Философия ориген. Ориген - как святой еретиком оказался. Смотреть что такое "ориген" в других словарях

«... Покажи мне твоего человека, и я покажу тебе моего Бога...»
(св. Феофил Автиохииский).

АЛЕКСАНДРИЙСКОЕ БОГОСЛОВИЕ

Ориген

Учение Оригена о человеке связано с его учением о миропорядке. Оно представляет значительный интерес по своей смелости и глубине. В нем нет Недостатков для предлогов к осуждению Оригена в неправомыслии. Об учении его спорили уже в VI веке. Свойственная ему склонность вдаваться в логические фантазии проявилась особенно ярко именно в его антропологии. Но это то именно и представляет особый интерес, т. к. изобличает в нем самостоятельный ум, не убоявшийся поставить остро и глубоко ряд проблем, закрытых до него для церковного сознания.

В антропологии и психологии Оригена «больше интересует вопрос о происхождении души и о назначении человека, чем о способностях и функциях душевной жизни»539. Экспериментальная психология в современном смысле этого слова для него неинтересна. В вопросе о составе человеческого организма и способностях души Ориген, подобно большинству церковных писателей, не имеет четкой и ясно определившейся терминологии.

В учении Оригена о душе человека много неясностей и нерешенностей, что проистекает, по мнению его исследователя, от особых свойств его ума, устремленного, прежде всего, и почти исключительно к самым темным и неразрешимым вопросам, пользующегося в истолковании текста Писания диалектическими хитростями или неудержимой фантазией. Он больше создавал в своем уме воображаемого человека, чем наблюдал реально существующего в природе540. «Человеком и жизнью человеческою он занимается только с точки зрения вопросов богословских и которым он первый стал придавать некоторую важность, тогда как нравственное учение и психология не занимают много его внимание»541. Это верно. Ориген гораздо больше богословствует, иногда фантазирует о человеке, чем морализирует о жизни человека, подобно своему старшему современнику Клименту.

В самом спорном и трудном вопросе о происхождении души, там, где Церковь не высказала ясно своего учения о том, что «non satis manifesta praedicatione distinguitur»542, Ориген решил построить свое предположение, которое, конечно, так и остается его частным богословским мнением, его вопрошанием, а никак не догматическою нормою, как он и сам предупреждает543.

Насколько глубоко и всесторонне этому величайшему богослову представлялась тема о человеке, и что он в ней угадывал, видно из нижеследующих слов его: «Надо изучать душу, чтобы понять ее. Телесна ли она, или безтелесна; проста или сложна? Создана ли она, как думают некоторые, или она не создана? И если создана, то как? Содержалась ли она, как думают иные, в семени и передана, как и тело, или же она в совершенном уже виде приходит извне, чтобы облечься в тело, уже готовое принять ее в ложеснах матери? И в этом последнем случае, приходит ли она только что созданная вместе с телом, так что целью ее создания следует считать необходимость одушевления тела, или же, созданная издавна, она по какой то причине пришла принять это тело? И какова эта причина? Нужно также знать, облачается ли она в тело только однажды и, когда отлагает его, то не ищет ли его вновь? Или же по отложении тела, воспринимает его снова, и в случае, если она снова его облачает, сохраняет ли она его навсегда, или же опять бросает?»544. В ином месте эти же почти вопросы занимают любознательность великого александрийского теолога и теософа: «Надо исследовать вопрос о сущности души, ее начале и составе, ее вселении в это земное тело, о том, что относится к жизни каждой души и ее переселении отсюда... Возможно ли ей вторично войти в тело, при этом в то же ли тело, или в какое иное, и если в то же, то будет ли оно тождественно только по субстанции и различно по качествам, или же и в том и другом тождественно?» Далее им ставится вопрос о возможных переменах этого тела, о метенсоматозе, и в чем это отлично от енсоматозы, о «всеменении» души вместе с телом и т. д.545.

Нельзя не видеть огромного шага, чтобы не сказать скачка, вперед по сравнению с мыслию отцов апологетов, Иустина и Иринея. Там слышался голос робкой и часто неуверенной защиты, начинающих христианских писателей; здесь это смелый полет богословствующего ума. Он чувствует окружающие его проблемы, он их не боится, и дерзновенно вопрошает. Нельзя не вспомнить Филона и, сравнив мысли их обоих, не догадаться: откуда этот поток вопросов у Оригена. В самом деле: «Откуда пришла душа, - спрашивает Филон, - куда она пойдет? Сколь долго будет она с нами жить вместе? Можем ли мы сказать, какова ее субстанция? Когда мы ее стяжали? До рождения? Но тогда мы сами еще не существовали. Существует ли она и после смерти? Но тогда уже не будет нас самих, которые так соединены с телом»...546. В другом месте тот же Филон спрашивает о происхождении души, не образовалась ли она путем охлаждения воздухом горячего естества духа, подобно тому, как раскаленное железо, опущенное кузнецом в воду, охлаждается и становится тверже547. Несколько ниже мы увидим, что Ориген именно так объяснял происхождение души.

Оригеном были затронуты и в большей или меньшей степени разработаны следующие вопросы антропологии.

1. Природа души

Душа у Оригена способна воображать и подвижна548. Душа человека разумна, чем и отличается от души животных. Эту духовность, разумность не так то, однако, легко понять. Ориген в этой области достаточно сбивчив, и как будто бы противоречит сам себе. Так, например, он определенно утверждает безтелесность, нематериальность души, когда говорит: «Если есть такие, кто называют самый ум и душу телесными, то спросим их: Каким образом наша душа приобретает верные понятия о столь сложных и утонченных предметах? Откуда сила памяти? Откуда созерцание предметов невидимых? Откуда размышление о предметах бестелесных? Каким образом телесная природа может знать науки, искусства, причины вещей? Как может чувствовать и понимать божественные догматы, которые бестелесны?»549. Дальше он говорит, что душа может иметь некое приближение к Богу, может нечто чувствовать о природе Божества, особенно, если отделится от грубой материи».

Но рядом с этим Ориген утверждает и другое, а именно, что «только Бог существует без материальной субстанции», тогда как другие духовные субстанции не могут существовать без тела550. По-видимому, приходится признать, что бестелесность души для Оригена только относительна, как относительна и бесплотность ангелов. Душа, вероятно, обладает некиим эфирным телом. Тут вспоминаются и Татиан и особливо Тертуллиан. Ученый исследователь вопроса пытается из этого сделать такой вывод: У Оригена нет ничего материалистического. Для него душа не есть тело, но у нее есть тело, от которого она не может отделиться. В этой жизни это - наша грубая плоть, в будущей, это уже будет тело эфирное. Душа по своему ангельскому происхождению приобретает тело при падении, и это тело является ее темницей. У Тертуллиана же душа так соприродна (connaturelle) телу и так от него зависит в своем происхождении, что трудно защищать самое духовность ее551.

Такое заключение совершенно верно. Оригена не следует заподозревать в материалистическом понимании природы души. Тексты неясные и неудачные по своим выражениям говорят совсем о другом. Как известно, для Оригена весь настоящий миропорядок есть следствие всеобщего премирного падения духов. Упав, они облеклись в соответствующие им тела. Не изменилось только Божество Св. Троицы. Только Оно абсолютно и бесплотно. Все остальное имеет более или менее грубую телесную оболочку. В системе Оригена не может быть ни одного законченного существа, совершенно свободного от телесности552. Ведь даже звезды у него являются материальной оболочкой некиих духов. Поэтому он и говорит: «в действительности разумные природы (ангелы) никогда не жили и не живут без материи. Тк. обр. совершенно справедливо приписывают одной только Св. Троице преимущество бесплатной жизни»553. Или: «только Божественной Природе, т. е. Отцу, Сыну и Св. Духу принадлежит возможность существования вне всякой материальной субстанции, и так, что никакой плотской элемент в Нее не входит»554.

Поэтому все, казалось бы, сомнительные тексты надо понимать именно в том, выше указанном смысле. Иными словами, душа есть сама по себе субстанция совершенно нематериальная, но, ниспав со своей премирной высоты, она при падении облекается в ту или иную плоть, и в своем теперешнем состоянии она не м. б. представлена без телесной оболочки. Из этого другой вывод: все материальное одушевлено, но субстанция души - духовна, а никак не материальна.

2. Происхождение души

Ориген в этом пункте своей системы вошел в историю христианской мысли с прочной репутацией сторонника предсуществования, преэкзистенции души. Об этом говорят многие тексты555. Но, прежде, чем изложить ход его мыслей и самое учение, следует сказать, что в этом вопросе он особенно осторожен; он говорит гипотетически, указывая на то, что не существует совершенно бесспорного церковного учения о происхождении души556.

Это учение его связано со всем его миропониманием. Даже больше того, оно прямо вытекает из его теории о падении духовных существ. Как известно, Бог, по его учению сотворил в начале духовные существа, т. к. от Бога-Духа только духовное могло иметь свое происхождение. Интересно, что первоначальное состояние этих духов Ориген представляет себе совершенно равным для всех. Бог сотворил всех одинаково совершенными. «Мудрость и правда Божия требует, чтобы дары природы и благодати распределены были всем одинаково; только свободная деятельность духов, только их собственные заслуги или преступления могли быть причиною того, что судьба их стала столь различною»557. «Бог есть первая причина разумных существ. В Боге не было ни разнообразия, ни изменения, ни невозможности. Поэтому Он должен был создать равными и подобными все существа, которые Он восхотел создать, ибо в Нем нет разности или отличия»558.

Это - особенность учения Оригена, и нельзя ее ему приписать в плюс. Он таким взглядом на творение ограничивает Бога каким то принудительным эгалитаризмом. Горшечник у него не властен над глиною. Он должен в силу Своей, так узко понятой, мудрости и правды, сделать из глины все сосуды с одинаковым назначением (Рим. XI, 21). Это вообще стоит в складе с тем характером необходимости для Бога, какой мы видим и в космологии Оригена. Несвобода Бога, Его зависимость от так или иначе понятых Оригеном свойств Бога очевидна. Он так понимает справедливость у Бога, что самое допущение мысли о возможном неравенстве духов при их создании, значило бы оскорбить правду Божию, ибо в таком случае дары Божий были бы распределены без причины и заслуги. Так. обр., для объяснения происхождения злых начал в мире и степени их зла, Ориген приходит к мысли о падении этих первоначально одинаково совершенных духов. При этом падение их не одинаково. Одни пали больше и глубже, другие меньше. Одни удержались в совершенстве и продолжали совершенствоваться, иные же ниспали из своего блаженства. Так произошла разница в степени духовности духовных существ. «Вот почему, - говорит исследователь, - явилась огромная лестница разумных существ, на высших ступенях которой стояли чины ангельские, на средних чины человеческие, а на низших демоны... Идея о первобытном равенстве всех духов, подобно яркой нити, тянется через всю философскую систему Оригена и служит причиною всех его заблуждений»559.

Так. обр., отсюда вытекает, что история мира началась с падения. У Оригена особенно чувствуется, что грех есть начало и причина истории мира и человечества. Даже в том греческом слове, которым воспользовался Спаситель (Иоанна XVII, 24), чтобы означить творение, вместо обычного тварь. Ориген любит подчеркнуть именно момент отпадения, низриновения. Это один из его филологических аргументов. Эта коренная порча окрасила все миропонимание великого александрийского богослова. Создав опреленное число духов, Бог создает и определенное количество материи для обитания в ней этих духов560. И эта материя, которая по существу своему тоже была совершенна, падает соответственно с тем падшим духом, оболочкою которого она служит, и принимает, более или менее, грубую телесную форму. Материальная природа тоже отразила на себе падшее состояние духа. И душа живых существ есть более грубая форма, когда то совершенного духа. Дух («нус») в своем падении охлаждается от своего, когда то горящего состояния и, в результате этого охлаждения, образуется душа 561. Еще один примечательный филологический аргумент, заимствованный, кстати сказать, из Аристотеля, прямо562 или через посредство Филона563.

Но как с одной стороны разнообразен мир духовный, так разнообразна и материя; отданная на служение падшим духам, она приняла грубые формы; в сочетании же с совершенным духом, она сама стала более одухотворенной. Таким же образом им допускается возможность нового восхождения и восстановления духа, ставшего душею564. Это, так сказ., возможность личного апокатастизиса в рамке его учения о всеобщем восстановлении.

Нельзя не заметить в этой фантастической теории о падении духов, как причине бытия душ, известной непоследовательности. Если степень огрубения плотской оболочки падшего духа измеряется глубиною его падения, то демоны должны были бы иметь более грубые тела, чем люди.

Итак из заранее созданного числа духовных начал, они одно за другими ниспосылаются на землю в эти телесные оболочки. Предсуществовавшая душа обрекается на жительство в данном теле, как в некоей темнице565. Тогда эфирное тело духа превратилось в грубую оболочку человеческой плоти. «Поскольку первоначально не каждый дух пал одинаково! глубоко, но были разные степени удаления от Бога в различных людях; то не все в одинаковой степени погрузились в душу, но одни больше, а другие меньше, и этим объясняется различие духовных способностей, с которыми человек является на свет»566. Так. обр., таланты подаются не от Творца всяческих, а суть последствия премирного падения, как предсуществующей причины. О вселении души в человеческое тело заботятся ангелы хранители их. Св. Григорий Нисский, который, как известно, в значительной мере оригенизировал, так резюмирует теорию пред-существования душ людей. «Один из живших прежде нас и занимавшийся вопросом «О началах», утверждает, что души, подобно некоему обществу, существуют сами по себе, по особым постановлениям; и там есть для них образцы порока и добродетели; и душа, пребывающая в добре, остается не испытавшею соединения с телом; но, если она уклонится от общения с добром, и поползнется к здешней жизни, то в таком случае будет соединена с телом567 1). Иными словами, возможность земного бытия, личной жизни и истории обусловлена премирным злом. Но т. к. не исключена возможность восстановления падшего, то эта земная жизнь является местом возможного исправления568, как бы некиим чистилищем.

Свой домысел о предсуществовании души Ориген старался подкрепить ссылками на авторитет Св. Писания. Он прибегает для этого, - предоставляем читающему судить, сколь убедительны его чрезмерные аллегоризмы, - к следующим цитатам из Библии: «Я был отрок даровитый и душу получил добрую; при том, будучи добрым, я вошел и в тело чистое» (Премудр. Солом. VIII, 19-20). «Бедный я человек, кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. VII, 24). «Восходят на горы, нисходят в долины, на место, которое ты назначил для них» (псал. 103, 8). «И сказал Господь: «...не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого - зло от юности его» (Быт. VIII, 21).

Человек, живя здесь на земле, вспоминает прежнюю, лучшую жизнь569, свою небесную родину. В связи с учением Оригена о вселении души в тело и об их взаимной связи, он развивает мысль и о том, что тела, в которые души должны были снизойти по своем падении, представляют вид и свойства душ, принятых ими, и служат вполне соответствующим им сосудом. Душа приобретает соответствующую своему состоянию форму, и особую, так сказ., индивидуальную печать, по которой душа ют души отличается. Повлиял ли в данном случае на Оригена св. Ириней Лионский, или же им развивается самостоятельная мысль, сказать трудно. Но как бы то ни было, Ириней, как было сказано, учил о том, что душа имеет свою figuram и приобретает образ тела, как и вода, влитая в сосуд, приобретает форму сосуда570, и что душа получает на себе неизгладимую и после смерти печать от носимого ею тела571. Оригеновская мысль об этом, во всяком случае, повлияла на св. Григория Нисского572.

Вряд ли нужно долго искать источник влияния на эту сторону учения Оригена. Здесь бесспорно заметен след Платона. В самом деле, когда Ориген говорит, что человек, живя здесь на земле, вспоминает прежнюю, лучшую жизнь, то он повторяет мысль ученика Сократа: «знание не есть не что другое, как воспоминание»573. Тот же Платон, рассуждая об истинном значении имен, утверждает, что слово???? произошло от???? темница, т. к. тело есть темница, узилище для нашей души574, и что мы находимся как бы в некоей тюрьме575. Душа у Платона, падая на землю, соединяется с телом и образует с ним смертное существо. Здесь на земле человек вспоминает о небе, о первобытной обители наших душ. Оригеновское учение о том, что различие между душами и вообще между живыми существами происходит не от Бога, у которого нет этого различия, а исключительно от свободы самих существ, заимствовано также от Платона («Законы» X.). Отнимая у Бога эту свободу, ограничивая ее необходимым равенством, непонятно, как Ориген допускает эту свободу у людей. Что является вечным субстратом этой свободы, если ее нет в Боге?

Учение о преэкзистенции души м. б. выражено в форме существования «где-то», заранее созданных душ и последующего их ниспосылания в тела людей, или же оно приобретает оттенок пантеистической эманации этих душ из общей им всем Мировой Души. Оригена не приходится заподозревать в этой последней гипотезе. Он ясно склонялся в сторону предсуществования, заранее сотворенного определенного количества душ.

Из учения о душе, - падшем духе легко было бы вывести заключение о возможности и дальнейшего падения, или, точнее, переселения человеческой души после смерти в тела более низшие, т. е. согласиться с учением о метемпсихозе. Но, по-видимому, несмотря на ряд неясно выраженных мыслей о происхождении души, об ее премирном бытии в качестве духа и т. п., наука может определенно отрицать причастность Оригена к учению о метемпсихозе. Душа воплощается в человеке, и души в последних судьбах человека и истории могут менять места своего загробного существования, переходить с земли на небо или обратно, но не перевоплощаться, как о том учили эллины576.

3. Состав человека

Если обратиться от фантастических гаданий и домыслов Оригена о душе и падении духов к реальному человеку, к его составу и строению души, то и тут не создается ясной картины. Писатель и здесь часто сбивчив в выражениях и противоречив. Из некоторых его слов можно вывести заключение о трехчастном строении человека, т. е. о составе его из тела, души и духа. Иногда, наоборот, он является определенным дихотомистом, разделяя человека только на тело и душу. Вопрос о теле в составе человека наименее интересен в системе Оригена. Из сказанного выше, ясно, что оно есть продукт падения духа, который, однако, в его теперешнем состоянии, несмотря ни на какое совершенство даже высших ангельских чинов, никогда не представлялся уму Оригена, как такое духовное начало, которое было бы в падшем состоянии абсолютно свободным от какой бы то ни было, даже легчайшей, телесной оболочки. Выше было сказано, что эта телесная оболочка, падшего духа, отнюдь не должна пониматься, как материальная природа самого духа. Дух есть дух, и в силу этого он бесплотен, но облечен в плоть, и без этой плоти немыслим.

Что касается души человека, то из произведений Оригена могут быть сделаны чрезвычайно произвольные выводы. На первый взгляд кажется, более или менее, непреложным, что душа есть нечто промежуточное между телом и. духом: «В руки Отца Он (Христос) предает не душу, а дух, и когда плоть называется немощною, то бодрым Он называет дух, а не душу. Отсюда видно, что душа есть нечто среднее между немощною плотью и добрым духом»577. Или: «уместно исследовать, есть ли в нас, людях, состоящих из души и тела, и жизненного духа, еще что нибудь иное, что имеет собственное возбуждение и волнение, влекущее ко злу?578 Из одного места его «О началах» можно заключить, что душа им понимается, согласно буквальному библейскому смыслу, как некий жизненный принцип, всажденный в крови живых существ, почему кровь и была запрещена для вкушения579. Так. обр., она как бы произведение этой же падшей материи. В комментариях на ев. от Иоанна (XXXII, 2) душа ясно отличается от духа: «повсюду в Писаниях я находил различие души от духа, и я вижу, что душа есть нечто промежуточное между духом и плотию, и она способна и к пороку, и к добродетели. Тогда как дух, который в человеке, исключен из зла».

С другой стороны, он учит, что душа способна к высшему знанию, что свидетельствуется природным тяготением к добру у язычников и греческих философов, которые были вне божественного откровения, данного Моисею. В душе есть природный нравственный закон, как о том свидетельствует ап. Павел в послании к Римлянам (Коммент. на посл. Рим. II, 9). Кроме того, у Оригена есть и такая мысль: «душа, возвышаясь и следуя за Духом, и отделяясь от тела, не только следует за Духом, но и обращается в Него, и отлагает свое душевное и делается духовной»580. Это подтверждается и словами о том, что душа может беспрестанно совершенствоваться от добра к лучшему и еще более возвышенным ступеням добра581. Но можно найти и обратное предположение, а именно, что ум (т. е. дух) обращается в душу то в большей, то в меньшей степени582.

Итак, что же есть душа? Только ли витальный принцип, или же высшее духовное начало? Приведенный отрывок из «De oratione» o том, что душа отлагает свое душевное и делается духовною, не противоречит ли, казалось бы, определенной и ясной трихотомии, и не сводит ли строение человека к простому сочетанию двух начал, - духовного и телесного?

Для примера приведем еще одно рассуждение Оригена, когда он критикует различные взгляды философов на строение души и состав человека. Четвертая глава III книги «О началах» озаглавлена «О человеческих искушениях» и ход его мыслей для исследователя его антропологии весьма поучителен. Автор знает три взгляда на строение человека: 1. в человеке «как бы две души: одна божественная и небесная, другая же нисшая; 2. человек состоит только из тела и души, оживляющей это тело; и 3. мнение некоторых греческих философов, что душа едина по существу, но состоит из многих частей, и одна часть ее называется - разумною, другая - неразумною, а та часть, которую они называют неразумной, в свою очередь, разделяется на две страсти - похоти и гнева. Эта последняя теория не подтверждается, говорит Ориген, с достаточною силою авторитетом божественного Писания583. Рассуждая на протяжении всей главы об этих гипотезах, Ориген, отвергая, по-видимому, последнюю, т. е. разделяющую душу на три части (и тем, скажем мы, и нарушающую ее субстанциальное единство), относительно двух других, не высказывается сам решительно, а заканчивает свое рассуждение так: «По мере возможности, мы привели от лица различных людей то, что можно сказать о каждом отдельном мнении в виде размышления. Читатель же пусть выбирает из этого, какую мысль принять лучше»584.

Что же сказать обо всех приведенных рассуждениях великого александрийского богослова?

«Дух» употребляется им в самых различных смыслах, но, по-видимому, можно смело утверждать, что на языке Оригена он не не имеет того значения, который мы уловили у Иринея Лионского, т. е. благодатного дара Св. Духа, который дан не всем, а только облагодатствованным людям. Кроме того, из сопоставления всего сказанного, ясно, что для обозначения внутренней жизни человека он употребляет выражения: ум, дух, мысль585; сердце - как познавательная сила586; душа; разум587; жизненный дух588; совесть589; воля души, отличная от воли духа и от воли плоти590; свобода произволения591. Этот список понятий можно при желании значительно продолжить. Отчетливости в этих понятиях искать не приходится. Суммируя все сказанное о строе души и составе человека, можно определенно утверждать, что у Оригена, как и у многих других древних писателей, вся пестрота терминов не означает вовсе противоречий в главном, т. е. не дробит внутреннего человека на множество противоположных и друг другу враждебных начал. Это значит только несовершенство терминологического аппарата, и показывает, что при множественности понятий о разнообразных способностях и силах души, не нарушается ее субстанциальное единство. Телу противопоставляется душа, как самостоятельное бытие. Проявления же ее весьма различны.

Гносеологией Ориген не занимается специально. Он опровергает стоический сенсуализм. Признавая роль чувств и их органов в познавательном процессе, он не считает возможным ограничивать познание только ими. Человек может познавать Бога, ибо существует родство между Богом и человеком. Но только очищенный от страстей ум способен возвыситься до богопознания592.

4. Учение о свободе и разуме.

В учении о человеке тема свободы занимает особое место. По мнению Фреппеля, никто из писателей первых веков Церкви не обратил столько внимания на свободу, как Ориген593. Она потому интересна, что касается самой сути человека, того, что вечно в нем и что возводит к премирным началам существа человека. В учении о свободном падении духов еще прежде бытия этого мира Ориген, как и всегда, очень вольно поступил с библейским текстом. От буквы Писания он на легких крыльях фантастических аллегорий унесся ввысь, из своих предпосылок сделал логические выводы, и удалился от традиционного понимания Шестоднева. Этого нельзя не заметить и не во всем, конечно, можно согласиться с его космологическими и антропологическими воззрениями. Но нельзя не признать того, что Ориген ощутил всю остроту и важность проблемы свободы в учении о человеке. Пусть не верна самая доктрина о падении духовных существ прежде бытия этого мира, но достойна внимания важность, им приписываемая свободе духа. Это и есть отличительное в духовном плане, - его свобода, его противоположность плану природному, миру детерминированных законов и причинной связи. Дух не столько против материи и против тела, сколь до них, первичнее их, независим от них. Пусть Ориген увлекся и сфантазировал о падении духовных начал, но он правильно понял и поставил на вид примат духа, а с этим связан примат свободы во всем миробытии. Проблема свободы не исчерпываема до дна и ни в какие «Системы» и «Суммы» не может быть включена, ибо самая свобода выше логики и разрывает все системы и суммы. Но свобода извечна и это самая мучительная и глубинная проблема во всем богословии. Ее нельзя свести к одной только проблеме человеческой воли, ибо эта свобода не абсолютна; человек ведь не свободен в принятии своей свободы, она ему принудительно дана. В этом, м. б., и есть самая большая мучительность этой проблемы. Кроме того, свобода не ограничивается выбором моральных мотивов, коль скоро признается божественная свобода. Бог свободен от этого выбора между добром и злом, ибо Он по ту сторону их. Наконец, тема о свободе воли легко приобретает моралистический привкус и ею охотно пользуются для педагогики и легко делают выводы о нравственной вменяемости. Мало кто, думая о свободе, говорил о первичной свободе духа. В большинстве случаев христианские писатели морализировали о свободе воли. Оригенова заслуга именно в том и состоит, что он дерзнул подумать острее и глубже на эту тему, хотя и заблудился в своих произвольных домыслах.

Но из сказанного не следует, что Ориген прошел мимо вопроса свободы в ее более узком и шаблонном толковании, как именно свободы воли. Он высказал по этому поводу ряд мыслей, и, прежде всего, в этой связи интересно его рассуждение о различии существ одушевленных, неодушевленных и разумных. Приходится сожалеть, что до нас не дошло его специальное произведение о свободе. Из того, что сохранилось можно сделать следующие заключения.

Исходя в общем от стоиков, Ориген различает следующее. Существа делятся, прежде всего, на движущиеся или по внешней, или по внутренней причине. По внешней причине двигаются те, которые переносятся с места на место и потеряли способность роста, одним словом, всякая материя, началом единения которой является habitus, свойство, способность. В себе имеют движущую причину животные и растения, т. е. те существа, соединяющее начало которых находится в природе, в естестве или в душе. Но одни двигаются из себя потому, что они не имеют души, но лишь простое естество. Другие двигаются не из себя, но от себя и являются существами одушевленными, и им присуще воображение. К этим трем подразделениям стоической психологии Ориген добавляет еще и четвертое движение, а именно движение существ разумных двигающихся через себя. Деятельность разума (тут Ориген называет его «владычествующей частью души»), состоит в том именно, что он судит предстающие перед существом образы или влечения и выбирает между ними. Эта деятельность и есть свобода выбора мотивов. Так, обр., «по примеру всех древних философов, Ориген не различал между волею и разумом», говорит исследователь его философской системы594.

Вопрос свободы каждого разумного существа настолько был важен для всей системы Оригена, что ставился не в одной только этической плоскости. На этой проблеме построено все его богословие. Danielou склонен даже делать такое обобщение: «абсолютно все в доктрине Оригена выводится из этих двух принципов, - благодеющего Промысла и свободных созданий»595., Вселенная Оригена - это «мир свобод». Первоначальное равенство предсуществующих духов и совершенство Божие, сведенное к принудительности уравнивающего творческого акта Божия, - вот чем Ориген желает уравновесить справедливость Божию и свободу.

От свободы у Оригена заключение к многообразию, а от разности падений - степень плотяности. Нельзя, однако, не согласиться с тем, что исключительная бесплотность одной только Св. Троицы стоит в противоречии с этой первобытной духовностью тварных существ596.

5. Образ и подобие Божие.

Это выражение Библии очень по разному принималось христианскими толковниками и породило много разных идей в учении о творении и о человеке. В зависимости от большей или меньшей веры в человека и от смелости мысли о нем, христианское любомудрие, так или иначе, подходило к этому тексту. Иногда ему придавали значение только моралистическое, иногда в образе видели что-то данное человеку и вошедшее в его природу, иногда под образом понималось что то одно, а под подобием другое, иногда в образе и подобии видели все божественное в человеческой природе, причем во всей природе человека. Вспомним лишь воззрение св. Иринея, не исключавшего и тело человека из этого понятия. Для последующего богословствования св. Григория Паламы это будет иметь не малое значение.

Ориген говорит: «наш ум до некоторой степени родствен Богу, он служит умственным образом Его, и именно поэтому может знать кое что о природе Божества, особливо, если он чист и отрешен от телесной материи»597. Для Оригена образ отличается от подобия. Адам был по образу Божию в силу одной своей разумной души598. Подобие же Божие должно было им приобретаться через уподобление Богу, через усовершенствование599.

Но интересно не это. Ориген гораздо шире понимает слово Библии. Буквальный смысл текста не удерживает его мысли, и он отдается своим диалектическим упражнениям. В истолковании пророка Иеремии (Беседа II, § 1) он говорит: «Не только душа первого человека, но и души всех существ, были созданы по образу и подобию Божию». Это, впрочем, и логично, если вспомнить, что Бог все создал без изменения и разностей. Все духовные начала созданы при посредстве Логоса, и являются Его отпечатком. Потом они пали, но божественный след в них сохранился.

Нельзя вполне согласиться с Оригеном в этом домысле, но нельзя в то же время не помнить о божественном происхождении мира, а, следовательно, и о печати совершенства в нем. Мир и все в нем являются не продуктом злого Демиурга, а в вечном совете Св. Троицы выношенным и всесовершенным творением Благого Бога. Первооснова мира - божественна, и потому, в очень условном смысле, можно говорить, что все в мире есть отсвет Божий и носит образ Божий на себе. Но совершенной иконою Божией остается, конечно, только человек. На Оригене тут, конечно, отразилось Филоновское учение о небесном мире и небесном человеке.

Что образ Божий понимается Оригеном не как нечто включенное в состав человека, ему данное в готовом виде и представляющее, так обр., субстанциальную его особенность, видно из следующих слов: «В человеке ясно познаются признаки образа Божия - не в чертах тленного тела, но в благоразумии духа, в справедливости, умеренности, в мужестве, мудрости, учении и во всей сумме добродетелей, которые Богу присущи субстанциально, а в человеке могут существовать через труд и подражание Богу»... Несколько дальше Ориген видит сродство с Богом в познавательной силе духа, стремящегося к божественному Духу600. Конечно, оба эти понимания образа Божия грешат, - один морализмом и психологизмом, а другой интеллектуализмом но в обоих верно то, что логическое ударение ставится не на готовой особенности или сумме особенностей, уже заложенных и зафиксированных в человеке, а в динамической устремленности нашего духа. Образ Божий есть, стало быть, возможность возрастания в Боге, устремление к своему вечному Первообразу.

6. Грехопадение

И в этом вопросе, как и всюду, Ориген вносит неясности, благодаря своему различному подходу к тексту Писания. То, проповедуя народу, он придерживается буквы библейского повествования и толкует падение Адама в духе традиции, т. е. как исторический факт, то он уносится в своих аллегориях куда то ввысь и начинает свои малообоснованные построения. В одном и том же комментарии он сочетает иногда оба подхода. «Все люди были в чреслах Адама, когда он еще обитал в Раю; и все люди были с ним и в нем изгнаны, когда был изгнан он; и через него смерть, вошедшая чрез его преступление, перешла на всех тех, кто были в его чреслах»... Но несколько ниже мы читаем: «Т. к. грех и смерть вошли в мир через одного человека, т. к. Апостол под этим миром подразумевает, конечно, земной мир, в котором мы живем, то подумай не проник ли этот грех уже и в другие места, и не находился ли он, скажем, в небесных селениях, где обитают духи лукавства. Кроме того, подумай, откуда грех вошел в этот мир и где он находился до того, как войти в него»...601. Грех, так. обр., имел место, но где то не на земле и не так, как традиционная мысль толковников это понимала, а в премирном эоне духовных существ. Исследователь Оригена правильно замечает: «Ориген обращает такое внимание на наследственность первородного греха, что можно сказать, что это является отправной точкой его космологии, как оно явится принципом всего нравственного учения Августина..., но он (Ориген) отнимает у него почти всю историческую реальность»602.

В связи с учением о ниспадении духовных существ в этот мир и облечение их в грубые плотяные оболочки некоторые критики Оригена инкриминировали ему неправильное мнение о «кожаных одеждах», которыми Бог облек Адама и Еву после грехопадения. Ориген якобы (по Мефодию Олимпийскому) под этими кожаными ризами понимал тела. Это, казалось бы, могло вполне соответствовать общей концепции Оригена на дух и тело. Но Ориген сам опровергает возможность подобного понимания. В толковании на Левит (VI, 2) он как будто бы буквально понимает облечение Богом Адама и Евы в кожаные одежды из звериных шкур. «Эти одежды напоминали бы о смертности, происшедшей от испорченности плоти». Но в другом толковании он считает «весьма глупым и достойным старой бабы, а никак не Бога думать, что Бог взял кожи животных удавленных, или каким другим образом умерщвленных, чтобы, подобно портному, сшивать подобия одежд. Но, с другой стороны, во избежание этой нелепости сказать, что эти кожаные одежды не суть иное что. как тело - это более вероятно, но, по своей неясности мало убедительно. Ибо, если плоть и кости суть кожаные одежды, то как Адам мог до того сказать: «кость от костей моих и плоть от плоти моея». Некоторые толкователи думают, что кожаные одежды суть та смертность, в которую облеклись Адам и Ева, осужденные на смерть за грех».603. Как видим, Ориген сам не высказался ясно по этому вопросу.

7. Спасение

Несмотря на свое падение, человек может вернуться к Создателю. Воплощение Слова есть последнее и самое совершенное откровение. Спаситель является «учителем божественных таинств»604. Он - иерей и жертва; Он принес Отцу истинную жертву, Свое тело и кровь605. Искупление, совершенное Спасителем, по существу своему есть просвещение и полное откровение рода людского, выкуп грешного человечества и истинная, совершенная жертва. Жертва эта носит универсальный характер: Христос умер не только за человека, но и за остальные разумные существа606. Мы же должны приобщаться этой искупительной жертве. И тогда, «в причащении того, что есть самое божественное, человеческая природа становится божественною не только в Иисусе, но и во всех тех, кто с верою последуют за Иисусом»607. Этапы этого пути для человека суть: вера, освершенное ведение (гнозис) и обожение ума608. Характерно, что наряду с таинством Тела и Крови божественный гнозис также приводит к обожению. В этом Ориген - ученик Климента, Филона и всей вообще Александрийской традиции. Она обращена больше к Логосу, чем к Параклиту.

В этой связи особенно важно помнить, что Ориген библеист, проповедник и толкователь Евангелия, служитель Логоса, открывшегося в новозаветном благовестии с особой полнотой и силой. Многократно в своих проповеднических трудах он настаивает на силе проповеди. Иногда даже кажется, что ей он придает значение близкое к таинству. Есть у него в комментариях на ев. Матфея одно место, в котором он проводит параллель между благодатью Евхаристии и благодатью проповеднического слова. «Этот Хлеб, который Бог Слово называет Своим Телом, есть слово, питающее души, слово, исходящее от Бога-Слова и хлеб, исходящий от Небесного Хлеба. И питие это, которое Бог Слово называет Своей Кровью, это слово, превосходным образом напояющее сердца тех, кто от него пьет. Это не есть в самом деле тот видимый хлеб, который Он держал в Своих руках и называл Своим Телом, но это есть Слово, таинственно преломляемое»609. Точно также в одной из омилий на кн. Числ он настаивает на том, «что мы пьем кровь Христову не только в таинстве Евхаристии, но и тогда, когда мы воспринимаем слова Христовы, в которых заключается жизнь». Это дает право исследователю Оригена сказать, что «он всегда больше настаивает на таинстве проповеди, чем на литургии». Но тот же ученый в другом месте оговаривается: «для Оригена христианство было меньше доктриной, чем божественной силой, изменяющей сердца людей»610.

8. Воскресение

В учении о воскресении мертвых особенно наглядно видно, как Ориген шагнул вперед по сравнению со своими предшественниками. Насколько неуверенно, мало и поверхностно говорили на эту тему апостольские мужи и апологеты, и насколько неясна была точка зрения даже Климента Александрийского, настолько Ориген старается всесторонне охватить эту проблему. Он не только исповедует свою веру в воскресение, но и касается с разных сторон этого основного христианского догмата.

Прежде всего, в самом введении к своему «О началах» Ориген выражает церковное убеждение в бессмертии человека: «...душа, имея собственную субстанцию и жизнь, по выходе из этого мира получит воздаяние»; это будет либо вечная жизнь, либо вечный огонь и наказания; и «наступит время воскресения мертвых, когда это тело, сеемое теперь в тлении, восстанет в нетлении, и сеемое в уничижении, восстанет в славе»611. В противном случае, если бы воскресения мертвых не было, т. е. «если бы кто осмеливался приписывать субстанциальную тленность тому, кто сотворен по образу и подобию Божию, то он бы, я думаю, распространял свое нечестие даже на Самого Сына Божия, потому что и Он называется в Писаниях образом Божиим»612.

Характерна его аргументация догмата о воскресении. Она чисто александрийская, интеллектуальная. В нашей душе Богом вложена невыразимая жажда познать смысл того, что сотворено Богом. Это стремление вложено в нас, однако, не для того, чтобы не получить своего осуществления. Но в здешней жизни оно осуществляется далеко не полно и не совершенно. Поэтому «тем, кто в этой жизни имеет некоторое предначертание истины и знания, в будущей должна быть придана красота законченного изображения»613. Также, заканчивая свой главный догматический труд, он пишет: «Всякий ум, участвующий в интеллектуальном свете, без сомнения, должен быть одной природы со всяким другим умом, который подобным же образом участвует в интеллектуальном свете. Значит, если небесные силы, чрез участие в премудрости и освящении, принимают участие в интеллектуальном свете, т. е. в божественной природе, и в том же свете и премудрости, получили участие также человеческие души, то эти души и небесные силы - одной природы и одной сущности. Но небесные силы - нетленны и бессмертны; значит, и субстанция человеческой души, несомненно бессмертна и нетленна»614.

Ориген решительно восстает против грубого, реалистического и буквального понимания воскресения. Он имеет в виду тех, кто ожидает воскресение тел, не лишенных способности есть, пить и делать все, что свойственно плоти и крови. Они включают в понятие будущей жизни и брак, и деторождение; ожидают грядущего Иерусалима по подобию земного града с украшениями из драгоценных камней; надеятся на имущество, рабов, стада верблюдов и пр. Это те, кто, «хотя и верует во Христа, но понимают божественные Писания по иудейски»615. В противовес этому он развивает свое учение о прославленном состоянии тел. «Когда все будет восстановлено в первоначальном единстве, и будет Бог все во всем», то и тела «изменятся в состояние славы и сделаются духовными», и таковыми пребудут уже всегда и неизменно616. «Конец и совершение святых, я думаю, будет заключаться в невидимом и вечном состоянии их»617.

Рассуждая о том, как это воскресение произойдет, Ориген исходит из стоического учения о «семенных логосах». В самом деле, он учит, что «нужно думать, и наши тела, как зерно, падают в землю» Но в них вложена сила (ratio), та сила, которая содержит телесную субстанцию, по слову Божию, воздвигнет из земли, обновит и восстановит тела, хотя они умерли, разрушились и распались, восстановит, подобно тому, как сила (virtus), присущая пшеничному зерну, после разложения и смерти его, обновляет и восстановляет зерно в теле стебля и колоса»618. Так совершится восстановление тела славы, тела духовного из тела тленного и перстного.

Подобным применением гипотезы о семенных логосах к вопросу о воскресении, как верно замечает Denis, Ориген хотел преодолеть две крайности, именно, с одной стороны, чрезмерную грубость и буквальность понимания воскресения в духе Саддукеев и Самарян, и, с другой, еретического идеализма Валентина, Апелла и Маркиона, с их спиритуалистическим пониманием воскресения только души, но не тела619. Но тот же исследователь не без опасения видит в этих семенных логосах, всажденных в тело каждого человека, уже не чудесный факт воскресения, а просто физиологическое явление620.

Оригена заподозревали в свое время (блаж. Иероним в письме 124) в известном уклоне к пантеизму. В его объяснении текста из 1 Кор. XV «Бог будет всяческая, во всех, хотели найти именно пантеистический оттенок, т. е. растворение человека с божественною субстанциею или возвращение к первобытному огню Зенона и слияние с ним. Но подобное подозрение является только лишним необоснованным обвинением против великого александрийского богослова. В полемическом увлечении против инакомыслия слишком часто сгущаются краски и к возможным ошибкам противника, ревнующие защитники ортодоксии часто примешивают и несуществующие лжеучения. Ориген чист от подобных обвинений, прежде всего, потому, что он, как мы это видели, ясно учит о личном воскресении. Кроме того, обосновывая свое учение об апокатастазисе, Ориген исходит из того, что, «конец всегда подобен началу»621. Но это начало бытия нигде им не понимается, как пантеистическая эманация души человека или иных духовных существ из сущности Божией, а как творение их Богом. Поэтому и конец не м. б. слиянием с тем же божественным Источником, а только как индивидуальное причастие вечному блаженству. Грань, непроходимая грань между Творцом и тварью всегда ясно чувствуется в мысли Оригена.

С учением о воскресении связано и учение о загробном воздаянии, об очистительном огне, апокатастазисе, и вообще о конце истории, но это выходит уже за пределы учения о человеке в настоящем смысле и составляет предмет эсхатологии.

9. Критика учения Оригена Св. Мефодием Олимпийским

Ориген был настолько ярким и исключительным явлением в Церкви, что он не мог пройти незамеченным современниками и последующими поколениями. История была к нему строга и во многом судила его суровее и поверхностнее, чем он того заслуживал. Ко, во всяком случае, беспристрастный и окончательный приговор науки ему еще не вынесен. Первым откликом на его учение, и к тому же неблагоприятным для него, была критика св. Мефодия Олимпийского (Патарского). Это не была, однако, реакция обскурантизма против учености Оригена. Мефодий сам был «образованным человеком, склонным к философии и к естественным наукам, добросовестным исследователем, искренним полемистом, хорошо осведомленным в церковном предании богословом, но не был выдающимся умом»622. Он встал на защиту ортодоксии от чрезмерно смелых полетов александрийского экзегета. И в области антропологии он не преминул внести свои поправки в построение Оригена. Главным образом, он критиковал учение о вечности мира, о предсуществовании душ и о последних судьбах человека и мира.

Человека он понимает, как микрокосм623 и как «украшение мира»624. Любопытно, что и литургия так наз. «Апостольских постановлений» (VIII кн.) также называет человека «гражданином вселенной и украшением мира»625. Он создан из души и тела, и последнее не есть ему помеха, или темница для души, а сотрудник в его жизни626. Человек наделен свободою и образом и подобием Божиим. Они находятся в разумной душе и во всем существе человека. Точнее даже: образ заключается в душе627, а подобие в возможности нетления628. Грех есть неправильное использование свободы. После падения Адам и Ева облеклись в кожаные ризы, т. е. в смертность629. Этим подчеркивается противоположность Оригену, который, как мы уже знаем, так и не выразился определенно по этому поводу.

Для спасения человека, т. е. для восстановления его в первобытное состояние воплощается Сын Божий, причем выражения, употребляемые св. Мефодием, не могут не удивить: «Христос является не только типом и образом Адама, но Он стал именно тем, чем был Адам, ибо на Адама сошло предвечное Слово. Так и подобало быть, чтобы Первенец Божий, Его Единородный Сын, Его Премудрость соединилась с первозданным, чтобы Первенец стал человеком... Так, обр., Бог обновил Свое творение; Он воссоздает его от Девы и Св. Духа, творит его таким же, как и в начале, когда земля была еще девственна и не обработана».630. Адам пал и лично Адам и должен был быть восстановлен. Не приходится сомневаться в том, что св. Мефодий отождествлял Христа и Адама, Человека Небесного с перстным631. В вопросе об искуплении и восстановлении он сильно зависит от Иринея с его учением о рекапитуляции; и даже в такой малой подробности, как создание Адама из девственной земли. Спасение состоит в возможности принять божественный облик и в уподоблении Богу632. Но если для александрийцев Климента и Оригена совершенство видится в гнозисе, просвещении ума, то для св. Мефодия идеалом совершенства является девство, царица добродетелей.

ПРИМЕЧАНИЯ

539 Bardy, «Origene», in D.T.C, t. XI, col. 1534.

540 Denis, «De la philosophie d"Origene», p. 220.

541 ibid. pp. 281-282.

542 «De princip.», praefatio, 5.- MPGr. t. 11, col. 118.

543 «De princip.», II, VIII, 4. - col. 224.

544 «In Cantic», II, V, 8,- MPGr. t. 13, col. 126 sq.

545 «In Johann.», VI, VII.

546 «De Cherubim.» 114.

547 «De somnis», I, 31.

548 «De princip.», II, VIII, 1, - MPGr. t. 11, col. 219.

549 «De princip», I, 1, 7.- MPGr. t. 11, col. 126 sq.

550 «De princip.», I, VII, 4.- col. 170.

551 Bainvel, «Ame», in D.T.C. t. I, col. 996; 999.

552 Freppel, «Origene», Paris, 1868, t. I, p. 383.

553 «De princip.», II, 11, 2 MPGr. t. 11, col. 241.

554 «De princip», I, VII, 4. MPGr. t. 11, col. 170.

555 «De princip», I, VII, 4; II, IX, 6; 7; III, I, 17; III, V, 4.

556 Bainvel, D. T. C. t. I, col. 996; Bardy, D.T.C. t. XI, col. 1533,

557 «De princip.», IV.

558 «De princip.», II, IX, 6.

559 К. Скворцов. «Философия отцов и учителей Церкви». Киев. 1868, стр. 273-275.

560 «De princip.», II, IX, 1.- col. 225.

561 «De princip.», II, VIII, 3.- col. 222 CD.

562 «De anima», 405 b.

563 «De somniis», I, 31.

564 «In princip.», II, VIII, 3.- col. 223, cfl, VIII, 4.- со. 180. I, VI, 2.- col. 167. «Contra Cels.», IV, 83.- MPGr. t. 11, col. 1157.

565 «De princip.», II, I, 4.- col. 184-186. «In Levit.», VIII, 229.

566 «De princip.», III, IV, 5.- col. 325 AC.

567 «De opificio homin.», 28.- MPGr. t. 44, col. 229 BC.

568 «De princip.», III, V, 4.- col. 328-330.

569 «De oratio», 237.

570 «Adv. haeres.», II, XIX, 7.- col. 774.

571 ibid. II, XXXIV, 1.- col. 834-835.

572 «De opificio homin.», 27.

573 «Phaedon», 72 e. Edit. «Les Belles Lettres», Paris, 1941, p. 27.

574 «Cratyl», 400 e. Paris, 1931, p. 76.

575 «Phaedon», 62 b.- p. 8.

576 Denis, op cit. p.p. 191-193.

577 «De princip.», II, VIII, 4.- col. 224.

578 ibid. III, IV, 1-2,- col. 320-322.

579 ibid. II, VIII, 6.- col. 218-219.

580 «De oratione», 10.

581 «Homil. in Numer.», XVII, 5.

582 «De princip.», II, VIII, 4.- col. 224.

583 «De princip.», III, IV, 1.- col. 319-320.

584 «De princip.», III, IV, 5.- col. 325.

585 ibid. I, II, 2,- col. 131.

586 ibid. I, I, 9.- col. 130.

587 ibid. III, I, 3.- col. 250 sq.

588 ibid. III, IV, 1.- col. 320.

589 «Ad. Roman.», II.

590 «De princip.», III, IV, 2.- col. 322.

591 ibid. III, III, 5.- col. 318.

592 Bardy, op. cit. DTC. t. XI, col. 1535.

593 Freppel, «Origene», t. II, p. 4.

594 Denis, op. cit. p. 257.

595 J. Danielou, «Origene», Paris, 1948, p. 204.

596 ibid. pp. 207-210; 216.

597 «De princip.», I, 1, 7.- col. 128.

598 «In Genes.», I, 13.- MPGr. t. 12, col. 93-96. «Contra Cels.», IV, 83; 85.- MPGr. t. 11, col. 1156 sq.

599 «Contra Cels.», IV, 30,- col. 1072.

600 «De princip.», IV, 37.- col. 412-413.

601 «In epistol. ad. Roman.», V, 1.

602 Denis, op. cit. p. 263.

603 «In Genes.», fol. 29.

604 «Contra Cels.», III, 62.- MPGr. t. 11, col. 1001 B.

605 «In Roman.», III, 8.- t. 14, col. 946-950. «In Numer.», homii. 24, t. 12, col. 756-759

606 «In Johan.», I, 40, 14, col. 93.

607 «Contra Cels.», m, 28, t. 11, col. 956.

608 «In Johan.», XIX, 6.- t. 14, col. 959; cf: col 817.

609 MPGr. 13, col. 1734.

610 Jean Danielou, «Origene», Paris, 1948, pp. 74, 112, 134.

611 «De princip.», praef., 5,- col. 118.

612 «De princip.», IV, 37,- col. 412.

613 ibid., II, XI, 4. - col. 243-244.

614 ibid. IV, 36.- col. 411.

615 «De princip.», II, XI, 2. - col. 241-242.

616 ibid. III, VI, 6.- col. 339.

617 ibid. ПI, V, 4.- col. 328.

618 «De princip.», II, X, 3.- col. 236.

619 Denis, op. cit. p. 322.

620 ibid. p. 326.

621 «De princip.», I, VI, 2.- col. 166.

622 Tixeront, «Histoire des dogmes», Paris, 1930, t. I, p. 477-478.

623 «De resurrect.», II, 10, 2.

624 ibid. I, 35.

625 Brightman, «Liturgies eastern and western», Oxf. 1896, p. 16.

626 «De resur.», I, 31; 34; 54.

627 «Conviv.», VI, 1.- MPGr. t. 18, col. 112-113.

628 ibid. I, 4-5,- col. 44-48; VI, 1, col. 113 AB.

629 «De resur.», I, 38.

630 «Conviv.», III, 4-6, - col. 65-69.

631 Tixeront, op. cit. I, p. 494, note 7; Gross, op. cit. p. 195-196.

632 «Conviv.», I, 4,- col. 44

Из книги Архимандрит Киприан (Керн) АНТРОПОЛОГИЯ СВ. ГРИГОРИЯ ПАЛАМЫ

ГЛАВА ВТОРАЯ
СВЯТООТЕЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ О ЧЕЛОВЕКЕ
(Доникейская антропология)

ОРИГЕН

(Origenus) (ок. 185 - 253 или 254) - христианский теолог, и ученый, представитель ранней патристики. Изучал антич. философию (по некоторым сведениям, в школе Аммония, из которой вышел также Плотин). С 217 возглавлял христианскую школу в Александрии, но в 231 подвергнут осуждению со стороны александрийской и др. церквей, после чего перенес свою преподавательскую в Палестину (в г. Кесарию). Во очередной волны антихристианских репрессий был брошен в тюрьму и подвергнут пыткам, от которых вскоре умер.
Перечень соч. О. включал около 2000 «книг» (в антич. смысле слова). В работе по критике текста Библии О. выступил как наследник александрийской филологической и одновременно как основатель библейской филологии. Философия О. - стоически окрашенный . Чтобы согласовать его с верой в Библии, О. вслед за Филоном Александрийским разрабатывал доктрину о трех смыслах Библии - «телесном» (буквальном), «душевном» (моральном) и «духовном» (философски-мистическом), которому отдавалось безусловное предпочтение. Сотворение мира Богом О. толковал как вечно длящийся акт: прежде этого мира и после него были и будут др. миры. Эсхатологический О. отразился в учении о т.н. апокатастасисе, т.е. о неизбежности полного «спасения», просветления и соединения с Богом всех душ и духов (как бы независимо от их воли), включая дьявола, и о временном характере адских мук. Доктрина О. об аскетическом самопознании и борьбе со страстями оказала сильное влияние на монашеской мистики в 4-6 вв., а выработанная им понятий широко использовалась при построении церковной догматики (у О., напр., впервые встречается «богочеловек»). В эпоху расцвета патристики приверженцами О. были Евсевий Кесарийский, Григорий Назианзин и особенно Григорий Нисский. Др. теологи резко осуждали О. за «еретические» мнения (учение об апокатастасисе) и за в состав христианской догмы несовместимых с ней тезисов антич. философии (в частности, платоновского учения о предсуществовании душ). В 543 О. был объявлен еретиком в эдикте императора Юстиниана I; однако влияние его идей испытали многие мыслители Средневековья.

Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина . 2004 .

ОРИГЕН

(-) (ок. 185, Александрия, - 253 или 254, Тир) , христ. теолог, философ и учёный, представитель ранней патристики. Изучал антич. философию (по некоторым сведениям, в школе Аммония, из которой вышел также Плотин) . С 217 возглавлял христ. школу в Александрии, но в 231 подвергнут осуждению со стороны александрийской и др. церквей, после чего перенёс свою преподават. деятельность в Палестину (вг. Кесарию) . Во время очередной волны антихрист. репрессий был брошен в тюрьму и подвергнут пыткам, от которых вскоре умер.

Перечень соч. О. включал ок. 2000 «книг» (вантич. смысле слова) . В работе по критике текста Библии О. выступил как наследник александрийской филологич. традиции и одновременно как основатель библейской филологии. Философия О. - стоически окрашенный платонизм. Чтобы согласовать его с верой в авторитет Библии, О. вслед за Филоном Александрийским разрабатывал доктрину о трёх смыслах Библии - «телесном» (буквальном) , «душевном» (моральном) и «духовном» (философски-мистическом) , которому отдавалось безусловное предпочтение. Сотворение мира богом О. толковал как вечно длящийся акт: прежде этого мира и после него были и будут др. миры, Эсхатологич. оптимизм О. отразился в учении о т. н. апокатастасисе, т. е. о неизбежности полного «спасения», просветления и соединения с богом всех душ и духов (как бы независимо от их воли) , включая дьявола, и о временном характере адских мук. Доктрина О. об аскетич. самопознании и борьбе со страстями оказала сильное влияние на становление монашеской мистики в 4- 6 вв. , а выработанная им система понятий широко использовалась при построении церк. догматики (у О., напр. , впервые встречается термин «богочеловек») . В эпоху расцвета патристики приверженцами О. были Евсевий Кесарийский, Григорий Назианзин и особенно Григорий Нисский. Др. теологи резко осуждали О. за «еретич.» мнения (учение об апокатастасисе) и за включение в состав христ. догмы несовместимых с ней тезисов антич. философии (в частности, платоновского учения о предсуществовачии душ) . В 543 О. был объявлен еретиком в эдикте императора Юстиниана I; однако влияние его идей испытали многие мыслители средневековья.

в рус. пер. : Творения О., в. 1 - О началах, Каз., 1899 ; Против Цельса, ч. 1, Каз., 1912.

Болотов В., Учение О. о св. Троице, СПБ , 1879 ; История философии, т. 1, М., 1940 , с. 390-81; Volker W., Das Vollkommenheitsideal des Origenes, Tub. , 1931 ; DanielouJ., Origene, P., 1948.

Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия . Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов . 1983 .

ОРИГЕН

(Origenes)

( . 185, Александрия – . 254, Тир) – древнегреч. отец церкви и философ; сначала (203 – 231) был наставником древней христ. теологической школы в Александрии (см. Александрийская философия), а затем настоятелем основанного им в 232 монастыря в Кесарее (Палестина); был обвинен ортодоксами в . Завершает раннее сравнительное, апологетическое христ. , выступавшее уже как система, – это выражается в его полемическом труде, направленном против Цельса, в изучении Библии, в толковании им религиозных памятников с использованием учения гностиков и неоплатоников, особенно учения о логосе. Бог – это действующее провидение; Христос не избавитель, а ; Святой Дух является своеобразным посредником между Христом и миром, человечеством, осуществляющим превращение Святого Духа в Бога. Избр. произв. изданы де ла Ру (4 т., 1733-1759) и Ломматцшем (25 т., 1831-1848).

Философский энциклопедический словарь . 2010 .

ОРИГЕ́Н

(Ὠριγένης) (185–253) – античный философ и теолог, представитель доникейской патристики, активный борец против язычества, автор первой сводки догматич. богословия, О. использовал для целей догматики популярный в его время стоич. платонизм, связанный с чисто языческими традициями. Мученически погиб во время одного из гонений на христиан.

В области философии ему, как и его товарищу по филос. школе Плотину, принадлежит неоплатонич. учение об абсолютном единстве бога, превышающем всякое расчленение и, следовательно, всякое , а также о необходимости раскрытия этой непознаваемой "монады", или "отца", превышающего всякую , в ее познаваемых проявлениях. Сходясь в этом учении с неоплатонизмом и христ. ортодоксией, О. расходился особенно с последней в трактовке отношения трех ипостасей. В то время как христ. , хотя и признавала раздельность в боге, но отрицала всякую неравноценность отдельных моментов этого разделения, т.е. обязательно признавала, как тогда говорили, полную единосущность ипостасей божества, О. третью поставил ниже второй, вторую – ниже первой. Получалось так, как если бы мы сказали, что в одних случаях есть , а в других – не есть движение, или что законы живой и неживой природы хуже, слабее и ниже законов человеч. жизни. Еще дальше от христ. ортодоксии и ближе к языч. учениям О. оказался в области космологии: признавая извечность творения, он учил и о вечности материи, что считалось тогда уже ересью, отступлением от христианства. Противоречивость воззрений О. сказалась и в том, что христ. учение о грехопадении он соединял с традиц. языческой иерархией и эманацией космоса, переходившего от чистого огня и духа к постепенному охлаждению в душах и телах и к предельному охлаждению в злых духах тьмы. Вопреки христ. традициям О. признавал не единств. , но бесконечное возникающих друг за другом миров, относя традиц. учение о кончине мира, только к нынешнему его состоянию. В полном противоречии с церк. традицией О. не считал положительной силой, а только ослаблением божеств. эманации в мире, причем силой логоса это ослабление уничтожается, и всякое в конце концов восстановится в первоначальной чистоте и спасется. Этот " ", т.е. окончательное восстановление всего и всех, несмотря на грехопадение и независимо от воли сотворенных существ (так что даже и Сатана спасется) было у О., можно сказать, полным, хотя и невольным разрывом со всей церк. традицией, отличаясь яркими нертами языч. пантеизма.

Таким образом, О. стремился совместить христ. учение о надмирном божестве как абсолютном и личном духе с учением стоич. платонизма о мировом огненном разуме со всеми его внутримировыми истечениями и даже с вечным круговоротом душ и тел; при этом даже для самого божества утверждалась субординации, т.е. наличия также и в нем неравноценных ступеней. Этот доникейский субординационизм, достигший своей окончательной формулировки в арианстве, был сурово и непримиримо осужден на Никейском соборе, и все ариане во главе со своим вождем Арием были преданы анафеме. Но О. не стал также и неоплатоником. Этому помешал как его стоич. платонизм, всегда отличавшийся больше натурализмом, чем диалектикой, так и его глубочайшая убежденность в истине христ. веры, еванг. истории и всей церк. догматики. Это навсегда удалило его от неоплатонизма и помешало воспользоваться его диалектикой.

Соч.: Migne, PG, t. 11–17; Origenes" Werke, Bd 1–11, Lpz., 1899–1937 (Die griechischen christlichen Schriftsteller der ersten drei Jahrhunderte); в рус. пер. – Творения О., вып. 1 – О началах, Каз., 1899; Против Цельса, ч. 1, Каз., 1912.

Лит.: Лебедев Н., Соч. О. против Цельса, М., 1878; Елеонский Ф., Учение О. о божестве сына божия и духа святого, СПБ, 1881; Болотов В., Учение О. о св. Троице, СПБ, 1879: Redenpenning Ε. В.., Origenes. Eine Darstellung sei nee Lebens und seiner Lehre, Abt. 1–2, Bonn, 1841–46; Denis J., De la philosophie d"Origène, P., 1884; Poschmann В., Die Sündenvergebung bel Origenes, Brauensberg, 1912; Faye Ε. de, Origène, sa vie, son oevre, sa pensée, v. 1–3, P., 1923–29; Miura-Stange Α., Celsus und Origenes. Das Gemeinsame ihrer Weltanschauung..., Giessen, 1926; Bardy G., Origène, P., 1931; Völker W., Das Vollkommenheitsideal des Origenes, Tübingen, 1931: Cadiou R., Introduction au système d"Origène, P., 1932; Lieske Α., Die Theologie der Logosmystik bei Origènes, Münster, 1938; Daniélou J., Origène, P., 1948; Harl M., Origène et la fonction révélatrice du verbe incarné, ; Reincarnation. An East-West anthology, ed. by J. Head and S. Cranston, N. Y., 1961.

А. Лосев. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия . Под редакцией Ф. В. Константинова . 1960-1970 .

ОРИГЕН

ОРИГЕН (Ώριγένης) (ок. 185 - ок. 254, Тир) - раннехристианский философ, богослов и экзегет. Родился в христианской семье, вероятно в Александрии. В молодости был преподавателем грамматики и риторики, одновременно изучал философию (по сообщению Порфирия - в школе Аммония Саккаса). С 217 руководил катехетической школой в Александрии, однако в 231 был осужден и отлучен александрийской церковью. Это вынудило Оригена переселиться в Кесарию Палестинскую, где он основал школу, подобную александрийской. Во время гонения императора Деция он был брошен в тюрьму, подвергся пыткам и вскоре умер.

По объему написанного Ориген превзошел всех раннехристианских отцов Церкви: перечень его сочинений включал 2000 “книг”. Основная деятельность Оригена была посвящена библейской экзегезе. Будучи обеспечен со стороны богатых христиан стенографами и переписчиками и опираясь на александрийскую филологическую традицию, он составил критическое издание Ветхого Завета - “Гексаплу”, включающую шесть параллельных текстов: два еврейских оригинала и четыре греческих перевода. Ориген написал толкования почти на все книги Библии. Толкования были трех типов: схолии - короткие замечания по поводу трудных мест, гомилии - популярные беседы и проповеди и, наконец, комментарии в современном смысле, некоторые из которых достигали объема обширного богословского трактата. Из этого огромного труда сохранилась только незначительная часть: небольшое гомилии и фрагменты комментариев на книгу Песни песней и на Матфея и Иоанна. Следуя платоновской трихотомии, Ориген различает в Писании три смысла: телесный, илибуквальный, душевный, илинравственный, и духовный, илиаллегорическо-мистический. Он пользуется аллегорическим методом экзегезы, считая, что в Писании все имеет духовный , но не все - буквально-исторический, и самый малейший эпизод истории Ветхого Завета есть и образ земных или небесных событий истории спасения. Писание, как и человеческая Христа, - один из способов присутствия божественного Логоса в этом мире, и степень его духовного понимания соответствует достигнутой ступени духовной жизни.

“О началах” Оригена представляет собой первый в истории христианской систематический богословский трактат, который, однако, не является чисто догматическим изложением учения Церкви. Ориген исходит из предпосылки, что верующий свободен в своих размышлениях относительно истин веры, которые только утверждались, но не определялись апостолами. Он в первую очередь исходит из идеи Бога как монады, но одновременно утверждает и Его троичность, в своем понимании Троицы являясь субординационистом: Отец для него - “собственно Бог”, Сын - “второй Бог”, а Святой Дух - меньше Сына. Для Оригена не существует четкого различия между творением и рождением, поэтому понятия рожденности и единосущности Сына Отцу (термин впервые введен Оригеном), которые он употребляет, не имеют для него решающего значения. Бог в силу своего всемогущества и благости не может оставаться неактивным, поэтому Он является Творцом. Творение Ориген мыслит как вечный акт: до нашего мира и после него были и будут другие миры, т. о., мироздание является совечным Богу. Это означает, что Бог не является полностью трансцендентным твари. Будучи благим, Бог изначально сотворил равные друг другу духовные существа или умы с помощью божественного Логоса. Свобода, которой обладали духи, привела к тому, что они отвратились от созерцания Бога и т. о. более или менее удалились от Него и друг от друга. Глубина падения определила судьбу каждого духа: одни стали ангелами, другие сошли в человеческие тела, третьи стали демонами. В соответствии с этим падением был роздан мир. За падением должно следовать или восстановление (апокатастасис), которое Ориген понимает как возвращение духов в первоначальное блаженное единства с Богом, чтообеспечивается Божественным провидением, а поскольку никто из духов полностью не лишен разума и свободы, постепенно спасены будут все, включая Сатану. Спасителем является Христос, воплотившийся Сын Божий, или Логос. В своей христологии Ориген утверждает, что единственный из всех духов, который сохранил свое изначальное с божественным Логосом, как тварный Его носитель, стал той человеческой душой, душой Христа, в которой Сын Божий воплотился на земле. Христос представляется Оригену скорее педагогом, чем искупителем, поскольку спасение заключается в постепенном всеобщем восстановлении путем увещания и внушения. Однако восстановление не является окончательным: в силу своей свободы духи снова могут пасть и весь повторится снова.

Т. о., богословская система Оригена определена, с одной стороны, понятием свободы, а с - понятием постепенного Откровения и медленного и постепенного воспитания духовных существ. Целью человеческой жизни является Бога, которое достигается борьбой и освобождением от страстей. Это учение Оригена об аскетической жизни повлияло на всей монашеской традиции, а его богословские и экзегетические представления нашли в трудах позднейших отцов Церкви. Тем не менее споры о православности Оригена не утихали и после его смерти. Особое неприятие вызывали его тезисы о всеобщем апокатастасисе, существовании душ прежде тел и временности адских мук. В эдикте 543 г. император Юстиниан осудил Оригена как еретика, что было подкреплено аналогичным решением Пятого вселенского собора (553).

Соч.: Werke (Griechische christliche Schriftsteller, Bd. l-12). В., 1899-1959; в рус. пер.: Творения, вып. 1. О началах. Казань, 1899 (переизд. Самара, 1993); Против Цельса, ч. 1. Казань, 1912; О молитве и Увещание к мученичеству. СПб., 1897.

Лит.: Болотов В. В. Учение Оригена о св. Троице. СПб., 1879; Елеонский Ф. Учение Оригена о Божестве Сына Божия и Духа Святого. СПб., 1879; Volker W. Das llkommenheitsideal des Origenes. B., 1931; DaniélouJ. Origène. P., 1948; Bertrand F. La mystique de Jésus chez Origène. P., 1951; Lubac H. de. Histoire et . L"intelligence de l"Ecriture selon Origène. Aubier, 1949-50; Hanson R. P. C. Allegory and Event. L., 1959; Crouwl H. Origиne et Plotin. P., 1992.

А. В. Иванченко

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль . Под редакцией В. С. Стёпина . 2001 .

Смотреть что такое "ОРИГЕН" в других словарях:

- Ωριγένης Портрет Оригена Работа неизвестного художника XVI века Гравюра на металле … Википедия

Матери императора Александра Севера , он посетил ее в Антиохии и дал ей начальное наставление в христианстве. В г. он был вызван по церковным делам в Грецию и проездом через Палестину принял в Кесарии рукоположение в пресвитеры от епископов Александра и Феоктиста. Обиженный этим александрийский епископ на двух местных соборах осудил Оригена и объявил его недостойным звания учителя, исключенным из александрийской церкви и лишенным пресвитерского сана ().

Сообщив этот приговор через окружное послание прочим церквам, он получил согласие всех, кроме палестинских, финикийских, аравийских и ахайских. Акты египетских соборов, осудивших Оригена, не сохранились, по существующим же свидетельствам основаниями приговора, кроме прежней вины «проповедания мирянина в присутствии епископов» и сомнительного факта самоизувечения, служили принятие рукоположения от посторонних иерархов и некоторые неправославные мнения.

Ориген перенес свою ученую и преподавательскую деятельность в Кесарию Палестинскую , куда привлек множество учеников, ездил по церковным делам в Афины , затем в Бостру (в Аравии), где ему удалось обратить на истинный путь местного епископа Берилла , неверно учившего о лице Иисуса Христа . Дециево гонение застало Оригена в Тире , где, после тяжкого тюремного заключения, разрушившего его здоровье, он скончался в г.

Жизнь Оригена была всецело поглощена религиозными и умственными интересами; за неутомимость в труде он был прозван адамантовым; материальная сторона жизни была им сведена к наименьшему: на свое личное содержание он употреблял 4 обола в день; мало спал и часто постился; с аскетизмом он соединял благотворительность, особенно заботясь о пострадавших во время гонений и об их семействах.

Сочинения Оригена

Сочинения Оригена, по свидетельству Епифания, состояли из 6 тыс. книг (в древнем значении этого слова); дошедшие до нас обнимают 9 томов в издании Миня (Migne, PG, t. 9-17). Главная заслуга Оригена в истории христианского просвещения принадлежит, впрочем, его колоссальной подготовительной работе – т.н. гекзапле [έξαπλα̃, т.е. βιβλία].

Это был сделанный им список всего Ветхого Завета , разделенный на шесть столбцов (откуда и название): в первом столбце помещался еврейский текст еврейскими буквами, во втором – тот же текст в греческой транскрипции, в третьем – перевод Акилы, в четвертом – Симмаха, в пятом – т.н. семидесяти толковников, в шестом – Феодотиона.

Экзегетические работы Оригена обнимают схолии (σχόλια) – краткие пояснения к трудным местам или отдельным словам, гомилии (όμιλίαι) – богослужебные беседы на отделы священные книг, и комментарии (τόμοι) – систематические толкования целых книг Библии или их значительных частей, отличающиеся от гомилии также и большей глубиной содержания.

Замечательны комментарии Оригена на Пятикнижие , кн. Иисуса Навина (образцовые гомилии). Песнь Песней , книгу Иеремии (греч. 19 гомилии).

По словам Иеронима, Ориген, в других книгах всех победивший, в книге о Песни Песней превзошел самого себя. Из толкований на Новый Завет сохранились в подлиннике значительные части комментариев на Евангелия от Матфея и особенно Иоанна , в латинской обработке 39 гомилии на Евангелие от Луки , десять книг комментария на послание к Римлянам и др.

Из апологетических сочинений до нас дошло в полном виде "Против Цельса " в 8 кн. Систематическое богословие представлено трактатом «О началах» (Περὶ ὰρχω̃ν). Трактат сохранился в латинском переводе Руфина , который, желая представить Оригена более ортодоксальным, чем он был, многое переиначивал. К числу назидательных сочинений относятся «О молитве» [Περι εύχη̃ζ и «Увещание к мученичеству» [Λόγοζ προτρεπτικὸζ ειζ μαρτύριον].

Учение Оригена

Источник истинного познания есть откровение Иисуса Христа , который как Слово Божие говорил и до своего личного явления – через Моисея и пророков , и после – через апостолов . Данное откровение содержится в Священном Писании и в предании церквей, получивших его преемственно от апостолов.

В апостольском и церковном вероучении некоторые пункты выражены с полнотой и ясностью, не допускающими никаких пререканий, а в других только утверждается, что нечто существует, без всякого объяснения, как и откуда; такие объяснения Слово Божие предоставляет умам способным и подготовленным к исследованию истинной мудрости.

Ориген отмечает 9 непререкаемых пунктов вероучения:

Единый Бог, творец и устроитель всего существующего, Отец Иисуса Христа , один и тот же в добре и в правосудии, в Новом и в Ветхом Завете;
Иисус Христос , единородный от Отца, рожденный прежде всякого творения, служивший Отцу при создании мира и в последние дни ставший человеком, не переставая быть Богом, воспринявший настоящее вещественное тело, а не призрачное, действительно родившийся от Девы и Духа Святого, действительно страдавший, умерший и воскресший, обращавшийся с учениками своими и вознесшийся перед ними от земли;
Дух Святой , по чести и достоинству приобщаемый к Отцу и Сыну, один и тот же во всех святых как Нового, так и Ветхого Завета; прочее же о Духе Святом апостолы предоставили тщательному исследованию мудрых;
душа человеческая как обладающая собственной ипостасью и жизнью и в день воскресения имеющая получить нетленное тело – но о происхождении души или способе размножения человеческих душ нет ничего определительного в церковном учении;
свободная воля , принадлежащая всякой разумной душе в борьбе ее со злыми силами и делающая ее ответственной» как в здешней жизни, так и после смерти за все ею содеянное;
существование диавола и служителей его – но о природе и способе действия их умолчали апостолы ;
ограниченность настоящего видимого мира как имеющего свое начало и свой конец во времени – но о том, что было до этого мира и что будет после него, а также и об иных мирах нет ясного определения в церковном учении;
Священное Писание как внушенное Духом Божиим и имеющее, кроме видимого и буквального смысла, еще другой, сокровенный и духовный;
существование и влияние добрых ангелов, служащих Богу в совершении Им нашего спасения – но об их природе, происхождении и способе бытия нет в церковном учении ясных постановлений, равно как и о всем, касающемся солнца, луны и звезд.

В учении о Боге Ориген настаивает особенно на бестелесности Божества, доказывая (против антропоморфитов), что Бог есть «свет» не для глаз, а только для ума Им просвещаемого.

При изложении своих мыслей Ориген опирается главным образом на свидетельства Священного Писания (в наиболее свободном философском его сочинении, Περὶ ὰρχω̃ν, имеется 517 цитат из различных книг Ветхого и Нового Завета , а в сочинении "Против Цельса " – 1531 цитата).

Признавая все Священное Писание боговдохновенным, Ориген находит возможным понимать его лишь в том смысле, который не противоречил бы божественному достоинству. Большая часть Библии , по его мнению, допускает совместно и буквальный, или исторический смысл, и иносказательный, духовный, относящийся к Божеству и к будущим судьбам человечества; но некоторые места свящ. книг имеют только духовный смысл, так как в буквальном понимании они представляют нечто или неподобающее высшему вдохновению, или даже вовсе немыслимое.

Кроме буквы и духа Ориген признает еще «душу» Писания, т.е. нравственный или назидательный его смысл. Во всем этом Ориген разделяет взгляд господствовавший и до него, и сохранившийся доныне в христианстве, куда он перешел от еврейских учителей, различавших даже четыре смысла в Писании. Собственно для Ориген характерна лишь крайняя резкость, с которой он нападает на буквальное понимание некоторых мест как Ветхого, так и Нового Завета.

Для общей оценки учения Оригена следует заметить, что при действительном совпадении в известных пунктах между его идеями и положительными догматами христианства и при его искренней уверенности в их полном согласии, это согласие и взаимное проникновение религиозной веры и философского мышления существует у Оригена лишь отчасти: положительная истина христианства в ее целости не покрывается философскими убеждениями Оригена, который наполовину, по крайней мере, остается эллином, нашедшим в эллинизованной религии евреев (сильнейшее влияние Филона Александрийского) некоторую твердую опору для своих воззрений, но внутренне неспособным понять особую, специфическую сущность нового откровения при самом решительном желании ее принять.

Для мыслящего эллина противоположность бытия материального и духовного, чувственного и умопостигаемого оставалась без настоящего примирения как теоретического, так и практического. В цветущую эпоху эллинизма было некоторое примирение эстетическое, в форме красоты, но чувство прекрасного значительно ослабело в александрийскую эпоху, и дуализм духа и материи получил полную силу, еще обостренный влияниями со стороны языческого Востока.

Цель дела Божия на земле есть, с точки зрения Оригена, воссоединение всех умов с Логосом, а через него и с Богом-Отцом или Самобогом (Αὺτόθεοζ).

Но умы плотские и загрубевшие в чувственности неспособны придти к этому воссоединению путем мышления и умственного озарения и нуждаются в чувственных впечатлениях и наглядных наставлениях, которые они и получили благодаря земной жизни Христа.

Так как всегда были люди способные к чисто умственному общению с Логосом, то, значит, воплощение Христа было нужно только для людей, стоящих на низкой ступени духовного развития. С этим непониманием христианства в его основном пункте связана у Оригена и другая особенность: превознесение отвлеченно-духовного смысла Библии и пренебрежение к ее историческому смыслу.

Далее, односторонне идеалистический индивидуализм Оригена лишал его возможности понять христианский догмат о первородном грехе или о реальной солидарности всего человечества в его земных судьбах.

Точно так же во взгляде на значение смерти Ориген радикально расходится с христианством; для идеалиста платоника смерть есть вполне нормальный конец телесного существования как недолжного и бессмысленного. Несовместимое с таким взглядом утверждение апостола: «последний враг истребится – смерть» Ориген обходит слишком легко, через произвольное отождествление смерти с диаволом.

Учение Оригена о непременном фатальном воссоединении всех духовных существ с Богом, трудно согласуемое со Св. Писанием и церковным преданием и не имеющее твердых разумных оснований, находится в логическом противоречии и с дорогим для Оригена принципом свободной воли, ибо эта свобода предполагает: 1) возможность постоянного и окончательного решения противиться Богу и 2) возможность новых падений для существ уже спасенных.

Хотя Ориген был и верующим христианином, и философски образованным мыслителем, но он не был христианским мыслителем или философом христианства; вера и мышление были у него связаны в значительной степени лишь внешним образом, не проникая друг друга. Это раздвоение необходимо отразилось и на отношении христианского мира к Оригену.

Его важные заслуги в изучении Библии и в защите христианства против языческих писателей, его искренняя вера и преданность религиозным интересам привлекали к нему даже самых усердных ревнителей новой веры, тогда как несознаваемый им самим антагонизм между его эллинскими идеями и глубочайшей сущностью христианства вызывал в других представителях этой веры инстинктивные опасения и антипатии, доходившие иногда до ожесточенной вражды.

Вскоре после его смерти два его ученика, ставшие столпами церкви, – св. мученик Памфил и св. Григорий Чудотворец , епископ Неокесарийский – горячо защищали своего учителя в особых сочинениях против нападения на его идеи со стороны святого Мефодия Патарского .

Так как в своем учении о вечном или сверхвременном рождении божественного Логоса Ориген действительно подходил к православному догмату ближе, чем большинство других доникейских учителей, то на его авторитет с большим уважением ссылался св. Афанасий Великий в своих спорах против ариан. Во второй половине в. некоторые идеи Ориген оказали влияние на двух знаменитых Григориев – Нисского и (Назианзина Богослова), из которых первый в сочинении «О воскресении» доказывал, что все будут спасены, а второй мимоходом и с большой осмотрительностью высказывал как этот взгляд, так и другую мысль Ориген, что под кожаными одеяниями Адама и Евы следует разуметь материальное тело, в которое человеческий дух облекается вследствие своего падения.

Через его сочинения некоторые идеи Оригена» соединенные с идеями т.н. Дионисия Ареопагита , были перенесены на западную почву читавшим по-гречески Иоанном Скотом Эриугеной и вошли как элемент в его своеобразную и грандиозную систему.

В новое время теория о «душе Христа», вероятно заимствованная Ориген. у его «еврейского учителя», была возобновлена французским каббалистом Гильомом Постелем (XVI в.). Влияние Оhbutyf замечается у теософов XVIII в. – Пуаре , Мартинеса Паскалиса и Сен-Мартена , а в XIX в. – у Франца Баадера и Юлиуса Гамбергера , ошибочно принимавших мысль Оригена об окончательном спасении всех за общий догмат Греко-восточной церкви.

Ориген – самый крупный богослов-мыслитель Восточной церкви, наложивший неизгладимую печать на все последующее догматическое развитие. Он первый создал систему христианского вероучения. От него исходят все крупные церковные мыслители Востока в течение всего раннего средневековья.

При оценке Оригена многие исследователи выбирают не совсем подходящую точку зрения. Его провозглашают философом и обвиняют в нагромождении не поддающихся согласованию допущений. Между тем Ориген – только религиозный мыслитель.

Он хорошо знал греческую философию, многое из нее заимствовал; но в его системе она играет декоративную роль и обслуживает первостепенные интересы сотериологии. Она дает ему не принципы и даже не метод, а настроение, благородное дерзновение, святую свободу, которая позволяла ему не быть слугой упрощенного понимания христианства, выраставшего на почве некультурности главной массы верующих. Его построения иногда обнаруживают следы разительного совпадения с отделами «Эннеад»; но, взятые из общей сокровищницы эпохи, они несут у Оригена иную службу, чем у Плотина .

Несмотря, однако, на то, что распорядителем мыслей Оригена является религия, его систему столь же мало можно назвать схоластикой , как и философемы Филона и Плотина.

Внутренняя свобода спасает ее от положения рабски рассуждающей ancillae theologiae (рабыни богословия). Точнее систему Оригена можно определить как исправленный, почти окафоличенный гносис.

Ориген идет по тому же пути, по какому шли гностики , – в этом главный ключ к пониманию его доктрины. При чтении трактата «О началах» бросается в глаза, что Маркион, Валентин, Василид и др. – главные противники, с которыми считается Ориген, и что все частные темы его рассуждений продиктованы ему

Энциклопедичный YouTube

1 / 5
Ориген родился около 185 года в Александрии в христианской семье. Изучал под руководством своего отца, Леонида, священные тексты. В 202 году Леонид был убит. С 203 года Ориген начинает учительствовать в теологической школе, он спал на голой земле, постился, не носил обуви, не имел смены одежды. Но он пользовался популярностью у женщин и не хотел, чтобы это неправильно истолковывалось. Есть версия, что, поняв буквально слова Иисуса: «Есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного» (Мф. ), - он оскопил себя , хотя официальных подтверждений или опровержений этому нет. Некоторые историки [кто? ] полагают, будто бы оскопление - это слухи, распускаемые врагами Оригена.
Он изучал античную философию (по некоторым сведениям, в школе Аммония , из которой вышел также Плотин). С 217 года Ориген возглавлял христианскую школу в Александрии. Ориген был рукоположен в сан пресвитера . В Александрии Ориген был подвергнут жестоким истязаниям со стороны язычников-эллинов. Язычники схватили Оригена, обстригли его наголо и посадили его при входе в языческий храм Серапеум , заставив раздавать пальмовые ветви приходившим для служения и поклонения идолу. Взяв ветви, Ориген громким голосом и дерзновенно говорил: «Идите, примите не идольскую ветвь, а ветвь Христову». Язычники хотели отдать Оригена эфиопу на осквернение тела, не в силах стерпеть такого поругания, Ориген закричал, что он скорее готов принести жертву идолу. Несмотря на его сопротивление, такое жертвоприношение произошло: язычники, положив на руку Оригену ладан, сами сбросили его с руки на очаг жертвенника; по суду исповедников и мучеников из-за этого он был позже лишён славы мученичества и извержен из Церкви - в 231 году Ориген был подвергнут осуждению на Александрийском поместном соборе , после чего перенёс свою преподавательскую деятельность в Палестину (в г. Кесарию). Священноначалие Иерусалимской церкви убеждало Оригена проповедовать в церкви. Ориген встал и произнес в церкви только одно следующее изречение: «Грешнику же говорит Бог: "что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои"» (Пс. ). Затем, согнув книгу, отдал её и сел с плачем и слезами. Вместе с ним плакали и все. В Палестине Ориген познакомился с одним из знатных и богатых придворных - Амвросием. Амвросий не принадлежал к Церкви, а был по разным источникам последователем или Маркиона , или Савеллия . Ориген убедил Амвросия отказаться от ереси и присоединиться к Церкви. Амвросий был учёным и ревностным к изучению Священного Писания. Амвросий оценил выдающейся ум, способности и знания Оригена и предложил Оригену заняться изучением и толкованием Священного Писания за его счёт. Ориген согласился на предложение. Ориген поселился в Тире Финикийском, где в течение двадцати восьми лет провёл жизнь в трудах, собирая, изучая и изъясняя Священное Писание. Амвросий целиком и полностью обеспечил Оригена всем необходимым, он оплачивал письменные принадлежности и труды, не только Оригена, но и труды скорописцев и помощников Оригена.
Во время очередной волны антихристианских репрессий при императоре Деции , Ориген был брошен в тюрьму в городе Тир (современный Сур в Ливане) и подвергнут пыткам, от которых вскоре умер.

Император Юстиниан и осуждение Оригена

Образцовая святость жизни Оригена и мученическая кончина способствовали его популярности в монашеских кругах. Наиболее авторитетными центрами распространения оригенизма становятся палестинские монастыри Мар-Саба (лавра Саввы Освященного) и Новая Лавра в Фекое близ Вифлеема . Однако епископ Иерусалимский Пётр посылает доклад императору Юстиниану об «оригенической болезни своих монахов». В это же время в Константинополь прибывает апокрисиарий римского папы диакон Пелагий и активно выступает против оригенизма. Желая спасти религиозное единство империи, Юстиниан «решил использовать полностью своё право христианского василевса нажимать на иерархическую и богословскую среду, склонную поднять опасную волну безысходных и длительных споров» .

Учение

Ориген завершает раннее сравнительное, апологетическое христианское богословие , выступавшее уже как система - это выражается в его полемическом труде, озаглавленном «Против Цельса », в изучении Библии , в толковании им религиозных памятников с использованием учения гностиков и неоплатоников , особенно учения о Логосе :

Перечень сочинений Оригена включал около 2000 «книг» (в античном смысле слова, то есть частей). Философия Оригена - стоически окрашенный платонизм . Чтобы согласовать его с верой в авторитет Библии, Ориген вслед за Филоном Александрийским разрабатывал доктрину о трёх смыслах Библии:

Выработанная Оригеном система понятий широко использовалась при построении церковной догматики (у Оригена, например, впервые встречается термин «Богочеловек »).
Эсхатологический оптимизм Оригена отразился в учении о циклическом времени, или апокатастасисе , которое предполагает, что посмертное воздаяние и ад относительны, так как Бог по своей благости в конечном счёте спасёт от адских мук не только праведников, но и всех людей, всех демонов и даже самого Сатану .

Предсуществование душ

Если в более ранней книге Оригена «О началах» (230 г.) и присутствуют «реинкарнационные фрагменты», то в последующих своих произведениях («Толкование на Послание к Римлянам » (ок. 243 г.), «Толкование на Евангелие от Матфея » (249 г.), книга «Против Цельса » (249 г.) ) Ориген выступает с резкой критикой доктрины реинкарнации :

Допущение метемпсихозы или перевоплощения душ несовместно с кончиной мира, которую ясно утверждает Писание. Ибо если предположим, что всякая душа в течение нынешнего порядка вещей от начала и до конца мира воплощается не более как два раза, спрашивается: зачем она воплощается во второй раз? Затем ли, чтобы понести наказание за грехи первой жизни во плоти? Но если нет другого способа наказания души кроме послания её в тело, то очевидно ей пришлось бы воплощаться не два или три, а бесконечное число раз, и тогда уверению св. Писания, что небо и земля мимо идут, нет никакой возможности получить своё исполнение.
Но допустим и противное, то есть что души посредством воплощений будут все более и более усовершаться и очищаться, и что постепенно все более будет возрастать число душ, не нуждающихся уже больше в телах, чем само собой приблизится наконец то время, когда живущих во плоти душ или вовсе не будет, или будет очень мало; но в таком случае как же получат своё исполнение слова Писания, которое говорит, что суд Божий застанет в живых множество грешников, и что пред кончиной мира возрастет и переполнится мера беззаконий на земле? Затем, грехи тех, которых застанет кончина мира, будут наказаны по Писанию, не перемещением из тела в тело, а совершенно иным образом. Итак, если защитники перевоплощения допускают кроме описываемых в слове Божием наказаний ещё наказание переселением в новые тела, - то пусть покажут нам причины этого двойного наказания Или же, что вернее, грешившие в телах будут нести наказание вне своих тел сами в себе в глубине собственной души своей.
- «Толкование на Матфея» 13.1 // PG XIII, 1088ab и 1089bc

Аналогичные размышления есть и в оригеновых толкованиях на Песнь Песней :

Далее, некоторые изыскивают здесь: облачается ли душа в тело единожды, и после того как она покинет его, не ищет его более, или же, однажды получив и покинув его, воспринимает его снова? И если она воспринимает его вторично, воспринимает ли она его навсегда или однажды снова придет день, когда она его снова отбросит? Но если, согласно авторитету Писания конец мира близок, и если сие тленное состояние сменится нетленным, то не кажется сомнительным, что в состоянии нынешней жизни она не может войти в тело во второй или в третий раз. Ибо, если это допустить, то необходимо воспоследует, что вследствие продолжительного такого рода последствий мир не будет иметь конца.
- «Беседы на Песнь песней». 2,5,24)

Также А. В. Кураев подчёркивает, что в своём труде «О началах», в котором Ориген изложил свою теорию, он ясно провёл грань между учением Церкви и своими гипотезами: «впрочем, сам читатель пусть тщательно обсудит и исследует то, что сказали мы относительно обращения ума в душу и прочее, что, по-видимому, относится к этому вопросу; а мы, со своей стороны, высказали это не в качестве догматов, но в виде рассуждения и изысканий» . «Мы скорее предложили читателю мысли для обсуждения, нежели дали положительное и определённое учение» . «Что касается нас, то это - не догматы; сказано же ради рассуждения, и нами отвергается: сказано это только затем, чтобы кому-нибудь не показалось, что возбуждённый вопрос не подвергнут обсуждению» .

Учение о Троице

В своей книге «О началах» Ориген признавал Иисуса Христа единородным Сыном Бога и от него рождённым, «однако без всякого начала». Он также пишет: «Это рождение - вечное и непрерывающее наподобие того, как сияние рождается от света. Ибо Сын не есть Сын по усыновлению извне чрез Святого Духа, но Сын по природе».

Оригенизм

В течение столетия, последовавшего за смертью Оригена, многие ведущие богословы, избегая упоминания имени Оригена, перефразировали его мысли в своих собственных сочинениях. В IV веке его взгляды излагал Эвагрий Понтийский , а от него они перекочевали в сочинения святого Иоанна Кассиана . Епифаний Кипрский , убежденный противником Иоанна Златоуста епископом Александрийским Феофилом , напротив, видел в Оригене источник всевозможных ересей и ок. 375 г подверг его «вольнодумство» систематической критике. Выполненный в конце IV века Руфином перевод на латынь оригеновского трактата «О началах» вызвал ожесточённый спор с блаженным Иеронимом (который поначалу называл Оригена величайшим богословом со времён апостолов).
После антиоригеновских выпадов Иеронима ортодоксальные богословы резко осуждали Оригена за еретические мнения (учение об апокатастасисе) и за включение в состав христианской догмы несовместимых с ней тезисов античной философии (в частности, платоновского учения о предсуществовании душ). Однако исключить влияние философской системы Оригена не удавалось.
В конце IV века оригенизм был представлен движением «Длинных монахов», которые стали жертвами интриг Александрийского архиепископа Феофила в борьбе с Иоанном Златоустом. Монахи, несогласные с расточительным образом жизни и деспотизмом Феофила, покинули Александрию и начали скитаться по Египту и Палестине. В результате гонимые отовсюду, они пришли в Константинополь просить помощь у патриарха Иоанна Златоуста.
В VI веке движение оригенистов воспряло в палестинской «новой лавре», что побудило императора Юстиниана Великого в 543 году выпустить эдикт, в котором Ориген был объявлен еретиком, а поместный собор Константинопольской церкви в 553 году соборно осудил Оригена и распространил осуждение оригенизма на Эвагрия и Дидима

Осуждение Оригена было подтверждено Шестым Вселенским собором .

Однако судьбой цитадели оригенизма, Новой Лавры, распорядился ставленник императора Юстиниана патриарх Евстохий. Евстохий истребовал военную силу и Новая Лавра была очищена, а затем в 555 году заселена 120 православными монахами из монастыря Мар-Саба и других монастырей .
Несмотря на официальное осуждение, труды Оригена не исчезают из богословской библиографии. Наблюдается изучение еретического теолога в средневековых сочинениях, ощутимо сказывается его влияние в трудах Иоанна Скота Эриугены , в эпоху Ренессанса закономерно повышается интерес к циклической концепции времени и развитие других метафизических воззрений Оригена .
Ориген был любимым писателем религиозного философа XVIII века Григория Сковороды . Последователь Сковороды Владимир Соловьёв также увлекался идеями Оригена, усвоил и применял во многих своих работах аллегорический метод Оригена. Интересную книгу об Оригене написал один из создателей церковно-исторической школы В. В. Болотов , проанализировав в ней учение Оригена о Троице. Об Оригене писали такие русские богословы как Д. А. Лебедев , В. Н. Лосский , Л. П. Карсавин , Г. В. Флоровский и другие. На оригеновские принципы любви и раздора, выраженные соответственно в церковной и мирской историях, ссылался один из основателей славянофильства А. С. Хомяков . Интересно отметить, что в 70-х годах XIX века, Оригеном увлекался русский писатель Н. С. Лесков , хлопотавший о переводе и издании на русском языке книги Оригена «О началах».

Список избранных сочинений
- Против Цельса
- Две беседы на Песнь песней
- О началах (в 4-х кн. или ч.)
- Комментарии к Евангелию от Иоанна
- Комментарии к Евангелию от Матфея
- О молитве
- Письмо к св. Григорию Чудотворцу (еп. Неокесарийскому)
- Письмо к Юлию Африкану
- Трактат о демонах
- Увещание к мученичеству
- Гомилии
- Схолии
- Диалог с Гераклитом
- О воскресении
- Тетрапла
Примечания
1. Ориген / Новейший философский словарь: 3-е изд., исправл. - Мн.: Книжный Дом. 2003.- 1280 с.
2. Ориген // Энциклопедия «Религия» / Сост. и общ. ред. А. А. Грицанов, Г. В. Синило. - Мн.: Книжный Дом, 2007
3. Спасский А. А. Ориген / История догматических движений
4. Евсевий Кесарийский, azbyka.ru
5. Епифаний Кипрский. Творения, часть 3. - М., 1872. - 301 с. Ереси 57-66 стр. 80
6. Александрийский собор
7. Карташёв А. В. Вселенские соборы. - М.: Республика, 2004. - С. 351
8. Карташёв А. В. Вселенские соборы. - М.: Республика, 2004. - С. 353
9. Ориген // Мень А. В. Библиологический словарь: в 3 т. - М. : Фонд имени Александра Меня, 2002.
10. Евагрий Схоластик. Церковная История. Книга 4. п. 38
11. Ориген «О началах» (книга 1)
12. Патристика (3 курс). Лекция 9-10. Александрийская школа: Климент и Ориген - М. М. Казаков, доктор исторических наук, заведующий кафедрой права. Смоленский государственный университет (недоступная ссылка)
13. Ориген. О началах / Пер. Н. Петрова. - Новосибирск, 1993. - С. 307-308.
14. Ориген. О началах / Пер. с лат. - СПб.: Амфора, 2000. - С. 353
15. Кураев А. В. Раннее христианство и переселение душ
16. Ориген. Против Цельса
17. Сократ Схоластик Церковная История - М.: РОССПЭН, 1996. - С. 252
18. Деяния Вселенских Соборов, изданныя в русском переводе при Казанской Духовной Академии. - Т. 5. - 4-е изд. - Казань: Казанская Духовная Академия, 1913. - 320 с., собрание 8-е, с. 211, 214
19. Деяния Вселенских Соборов, изданныя в русском переводе при Казанской Духовной Академии. - Т. 6. - 3-е изд. - Казань: Казанская Духовная Академия, 1908. - 308 с., деяние 18-е, с. 219
20. Ж.-К. Ларше. Христологический вопрос. По поводу проекта соединения Православной Церкви с Дохалкидонскими Церквами: нерешенные богословские и экклезиологические проблемы (пер. с франц. иеромонаха Саввы (Тутунова)) // Богословские труды, 41. С. 175-176
21. Карташёв А. В. Вселенские соборы. - М.: Республика, 2004. - С. 356
22. Д. А. Лебедев. Святой Александр Александрийский и Ориген . Киев, 1915
23. А. Ровнер. Христианство на перекрестке веков: Ориген против Цельса
Издания сочинений

Оригиналы
- Избранные произведения изданы де ла Ру (4 т., -) (Франция) и Ломматцшем (25 т., -) (Германия).
- Migne, Patrologia Graeca, XI-XVII, 1857
- Origenis Hexaplorum quae supersunt sive veterum interpretum graecorum in totum Vetus Testamentum fragmenta <…> ed. Frederick Field. Oxonii, 1875 (Том I , Том II); репринт: Hildesheim: G.Olms, 1964.
- Греческий текст комментария на «Евангелие от Иоанна» (1896): Том I ; Том II .
Переводы

Английские переводы:
- Против Цельса (кн. 2-8) , английский перевод 1869 года.
Старые русские переводы:
- О молитве. / Пер. Н. Корсунского. - Ярославль, 1884. - 178 с.
- Увещание к мученичеству. / Пер. Н. Корсунского. - Ярославль, 1886. - 80 с.
- Ориген . О молитве и Увещание к мученичеству. / Пер. Н. Корсунского. - СПб., 1897. - 240 с.
  - переизд.: СПб., 1992.
- Творения Оригена . Вып. 1. О началах. / Пер. Н. Петрова. - Казань, Казан. духов. Акад. 1899. - 504 с.
  - переизд.: Самара: Ра. 1993. - 320 с. - 50000 экз. (и другие переиздания )
- Ориген . Против Цельса. Ч. 1. Кн. 1-4. / Пер. Л. Писарева. - Казань, 1912. - XXX+482 с.
  - переизд.: М.: Учебно-информационный экуменический центр ап. Павла, 1996.
- Сведения о Скифии и Кавказе. // ВДИ. - 1948. - № 2. - С. 298-300.
- переиздание ряда текстов: Отцы и учители Церкви III века. - М., 1996. - Т. 2. - С. 3-159. (Ориген . Увещание к мученичеству (с.36 сл.). Из трактата «О молитве»: Наставления о молитве (с. 67 сл.). Толкование на молитву «Отче наш» (с. 79 сл.). / Пер. Н. Корсунского. Из трактата «О началах» (с. 125 сл.). Письмо к св. Григорию Чудотворцу (с. 157 сл.). / Пер. Н. Сагарды.)
Новые русские переводы:
- Ориген . Толкование на Евангелие св. Иоанна. Кн. I. / Пер. А. Цуркана .
- Ориген . Комментарии на Евангелие от Иоанна (т. I, гл. I-XX). / Пер. и предисл. А. Г. Дунаева . // Богословские труды. Сб. 38. - М., . - С. 97-119.
- Ориген . Толкования к Евангелию от Иоанна. Кн. 6. / Пер. О. Кулиева. // Ориген . О началах. - СПб.: Амфора, .
Литература
- Лебедев Н. И. Сочинение Оригена против Цельса. Опыт исследования по истории литературной борьбы христианства с язычеством. - М. , 1878.
- Болотов В. В. Учение Оригена о Святой Троице . - СПб. , 1879. - 452 с.
- Елеонский Ф. Г. Учение Оригена о Божестве Сына Божия и Духа Святого и об отношении Их к Отцу. - СПб. , 1879. - 176 с.
- Филевский И. И. Цельс и Ориген. - Харьков, 1910.
- Карташёв А. В. Оригенизм и Ориген / Вселенские Соборы.
- Серегин А. В. Гипотеза множественности миров в трактате Оригена «О началах». - М. : ИФ РАН, 2005. - 197 с. - ISBN 5-9540-0035-2 .
- Соловьёв В. С. ,. //
- Нестерова О. Е. Allegoria Pro Typologia: Ориген и судьба иносказательных методов интерпретации Священного Писания в раннепатристическую эпоху. - М. : ИМЛИ РАН, 2006. - 293 с. - ISBN 5-9208-0258-8 .
- Киреева М. В. Ориген и свт. Кирилл Александрийский: толкования на Евангелие от Иоанна: экзегетические методы. (Серия «Византийская библиотека. Исследования»). - СПб. : Алетейя, 2006. - 191 с. - ISBN 5-89329-900-0 .
- Саврей В. Я. Александрийская школа в истории философско-богословской мысли. - М. : КомКнига, 2006. - С. 419-547. - ISBN 5-484-00335-0 .
- Цуркан А. В. Ориген: проблема взаимодействия религии и философии . - Новосибирск: 2002. - (ошибоч.) .
- Ермишин О.Т . П.А. Флоренский и Ориген (проблема метафизики) // Философские науки. 2002. № 6.
- // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
- Гарнак, А . История догматов , Гл.6. § 24
- Frederick Field’s prolegomena to Origenis hexaplorum quae supersunt, sive veterum interpretum Graecorum in totum Vetus Testamentum fragmenta. Translated and annotated by Gérard J. Norton; with the collaboration of Carmen Hardin. Paris: J. Gabalda, 2005 (= Cahiers de la Revue biblique, 62) (английский перевод латинского текста Ф.Филда, из его оксфордского издания Оригена 1875 г.)
- Nautin P. Origène: sa vie et son œuvre . - Paris: Beauchesne, 1977. - 474 p. - (Christianisme antique 1).
См. также

Ссылки
- Ориген. Против Цельса (рус. перевод)
- Ориген. Две беседы на Песнь песней (рус. перевод): Предисловие блаж. Иеронима , Беседа первая , Беседа вторая
- Ориген. О началах (рус. перевод)
- Ориген. Цитаты из «Благодарственной речи Оригену» св. Григория Неокесарийского (рус. перевод)
- Ориген. Письмо к св. Григорию Чудотворцу (еп. Неокесарийскому) (рус. перевод)
- Сидоров А. И. Апологетический труд Оригена «Против Кельса (Цельса)» // «Азбука веры», интернет-портал.
Биография

Родился в Александрии около 185 г. в греческой или эллинизованной египетской семье, принявшей христианство; получил хорошее образование от своего отца ритора Леонида, который во время гонения при Септимии Севере за доказательство христианства был казнен, а имущество его конфисковано.

17-летний Ориген, имея на своем попечении мать и 6 младших братьев, сделался учителем грамматики и риторики и был избран в наставники знаменитой катехетической школы в Александрии. Чтобы избежать соблазнов со стороны многочисленных слушательниц катехетической школы, Ориген будто бы подверг себя оскоплению. Сообщаемое в "Церковной истории" Евсевия Кесарийского, благоговейного почитателя Оригена, это известие вызывает, однако, сомнение, между прочим ввиду необычайной умственной плодовитости Оригена; достоверно только существование такой молвы еще при его жизни.

Обширная известность, доставленная Оригена преподаванием в катехетической школе и первыми его сочинениями, побуждала обращаться к нему за советом из отдаленных местностей и вызвала два его путешествия: в Рим (при папе Зефирине) и в Аравию.

Во время гонения на александрийскую церковь при имп. Каракалле 216 г. почитатели принудили Оригена удалиться в Палестину, где два преданные ему епископа, Александр Иерусалимский и Феоктист Кесарийский, дали ему почетное убежище; по их настоянию он, хотя и мирянин, изъяснял Священное Писание пред многолюдными собраниями верующих в храмах. За это он подвергся сильному порицанию александрийского епископа Димитрия, заставившего его вернуться в Александрию.

По приглашению Юлии Маммеи, матери императора Александра Севера, он посетил ее в Антиохии и дал ей начальное наставление в христианстве. В 228 г. он был вызван по церковным делам в Грецию и проездом через Палестину принял в Кесарии рукоположение в пресвитеры от епископов Александра и Феоктиста. Обиженный этим александрийский епископ на двух местных соборах осудил Оригена и объявил его недостойным звания учителя, исключенным из александрийской церкви и лишенным пресвитерского сана (231 г.).

Сообщив этот приговор через окружное послание прочим церквам, он получил согласие всех, кроме палестинских, финикийских, аравийских и ахайских. Акты египетских соборов, осудивших Оригена, не сохранились, по существующим же свидетельствам основаниями приговора, кроме прежней вины "проповедания мирянина в присутствии епископов" и сомнительного факта самоизувечения, служили принятие рукоположения от посторонних иерархов и некоторые неправославные мнения.

Ориген перенес свою ученую и преподавательскую деятельность в Кесарию Палестинскую, куда привлек множество учеников, ездил по церковным делам в Афины, затем в Бостру (в Аравии), где ему удалось обратить на истинный путь местного епископа Берилла, неверно учившего о лице Иисуса Христа. Дециево гонение застало Оригена в Тире, где, после тяжкого тюремного заключения, разрушившего его здоровье, он скончался в 254 г.

Жизнь Оригена была всецело поглощена религиозными и умственными интересами; за неутомимость в труде он был прозван адамантовым; материальная сторона жизни была им сведена к наименьшему: на свое личное содержание он употреблял 4 обола в день; мало спал и часто постился; с аскетизмом он соединял благотворительность, особенно заботясь о пострадавших во время гонений и об их семействах.

Сочинения Оригена

Сочинения Оригена, по свидетельству Епифания, состояли из 6 тыс. книг (в древнем значении этого слова); дошедшие до нас составляют 9 томов в издании Миня (Migne, PG, t. 9-17). Главная заслуга Оригена в истории христианского просвещения принадлежит, впрочем, его колоссальной подготовительной работе - т.н. гекзапле.

Это был сделанный им список всего Ветхого Завета, разделенный на шесть столбцов (откуда и название): в первом столбце помещался еврейский текст еврейскими буквами, во втором - тот же текст в греческой транскрипции, в третьем - перевод Акилы, в четвертом - Симмаха, в пятом - т.н. семидесяти толковников, в шестом - Феодотиона.

Для некоторых частей Библии Ориген собрал и другие переводы. Перевод 70 толковников был снабжен критическими заметками, обозначавшими различия еврейского текста. Полных копий с этого огромного труда не было сделано; собственноручный экземпляр Оригена хранился сначала в Тире, потом в Кесарии до 653 г., когда он был сожжен при взятии этого города арабами. Для грековосточных богословов гекзапла Оригена служила в течение четырех веков главным источником библейской эрудиции.

До нас дошла только ничтожная часть произведений Оригена. Травля Оригена после смерти, закончившаяся эдиктом Юстиниана и осуждением на 5-м, 6-м и 7-м Вселенских соборах, повела к тому, что сочинения его переписывались все менее и менее.

Почти половина того, что уцелело, сохранилась только в переводе на латинский язык. Оригенова критика текста Св. Писания, как и комментарии его почти на всю Библию - работа великого писателя. Он исходил с успехом и все другие стези богословия: апологетику и полемику, догматику и аскетику.

Экзегетические работы Оригена обнимают схолии - краткие пояснения к трудным местам или отдельным словам, гомилии - богослужебные беседы на отделы священные книг, и комментарии - систематические толкования целых книг Библии или их значительных частей, отличающиеся от гомилии также и большей глубиной содержания.

Замечательны комментарии Оригена на Пятикнижие, кн. Иисуса Навина (образцовые гомилии). Песнь Песней, книгу Иеремии (греч. 19 гомилии).

По словам Иеронима, Ориген, в других книгах всех победивший, в книге о Песни Песней превзошел самого себя. Из толкований на Новый Завет сохранились в подлиннике значительные части комментариев на Евангелия от Матфея и особенно Иоанна, в латинской обработке 39 гомилии на Евангелие от Луки, десять книг комментария на послание к Римлянам и др.

Из апологетических сочинений до нас дошло в полном виде "Против Цельса" в 8 кн. Систематическое богословие представлено трактатом "О началах". Трактат сохранился в латинском переводе Руфина, который, желая представить Оригена более ортодоксальным, чем он был, многое переиначивал. К числу назидательных сочинений относятся "О молитве" и "Увещание к мученичеству".

Учение Оригена

Источник истинного познания есть откровение Иисуса Христа, который как Слово Божие говорил и до своего личного явления - через Моисея и пророков, и после - через апостолов. Данное откровение содержится в Священном Писании и в предании церквей, получивших его преемственно от апостолов.

В апостольском и церковном вероучении некоторые пункты выражены с полнотой и ясностью, не допускающими никаких пререканий, а в других только утверждается, что нечто существует, без всякого объяснения, как и откуда; такие объяснения Слово Божие предоставляет умам способным и подготовленным к исследованию истинной мудрости.

Ориген отмечает 9 непререкаемых пунктов вероучения:
- Единый Бог, творец и устроитель всего существующего, Отец Иисуса Христа, один и тот же в добре и в правосудии, в Новом и в Ветхом Завете;
- Иисус Христос, единородный от Отца, рожденный прежде всякого творения, служивший Отцу при создании мира и в последние дни ставший человеком, не переставая быть Богом, воспринявший настоящее вещественное тело, а не призрачное, действительно родившийся от Девы и Духа Святого, действительно страдавший, умерший и воскресший, обращавшийся с учениками своими и вознесшийся перед ними от земли;
- Дух Святой, по чести и достоинству приобщаемый к Отцу и Сыну, один и тот же во всех святых как Нового, так и Ветхого Завета; прочее же о Духе Святом апостолы предоставили тщательному исследованию мудрых;
- душа человеческая как обладающая собственной ипостасью и жизнью и в день воскресения имеющая получить нетленное тело - но о происхождении души или способе размножения человеческих душ нет ничего определительного в церковном учении;
- свободная воля, принадлежащая всякой разумной душе в борьбе ее со злыми силами и делающая ее ответственной" как в здешней жизни, так и после смерти за все ею содеянное;
- существование диавола и служителей его - но о природе и способе действия их умолчали апостолы;
- ограниченность настоящего видимого мира как имеющего свое начало и свой конец во времени - но о том, что было до этого мира и что будет после него, а также и об иных мирах нет ясного определения в церковном учении;
- Священное Писание как внушенное Духом Божиим и имеющее, кроме видимого и буквального смысла, еще другой, сокровенный и духовный;
- существование и влияние добрых ангелов, служащих Богу в совершении Им нашего спасения - но об их природе, происхождении и способе бытия нет в церковном учении ясных постановлений, равно как и о всем, касающемся солнца, луны и звезд.
В учении о Боге Ориген настаивает особенно на бестелесности Божества, доказывая (против антропоморфитов), что Бог есть "свет" не для глаз, а только для ума Им просвещаемого.

В учении о Троице Ориген решительнее всех предшествовавших христианских писателей утверждает безвременное рождение Сына Божия как ипостасного Разума, без которого немыслимо абсолютное существо; с другой стороны он является таким же субординационистом, как и большинство его предшественников, признавая между лицами Св. Троицы неравенство не только отвлеченно-логическое, но также и реальное.

Признание такого неравенства сказывается и во взгляде Оригена на отношения Бога к творению: кроме общего участия трех Лиц Божества, Он признает особое действие Бога-Отца, определяющего существование как таковое, Логоса, определяющего существование разумное, и Духа Святого, определяющего существование нравственно совершенствуемое, так что собственная область Сына ограничивается душами разумными, а Духа - святыми.

Христология Оригена в существе совпадает с общеправославной, поскольку он признает во Христе реальное соединение Божеского Лица с совершенным человеком, без упразднения отличительных свойств той и другой природы.

Несогласным с церковной догматикой представляется лишь особое учение Оригена о "душе Христа". Наш видимый мир, по Оригену, есть лишь один из миров или, точнее - из мировых периодов. До него единым творческим актом (который сам по себе - вне времени, хотя мы принуждены мыслить его как временный) Бог создал определенное число духовных существ равного достоинства, способных уразумевать Божество и уподобляться ему.

Один из этих духов или умов, обладающих нравственной свободой, так всецело отдался этому высшему призванию и с такой пламенной любовью устремился к Божеству, что неразрывно соединился с божественным Логосом или стал его тварным носителем по преимуществу. Это и есть та человеческая душа, посредством которой Сын Божий в назначенное время мог воплотиться на земле, так как непосредственное воплощение Божества немыслимо.

Судьба прочих умов была другая. Пользуясь присущей им свободой, они в неравной степени отдавались Божеству или отвращались от Него, откуда и возникло все существующее неравенство и разнообразие духовного мира в трех главных разрядах существ.

Те умы, у которых доброе стремление к божеству в той или другой степени возобладало над противоположным, образовали мир добрых ангелов различного чина, сообразно степени преобладания лучшего стремления; умы решительно отвратившиеся от Бога стали злыми демонами; наконец, умы, в которых два противоположных стремления остались в некотором равновесии или колебании, стали человеческими душами.

Так как цель всего творения есть его причастие полноте Божества, то падение духовных существ должно было вызвать со стороны Божией ряд действий, постепенно приводящих к восстановлению всех в совершенном единении с абсолютным Добром.

Так как природе Божества несвойственно действовать тиранически, через насилие и произвол, а природе свободно-разумных созданий несвойственно подчиняться такому действию, то домостроительство нашего спасения допускает со стороны Божией только такие средства, которые, естественным путем испытания необходимых последствий зла и постоянными внушениями лучшего, приводят падших к обращению и возвышают их до прежнего достоинства.

Физический мир, по Оригену, есть лишь последствие падения духовных существ, совокупность необходимых средств для их исправления и восстановления. Пользуясь евангельским выражением, обозначающим начало буквально означающим "низвержение мира", Ориген настаивает на том, что наш физический мир есть только результат, частью прямой, частью косвенный, нравственного падения духовных существ.

Ориген утверждает, что первозданные духовные существа, охладевая в своей пламенной любви к Богу, становятся душами и ниспадают в область чувственного бытия.

Впрочем, Ориген забывает об этом, когда говорит о "душе Христа", особенность которой, по его представлению, состояла именно в том, что она никогда не охладевала в своей пламенной любви к Божеству.

Ориген был склонен отрицать самостоятельную реальность материи и признавать в ней лишь понятие ума, отвлеченное от многообразия чувственных качеств и определений, явившихся у духовных существ вследствие их падения; впрочем, такой взгляд высказывается им лишь как предположение и не проводится последовательно.

Ориген различает в мире то, что имеет принципиальное или "предустановленное" значение, т.е. существует как цель, и то, что существует лишь как необходимое последствие принципиального бытия или средство для цели; первое значение принадлежит только разумным существам, а второе - животным и земным произрастениям, существующим только "для потребы" разумных творений. Это не мешает ему признавать у животных душу как способность представления и стремления.

Кроме человека, в этом мире есть и другие разумные существа: в солнце, луне и звездах Ориген видит тела ангелов, по особому поручению Божию разделяющих судьбу человека в период его испытаний.

То, что движется само собой, т.е. без внешнего толчка, необходимо имеет в себе душу; если же оно при этом движется правильно и целесообразно, то ясно, что оно имеет душу разумную; поэтому небесные светила, являющие самостоятельное и правильное движение, необходимо суть разумные духовные существа; не признавать этого Ориген считает "верхом безумия".

В области психологии и этики взгляды Оригена, насколько он в них последователен, ведут к чистому индивидуализму. Самостоятельно существуют, кроме Св. Троицы, только единичные умы или духи, созданные от века и первоначально равные; те из них, которые ниспали на степень человеческих душ, рождаются в таком теле и в такой внешней среде, которые, с одной стороны, соответствуют данному внутреннему состоянию или степени любви каждого, а с другой стороны, наиболее пригодны для его дальнейшего совершенствования.

Свобода воли, на которой особенно настаивает Ориген никогда не утрачивается разумным существом, вследствие чего оно всегда может подняться из самого глубокого падения. Свобода выбора между добром и злом, при разумном сознании того и другого, есть формальное условие добродетели и нравственного совершенствования; с этой стороны Ориген полагал непереходимую границу между существами разумно-свободными и бессловесными тварями.

Утверждая предсуществование единичных душ, Ориген решительно отвергал учение о переселении душ (метемпсихоз) и особенно о переходе разумных душ в тела животных.

Учение о единовременном всеобщем воскресении умерших в их собственных телах не вязалось с общим воззрением Оригена и отчасти прямо ему противоречило. Принимая это учение как положительный догмат, переданный церкви от апостолов, 0риген старался по возможности согласовать его с требованиями разума.

Так как в человеческом теле происходит непрерывный обмен веществ, в материальный состав этого тела не остается себе равным и в течение двух дней, то индивидуальное тождество тела, подлежащего воскресению, не может заключаться в совокупности его материальных элементов как в величине безмерной в неуловимой, а лишь в его отличительном образе или виде, сохраняющем неизменно свои существенные черты в потоке вещественного обмена.

Этот характеристичный образ не уничтожается смертью и разложением материального тела, ибо как он не создается материальным процессом, так и не может быть им разрушен; он есть произведение живой образовательной силы, невидимо заложенной в зародыше или семени данного существа и потому называемой "семенным началом" стоиков.

Это невидимое пластическое начало, подчиняющее себе материю при жизни тела и налагающее на нее характерный образ именно этого, а не иного тела, пребывает в потенциальном состоянии после смерти, чтобы снова обнаружить свое зиждительное действие в день воскресения, но уже не на прежнем грубом веществе, давно истлевшем и рассеянном, а на чистом и светоносном эфире, из которого создается новое духовное и нетленное тело в прежнем образе.

Собственная центральная мысль Оригена в его эсхатологии есть окончательное воссоединение с Богом всех свободно-разумных существ, не исключая и диавола.

При изложении своих мыслей Ориген опирается главным образом на свидетельства Священного Писания (в наиболее свободном философском его сочинении имеется 517 цитат из различных книг Ветхого и Нового Завета, а в сочинении "Против Цельса" - 1531 цитата).

Признавая все Священное Писание боговдохновенным, Ориген находит возможным понимать его лишь в том смысле, который не противоречил бы божественному достоинству. Большая часть Библии, по его мнению, допускает совместно и буквальный, или исторический смысл, и иносказательный, духовный, относящийся к Божеству и к будущим судьбам человечества; но некоторые места свящ. книг имеют только духовный смысл, так как в буквальном понимании они представляют нечто или неподобающее высшему вдохновению, или даже вовсе немыслимое.

Кроме буквы и духа Ориген признает еще "душу" Писания, т.е. нравственный или назидательный его смысл. Во всем этом Ориген разделяет взгляд господствовавший и до него, и сохранившийся доныне в христианстве, куда он перешел от еврейских учителей, различавших даже четыре смысла в Писании. Собственно для Ориген характерна лишь крайняя резкость, с которой он нападает на буквальное понимание некоторых мест как Ветхого, так и Нового Завета.

Для общей оценки учения Оригена следует заметить, что при действительном совпадении в известных пунктах между его идеями и положительными догматами христианства и при его искренней уверенности в их полном согласии, это согласие и взаимное проникновение религиозной веры и философского мышления существует у Оригена лишь отчасти: положительная истина христианства в ее целости не покрывается философскими убеждениями Оригена, который наполовину, по крайней мере, остается эллином, нашедшим в эллинизованной религии евреев (сильнейшее влияние Филона Александрийского) некоторую твердую опору для своих воззрений, но внутренне неспособным понять особую, специфическую сущность нового откровения при самом решительном желании ее принять.

Для мыслящего эллина противоположность бытия материального и духовного, чувственного и умопостигаемого оставалась без настоящего примирения как теоретического, так и практического. В цветущую эпоху эллинизма было некоторое примирение эстетическое, в форме красоты, но чувство прекрасного значительно ослабело в александрийскую эпоху, и дуализм духа и материи получил полную силу, еще обостренный влияниями со стороны языческого Востока.

Христианство по существу своему есть принципиальное и безусловное упразднение этого дуализма, так как принесенная им "добрая весть" относится к спасению целого человека, со включением его телесного или чувственного бытия, а через него и всего мира, т.е. со включением материальной природы: "Мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда" (2 Пет. 3:13).

Эта идея духовной чувственности, обожествляемой телесности или богоматерии, определяющая собой собственно христианскую мудрость, была "безумием для эллинов", как видно и на Оригена. По его мысли, воплощение и воскресение Христа было только одной из воспитательных мер, принимаемых "божественным педагогом" - Логосом.

Цель дела Божия на земле есть, с точки зрения Оригена, воссоединение всех умов с Логосом, а через него и с Богом-Отцом или Самобогом.

Но умы плотские и загрубевшие в чувственности неспособны придти к этому воссоединению путем мышления и умственного озарения и нуждаются в чувственных впечатлениях и наглядных наставлениях, которые они и получили благодаря земной жизни Христа.

Так как всегда были люди способные к чисто умственному общению с Логосом, то, значит, воплощение Христа было нужно только для людей, стоящих на низкой ступени духовного развития. С этим непониманием христианства в его основном пункте связана у Оригена и другая особенность: превознесение отвлеченно-духовного смысла Библии и пренебрежение к ее историческому смыслу.

Точно так же во взгляде на значение смерти Ориген радикально расходится с христианством; для идеалиста платоника смерть есть вполне нормальный конец телесного существования как недолжного и бессмысленного. Несовместимое с таким взглядом утверждение апостола: "последний враг истребится - смерть" Ориген обходит слишком легко, через произвольное отождествление смерти с диаволом.

Учение Оригена о непременном фатальном воссоединении всех духовных существ с Богом, трудно согласуемое со Св. Писанием и церковным преданием и не имеющее твердых разумных оснований, находится в логическом противоречии и с дорогим для Оригена принципом свободной воли, ибо эта свобода предполагает: 1) возможность постоянного и окончательного решения противиться Богу и 2) возможность новых падений для существ уже спасенных.

Хотя Ориген был и верующим христианином, и философски образованным мыслителем, но он не был христианским мыслителем или философом христианства; вера и мышление были у него связаны в значительной степени лишь внешним образом, не проникая друг друга. Это раздвоение необходимо отразилось и на отношении христианского мира к Оригену.

Его важные заслуги в изучении Библии и в защите христианства против языческих писателей, его искренняя вера и преданность религиозным интересам привлекали к нему даже самых усердных ревнителей новой веры, тогда как несознаваемый им самим антагонизм между его эллинскими идеями и глубочайшей сущностью христианства вызывал в других представителях этой веры инстинктивные опасения и антипатии, доходившие иногда до ожесточенной вражды.

Вскоре после его смерти два его ученика, ставшие столпами церкви, - св. мученик Памфил и св. Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский - горячо защищали своего учителя в особых сочинениях против нападения на его идеи со стороны св. Мефодия Патарского.

Так как в своем учении о вечном или сверхвременном рождении божественного Логоса Ориген действительно подходил к православному догмату ближе, чем большинство других доникейских учителей, то на его авторитет с большим уважением ссылался св. Афанасий Великий в своих спорах против ариан. Во второй половине IV в. некоторые идеи Ориген оказали влияние на двух знаменитых Григориев - Нисского и (Назианзина Богослова), из которых первый в сочинении "О воскресении" доказывал, что все будут спасены, а второй мимоходом и с большой осмотрительностью высказывал как этот взгляд, так и другую мысль Ориген, что под кожаными одеяниями Адама и Евы следует разуметь материальное тело, в которое человеческий дух облекается вследствие своего падения.

Св. Василий Великий, менее доверчиво относившийся к Ориген, отдавал, однако, должное достоинствам его творений и вместе с Григорием Назианзином участвовал в составлении хрестоматии из них под названием "Добротолюбие". Подобным же образом относился к Оригену св. Иоанн Златоуст, которого неразборчивые противники обвиняли, однако, в оригенизме.

Ожесточенными обвинителями Ориген и его писаний выступили в начале V в. враг Златоуста Феофил Александрийский и св. Епифаний Кипрский на Востоке, а на Западе - блаж. Иероним, который, трудясь над латинской Библией, как Ориген над греческой, сначала с таким восторгом относился к своему восточному предшественнику, что называл его первым после апостолов светильником церкви, но, познакомившись с главным догматическим сочинением Оригена, объявил его злейшим еретиком и неутомимо преследовал своей враждой его приверженцев.

В VI в. император Юстиниан, не без основания подозреваемый в монофизитской ереси, нашел удобным выставить напоказ свое православие, возбудив формальный процесс против Оригена по обвинению его в 10 ересях (в послании к патриарху Мине); вследствие этого обвинения на местном Константинопольском соборе в 543 г. состоялось осуждение Оригена как еретика, память его была предана анафеме и сочинения объявлены подлежащими истреблению.

Был ли в каноническом порядке подтвержден этот приговор на последовавшем через 10 лет константинопольском Пятом Вселенском соборе (который нередко смешивали с упомянутым поместным) - остается спорным вопросом, так как подлинные акты этого вселенского собора до нас не дошли; с точки зрения церковно-юридической остается, следовательно, некоторая возможность защищать Оригена.

Такая защита относительно самого лица Оригена облегчается тем несомненным обстоятельством, что он никогда не высказывал свои неправославные мнения как непреложные и обязательные истины, следовательно, не мог быть формальным еретиком, - а слишком эллинский склад ума разделяли с Оригеном многие святые отцы.

Несмотря на старания Юстиниана, авторитет Оригена в церкви не был уничтожен, и в следующем веке можно заметить следы оригенизма, хотя значительно смягченного истинно христианским сознанием, у великого борца за православие против монофелитства - св. Максима Исповедника.

Через его сочинения некоторые идеи Оригена" соединенные с идеями т.н. Дионисия Ареопагита, были перенесены на западную почву читавшим по-гречески Иоанном Скотом Эриугеной и вошли как элемент в его своеобразную и грандиозную систему.

В новое время теория о "душе Христа", вероятно заимствованная Ориген. у его "еврейского учителя", была возобновлена французским каббалистом Гильомом Постелем (XVI в.). Влияние Оhbutyf замечается у теософов XVIII в. - Пуаре, Мартинеса Паскалиса и Сен-Мартена, а в XIX в. - у Франца Баадера и Юлиуса Гамбергера, ошибочно принимавших мысль Оригена об окончательном спасении всех за общий догмат Греко-восточной церкви.

Ориген - самый крупный богослов-мыслитель Восточной церкви, наложивший неизгладимую печать на все последующее догматическое развитие. Он первый создал систему христианского вероучения. От него исходят все крупные церковные мыслители Востока в течение всего раннего средневековья.

При оценке Оригена многие исследователи выбирают не совсем подходящую точку зрения. Его провозглашают философом и обвиняют в нагромождении не поддающихся согласованию допущений. Между тем Ориген - только религиозный мыслитель.

Он хорошо знал греческую философию, многое из нее заимствовал; но в его системе она играет декоративную роль и обслуживает первостепенные интересы сотериологии. Она дает ему не принципы и даже не метод, а настроение, благородное дерзновение, святую свободу, которая позволяла ему не быть слугой упрощенного понимания христианства, выраставшего на почве некультурности главной массы верующих. Его построения иногда обнаруживают следы разительного совпадения с отделами "Эннеад"; но, взятые из общей сокровищницы эпохи, они несут у Оригена иную службу, чем у Плотина.

Несмотря, однако, на то, что распорядителем мыслей Оригена является религия, его систему столь же мало можно назвать схоластикой, как и философемы Филона и Плотина.

Внутренняя свобода спасает ее от положения рабски рассуждающей рабыни богословия. Точнее систему Оригена можно определить как исправленный, почти окафоличенный гносис.

Ориген идет по тому же пути, по какому шли гностики, - в этом главный ключ к пониманию его доктрины. При чтении трактата "О началах" бросается в глаза, что Маркион, Валентин, Василид и др. - главные противники, с которыми считается Ориген, и что все частные темы его рассуждений продиктованы ему гностицизмом.

В отличие от Иринея и Тертуллиана, Ориген в критике гностических построений не всегца становится на позицию прямо противоположную; отклоняя пункты, абсолютно не согласуемые с христианством, он пытается найти средний путь, делает уступки, удерживает иногда общий с гностиками язык.

Окафоличивая гносис, Ориген неизбежно должен был призывать к порядку и неумеренных сторонников кафолической церкви. Его недруги поэтому не только еретики весьма сведующие в образованные, но и свои - по недостатку ума, выступающие с неумеренными претензиями.

Исходным пунктом рассуждений Оригена, как и у гностиков, является вопрос: откуда зло? Именно этим страшным орудием гностики опустошали души. При строгом монотеизме эта проблема поддается решению с величайшим трудом, и для масс такие сложные решения во всяком случае непосильны.

Ориген как и гностики, усиливается "снять с божественного промышления все обвинения в несправедливости". Но в то время как гностики для достижения этого результата допускали второе начало мира - Демиурга-Зиждителя - и перелагали вину на него или на материю, Ориген энергично отстаивает догмат единого Бога Ветхого и Нового Заветов, Творца мира, и горячо полемизирует с дуализмом. Решение проблемы о зле он находит в теории многих преемственных миров.

В начале Бог создал известное определенное число разумных или духовных тварей. Все эти существа были равными и подобными. Но так как твари обладали свободой, то леность и нерасположение к труду в деле сохранения добра некоторых из них привели к отступлению от него. Отступить же от добра - значит сделать зло.

Так разрешается возражение Маркиона, Валентина и Василида: "Если Бог-Творец не лишен ни желания блага, ни сил к его совершению, то почему Он, творя разумные существа, одни создал высшими, а иные низшими и худшими во много раз?" Св. Писание называет Бога огнем (Втор. 4:24), поэтому отпадпше от любви Божией сделались холодными.

Однако душа не утеряла способности вернуться в первоначальное состояние. Ориген признает, что разумные существа никогда не жили и не живут без телесной природы, ибо жить бестелесно свойственно только Троице.

Но есть большая разница между телами. Когда материальная субстанция мира служит существам более совершенным и блаженным, то блистает сиянием небесных тел и украшает одеждами духовного тела ангелов или сынов воскресения; когда же она привлекается к низшим существам, то образует более или менее грубые и плотяные тела.

Такое сопряжение материи с опустившимися духами наблюдается в этом мире. Недаром творение мира называется сложением его, низведением. Вместе с падшими духами в материю облеклись и существа неповинные, предназначенные служить этому миру: солнце, луна, звезды, ангелы. Итак, все духовные твари от природы одинаковы: только такое допущение может спасти представление о правде Божией.

Все дурные предрасположения души приносят с собой из другого мира, где наживают их действием своей свободной воли. Ориген утверждает, что "в этом случае он говорит, следуя Пифагору, Платону и Эмпедоклу". Так как разумные твари способны как к добру, так и ко злу, то и диавол не лишен возможности исправления.

Итак, мир не есть зло и творение его не недостойно Бога. Зло есть дело свободы, которая сама по себе есть высшее благо. Здесь Ориген идет в ногу с антигносгаческими писателями, такими как Иринеи, Тертуллиан, Мефодий - и, однако, даже здесь гностицизм неумолимо давит на него.

Оценка мира у Оригена оказывается глубоко пессимистической. Мир - это художественно устроенная тюрьма, род исправительного заведения, куда заключены разумные твари. Архитектор может построить дивные чертога и здание для душевнобольных. Его нельзя упрекнуть за это, но, тем не менее, вид дома умалишенных - потрясающее зрелище. И Писание беспощадно к этому земному приюту человека (Ориген цитирует, напр., Пс. 38:6; Пс. 43:26; Рим. 7:24; 2 Кор. 5:8; Рим. 8:19).

Главной опорой теории Оригена о падении духов в другом мире служит предположение, что все действия разумных тварей свободны. Здесь очень важный пункт расхождения с гносисом, который ответственность за зло перелагает на материю и ее творцов и управителей. Ориген понимает всю серьезность этой проблемы.

В сущности здесь корень всей религиозной жизни: "если в нас нет способности выполнять заповеди, было бы нелепо и давать их". Но, не делая уступок гностицизму в вопросе о свободе воли, Ориген воздвигал для себя непреодолимые трудности при решении проблемы, зачем приходил Христос.

Здесь Ориген постоянно колеблется. Положение перед пришествием Христа стало критическим; мир требовал уже помощи самого Творца. С Христа началось "общение с Богом всех, кто живет по заповедям Иисуса". В сущности спасение, однако, заключалось только в том, что христиане "получили новые законы".

А Христос ставится рядом с пророками и Моисеем, хотя и выше их. Смерть Христа есть скорее образец уменья умирать за веру. Если можно говорить об искуплении, то "в качестве выкупа за всех душа Христа была отдана не Богу, а диаволу" (In. Math. 19, 8).

В связи с этим учением об искуплении стоит взгляд Оригена на тело и кровь Христа в Евхаристии: "тело Бога-Слова или кровь Его не может быть ничем, как только словом, которое питает, и словом, которое веселит сердце" (In. Math. 85).

Гностицизм со своим презрением к материи неизбежно вел к докетизму: посланник небес не мог облечься в грязную одежду плоти. Ориген побеждает это нерасположение к материи, допускает реальную обстановку явления Христа, отходит от докетизма дальше, чем его учитель Климент, но не приближается вполне к господствующим взглядам церкви.

Тело Христа было человеческое, однако "тело необычайное". Свойства смертного тела в Иисусе преложились в свойства тела эфирного и божественного. Самый способ соединения божества и человечества во Христе мыслится Оригену недостаточно отчетливо.

Так как божеская природа не могла соединиться с телом без посредника, то Ориген разрабатывает концепцию души Христа. Между душами неизбежно намечалась разница. И вот одна из них с самого момента творения неотделимо и неразлучно пребывала в Премудрости и Слове Божием.

Эта душа, восприняв в себя Сына Божия, с принятой ею плотью по справедливости называется Сыном Божиим, Христом и Божественной Премудростию, как железо, раскаленное в огне, уже не отлично от огня, есть огонь.

Ориген не хочет допустить, чтобы "все величие божества было заключено в ограниченном теле, чтобы все Слово Божие отделилось от Отца и, плененное и ограниченное телом, не действовало уже вне его". Возникающее недоумение Ориген старается погасить негативными формулами, но безуспешно. Во Христе получается род существа одухотворенного, обожествленного, но не божеского.

Отвергая гностическую мысль, что материя есть зло само по себе и, однако, допуская, что Бог дал материю за грехи тем, кто подлежит наказанию, Ориген естественно занимает колеблющуюся позицию в вопросе о воскресении мертвых.

Он признает, что наши тела воскреснут, но это совсем не те тела, о которых мечтают "верующие в воскресение глупо и совершенно неразумно". Если бы воскресали настоящие дебелые тела, то только затем, чтобы снова умереть.

Ориген беспощадно высмеивает хилиастов: они желают, чтобы и потом было то, что есть. Эти люди не верят Павлу, что плоть и кровь царствия Божия не наследуют, что все мы изменимся (1 Кор. 15).

Ориген представляет дело так. В наши тела вложена сила, похожая на ту, которая присутствует в зерне пшеницы: после разложения и смерти зерна она обновляет и восстановляет зерно в теле стебля и колоса. И вот эта сила из тела земного и душевного восстановляет тело духовное, способное обитать на небесах.

Тела грешников будут добычей огня, но, разумеется, огня внутреннего, сжигающего наши грехи. Но огонь мучений есть в то же время и огонь очищения. Всем падшим разумным существам, в том числе и духам злобы, в будущем открыт путь возврата к безгрешному состоянию.

Душам праведников предстоит бесконечное усовершение, прежде всего со стороны познания. По разлучении с телами они проходят на земле школу душ, в которой изучают все, что видели на земле, а по окончании этой школы переходят в небесные царства, проникая туда через ряд сфер или небес (как у гностиков), под водительством "того, кто прошел небеса, - Иисуса Сына Божия".

Достигнув небес, святые уразумеют жизнь светил, этих разумных созданий, поймут их обращение, а потом перейдут к изучению того, что невидимо.

Почти все без исключения гностические системы выражают в резких формах неприязнь к Ветхому Завету, Это было неизбежно: еврейской монотеизм не делал никаких уступок гностическому дуализму; с другой стороны, оптимизм ветхозаветной религии был смертельным врагом гностического пессимизма и аскетизма. Ориген посвящает разбору притязаний гностицизма в этом пункте 4-ю я 5-ю главы второй книга "О началах".

Но теоретические доказательства, как бы они ни были искусны, ве могли быть решающим моментом ж чисто религиозном споре. Гностика, особенно Маркион, опирались на тексты. Многие цитаты из Ветхого Завета беспощадны; Ориген полагает, что именно они бросили многих в объятия гностицизма. "Причиной ложных, нечестивых и неразумных (гностических) мнений о Боге служит не что иное, как понимание Писания не по духу, а по букве".

Чтобы выйти из затруднений, в Св. Писании необходимо различать троякий смысл сообразно тому, что и человек состоит из тела, души и духа. Аллегорический метод толкования дает Оригену, как раньше Филону, возможность вычитывать в Библии такие вещи, которым подивились бы авторы свящ. книг. Но только с этим методом можно было укрыться от нападок гностицизма.

Наконец, и этика Оригена отражает на себе следы усилий обезвредить гностицизм. В гностицизме она неизбежно пессимистична: человек - банкрот; материя есть зло; своими силами победить ее человек не может.

Ориген и здесь идет посредине. Он отстаивает свободу воли, но телесная жизнь через это не перестает быть тюрьмой, из которой чем скорее уйти, тем лучше. Освободиться от волнений плоти и крови всегда желательно. Самооскопление Оригена могло стоять в органической связи с этими взглядами. Ориген вообще подводит фундамент под расцветавший в церкви аскетизм и является одним из творцов христианской мистики.

Отстаивая положение о едином Боге, Творце мира, Ориген должен был, по требованию церкви, развить его в учение о трех ипостасях. Воззрение на Духа Святого у Оригена остается неразработанным. Гораздо внимательнее он к вопросу о втором лице и об отношении его к первому. В Отце пребывает и от Отца происходит его Слово. Это рождение вечно и постоянно, как свет никогда не бывает без блеска. Нельзя поэтому сказать, что "было время, когда Слова не было".

Способ рождения Ориген представляет следующим образом: Логос есть (применительно к Прем. 7:25) дыхание силы Божией и происходит от этой силы как воля из мысли, и сама эта воля Божия становится силой Божией. Премудрость именуется также в Писании излиянием славы Божией. Но она единосущна тому, излиянием чего оно является. В этом порядке мыслей Сын равен Отцу.

Но на Оригена давила традиция. Ориген суммирует все влияния, сказавшиеся на его взгляде по данному вопросу, в положении, что рождаемое ниже рождающего. Характерным показателем различия Отца и Сына является различное отношение к ним со стороны человека в молитве. Ориген различает четыре рода молитвы; из них высший может быть обращен только к Отцу.

В одном месте Ориген заявляет, однако, что молиться надо и единородному Слову Божию. Выход из этого противоречия может быть только один: название "Сын" Ориген прилагает и к Слову, и ко Христу. Молитва может направляться к первому, но не ко второму. Если припомнить колебания О. по вопросу о способе воплощения Слова, то видимая несогласованность его взглядов на молитву находит достаточное объяснение.

Система Оригена имела длительную печальную историю. Люди церкви, которой Ориген отдал свою жизнь и свою душу, увидели в ней поругание христианства. Прежде всего возбудили противодействие взгляды Оригена на воскресение мертвых. Мефодий Олимпийский посвятил полемике с Оригеном по этому вопросу особый трактат. Памфил Кесарийский, горячий почитатель Оригена, пишет в защиту его большую апологию.

Обвинения сыпались со всех сторон. Они разделились на три группы: Ориген говорил, что Сын не рожден, что Сын Божий принял бытие per prolationem (опорною ["истечение"] - гностическое); Ориген вместе с Павлом Самосатским признавал Христа простым человеком. При желании основания для всех этих обвинений в системе Оригена найти было возможно.

Выступление на сцену арианства еще более обострило положение. Ариане в борьбе с никейцами часто "призывали во свидетельство своего учения Оригеновы книги". Такие почитатели Оригена, как Василий Великий, Григорий Богослов, не смущались нападками и доказывали арианам, что они "не поняли мыслей Оригена".

Это было верно только отчасти: ариане не были такими простецами, чтобы брать себе союзников из числа своих врагов. Все ожесточение, которое накопилось во время борьбы с арианством, обрушивалось на систему Оригена. Оно приняло форму открытой борьбы в самом конце IV в. Главными действующими лицами этой драмы являются сторонники Оригена - епископ Иерусалимский Иоанн, пресвитер Аквилейский Руфин, Иоанн Златоуст и некоторые ученые нитрийские монахи.

Противники Оригена - блаженный Иероним, Епифаний Кипрский, Феофил Александрийский. Оригенисты были смяты; Руфина затравили, а Златоуста сослали. Во всех этих спорах редко доходили до богословия.

Против осуждения Оригена высказывался святитель Феотим I Томийский, в 402 году он писал: "Неблагочестиво оскорблять давно скончавшегося, восставать против суда древних и отвергнуть одобрение ими". Он принес одно из сочинений Оригена, прочитал его и, показав, что прочитанное полезно Церквам, прибавил: "Те, которые осуждают эти книги, поносят и то, о чем здесь говорится".

Окончательно Ориген был осуждён в VI веке в правление Юстиниана при горячем личном участии императора, написавшего целый трактат, где доказывалось, что Ориген почти всем еретикам проложил дорогу и что даже его православные воззрения злокозненно предназначались для обмана простецов. 2-й анафематизм V Вселенского Собора 553 года поразил память Оригена; VI и VII Вселенские Соборы повторили это осуждение.

Философия ориген. Ориген - как святой еретиком оказался. Смотреть что такое "ориген" в других словарях

Смотреть что такое "ОРИГЕН" в других словарях:

Сочинения Оригена

Учение Оригена

Энциклопедичный YouTube

Император Юстиниан и осуждение Оригена

Учение

Предсуществование душ

Учение о Троице

Оригенизм

Список избранных сочинений

Примечания

Издания сочинений

Оригиналы

Переводы

Литература

См. также

Ссылки