Арианство
Основным догматом христианства является учение о Святой Троице, как оно раскрыто Самим Спасителем в Евангелии. В отношении Первой Ипостаси Святой Троицы, Бога Отца, Творца и Промыслителя, не возникало лжеучений, кроме неправильного толкования вопроса о зле и его природе, навеянного восточным дуализмом.
О Сыне Божием часто, под влиянием философских систем древности, высказывались мнения, не соответствующие церковному Преданию, основанному на учении о Логосе. Уклонения эти встречаются у Оригена и других апологетов, а также у Лукиана Антиохийского, влияние которого на Востоке было очень сильно. Все эти утверждения оставались, однако, личными мнениями отдельных богословов, в отношении которых Церковь в своей полноте еще не давала определения, пока в 323 году не возникло в Александрии движение, возглавляемое местным пресвитером Арием. Он был человеком ученым и прекрасным оратором, но необыкновенно гордым, который считал себя призванным истолковать учение Церкви на свой лад. Он объединил вокруг себя не только свой многочисленный приход, но и много духовенства и мирян из окрестностей Александрии, и проповедовал, что Сын Божий есть высшее и первое творение Божие и Он не вечен. Учение Ария было антихристианским – непризнанием божественности Спасителя – тем самым оно подрывало основу христианского учения о воплощении Сына Божия.
Первый, кто понял опасность для Церкви нового лжеучения, был епископ Александрийский Александр, который устроил публичный диспут с Арием, изъяснил, в чем его утверждения противоречили учению Церкви и, когда последний не пожелал подчиниться авторитету своего епископа, запретил ему проповедовать.
Арий покинул Египет и переселился в Палестину, а оттуда в Никомидию, где нашел влиятельных защитников в лице известного историка Церкви, епископа Евсевия Кесарийского, и Евсевия, епископа столичного города Никомидии, личного друга императора Константина, с которым они были учениками Лукиана Антиохийского.
Епископ Александр и его ближайший помощник, диакон Афанасий, начали борьбу с новым лжеучением, но Арий и его защитники развили также широкую деятельность по всему Востоку. Первым осудил Ария и его учение Собор египетских епископов, созванный епископом Александром. В декабре 324 года был созван в Аитиохии Собор всего Востока, который рассмотрел изложение веры, составленное в стихах Арием, под названием «Талия». В нем он провозглашал себя «избранником Божиим, получившим премудрость и знание».
Учение Ария было осуждено, но не все на Востоке согласились с соборным постановлением. Тогда возникла мысль вынести вопрос об арианстве на решение всей Церкви, и отцы Антиохийского Собора предложили императору созвать Вселенский Собор. Император, который стремился к миру церковному, решил созвать его в Анкире (Анкаре), но епископы предпочли устроить его в Никее, сообщения с которой были удобней.
Первый Вселенский Собор в Никее
Созыв Вселенского Собора в 325 году стал большим событием в жизни Церкви. Впервые представители всех поместных Церквей могли встретиться и обсудить вместе важнейшие церковные дела. В первый раз мог быть услышан голос всей Церкви.
Созвав Собор, император Константин предоставил съезжавшимся в Никею (небольшой город в Малой Азии, в 120-ти километрах от Константинополя) всевозможные льготы и облегчения во время пути. Многие из прибывших только недавно претерпели мучения и заключение за веру. Всем был оказан особый почет со стороны государственной власти.
Всего собралось на Собор 318 епископов. Кроме них были пресвитеры и диаконы, среди которых выделялся Афанасий Александрийский. В Соборе также принимали участие святитель Николай Мирликийский (6/19 декабря) и святитель Спиридон Тримифунтский (12/25 декабря).
Император Константин вошел без свиты в своем золотом царском одеянии и сел рядом с епископами, а не на особом троне, который для него приготовили. Он выслушал приветствие старейшего из епископов, Евстафия Антиохийского, и обратился к собравшимся с речью на латыни. В ней он выразил свою радость видеть представителей всей Церкви собранными вместе и заявил, что все разногласия внутри Церкви он считает более опасными для государства, чем внешние войны.
Собор разобрал дело Ария и после прочтения «Талии» единогласно осудил лжеучение. Когда приступили затем к составлению «Символа веры», проявилось два течения: одни считали, что надо как можно меньше вносить новых определений, другие полагали, наоборот, что, во избежание новых ересей и ложных толкований, необходимо точно определить учение Церкви о Сыне Божием.
Епископ Евсевий вынес на обсуждение примирительную формулу, которая была слишком общей. Она подвергалась многочисленным изменениям и дополнениям. Тогда епископ Осия Кордубский предложил внести в Символ слова: «единосущный Отцу», которые и были приняты значительным большинством.
Первый Вселенский Собор имел исключительное значение, так как, кроме осуждения лжеучения Ария, было принято первые 7 членов Символа веры, принято решения относительно отдельных церковных расколов, установлено время празднования Пасхи, было составлено 20 дисциплинарных канонов и подтверждено старшинство древних апостольских кафедр Рима, Александрии, Антиохии и Иерусалима.
Первое время после Собора мир церковный не нарушался, и вера Христова распространялась на востоке и на западе империи. Мать царя Константина Елена, которая сделала очень много для утверждения православной веры и которую Церковь признала равноапостольной (память 21/4 июня), совершила паломничество в Святую Землю. Всюду по пути она освобождала пленных и заключенных и закладывала храмы.
В Иерусалиме она приказала отыскать то место, где во время Спасителя находилась Голгофа. Когда был разрушен построенный там языческий храм, под ним было найдено три креста. Никто не мог сказать, который из них был Крестом Спасителя. Случилось, что мимо этого места в то время проносили для погребения мертвеца; тогда велели остановиться проносившим покойника, и стали полагать, по совету епископа, найденные кресты по одному на умершего; и, когда возложен был Крест Христов, мертвый воскрес. Все, видя это чудо, возрадовались и прославили дивную силу животворящего Креста Господня.
Царица и патриарх торжественно воздвигли (подняли) Крест, чтобы показать его народу, и в память этого события был установлен праздник Воздвижения Святой Животворящего Креста (14/27 сентября). Сам Крест Христов был впоследствии раздроблен на многие части и роздан по всему христианскому миру.
На обратном пути из Иерусалима царица Елена скончалась и была погребена своим сыном во вновь отстроенном городе Константинополе, куда он перенес в 330 году свою столицу.
Возобновление арианства и борьба с ним святителя Афанасия Великого
Император Константин строго охранял Никейский Символ веры, но приверженцы арианского лжеучения не сдавались и старались всячески добиться от него освобождения заключенных. Епископ Евсевий и другие тайные ариане решились не настаивать на признании Ария, а начали борьбу с православными путем требования взаимных уступок.
Ради мира церковного император вернул из ссылки епископов, но Ария не освободил. Через несколько лет ариане так укрепились, что начали открытую борьбу с поборниками «никейской веры». Тогда на ее защиту выступил святитель Афанасий, избранный в 328 году архиепископом Александрийским.
Святитель Афанасий (293 – 373, память 2/15 мая) родился и получил образование в Александрии. Он сопровождал епископа Александра на первый Вселенский Собор и начал уже тогда бороться с ересью. В первые годы своего епископства он посетил египетских пустынников и описал впоследствии их житие.
Влияние святителя Афанасия в Египте и вообще на всем Востоке было так велико, что противники долго не решались с ним бороться открыто, а ограничивались враждебными действиями против других защитников Православия. Для этого они созвали в Иерусалиме лже-Собор и низложили местного епископа Евстафия, председательствовавшего на Вселенском Соборе. Потом, также незаконно, был низложен епископ Марк Анкирский.
В 335 году император Константин торжественно отпраздновал 20-летие своего царствования и объявил полную амнистию. Был освобожден и Арий. Тогда противники правой веры решили действовать против святителя Афанасия. Они собрали в Тире лже-Собор, члены которого были тщательно подобраны. На него святитель Афанасий, прибывший с египетскими епископами, не был допущен. Тирский Собор осудил святителя Афанасия, но он поехал в Константинополь, чтобы убедить императора в своей правоте.
Видя, что их обвинения недостаточно обоснованы, ариане заявили, что святитель Афанасий задерживает поставку хлеба в Египет и что стране грозит голод. Хотя обвинения были ложны, император сослал Александрийского архиепископа на берега Рейна в Трир. В Иерусалиме был созван Собор, который оправдал Ария, но последний умер страшной смертью перед принятием его в общение.
Святитель Афанасий в ссылке не прекратил борьбы с арианством. Он писал послания к православным, воодушевлял гонимых, содействовал восстановлению христианства в прирейнской области, положил основание монашеству на Западе и своей неутомимой деятельностью и ревностью о Православии объединил на Западе всех не признавших арианства.
Судьба православия при преемниках равноапостольного Константина
20 мая 337 г. умер равноапостольный Константин. Он крестился за несколько дней до смерти и был погребен в белых одеждах новообращенного.
Три сына императора Константина разделили Империю. Констант получил Иллирию и Италию, Константин – Галлию и Испанию, Констанций – весь Восток. Сыновья императора были воспитаны в христианской вере, но тогда как первые два остались православными, Констанций был склонен к арианству и стал вскоре гонителем защитников Никейского Символа веры.
Сразу по вступлении на престол Константин II разрешил святителю Афанасию вернуться в Александрию, где тогда не было другого епископа. Он послал письмо александрийцам, прося принять Афанасия с честью. По своем прибытии в Египет святитель Афанасий собрал Собор, который осудил арианство. Тогда ариане послали письма трем императорам и римскому епископу и избрали арианского епископа для Александрии – Григория.
Святитель Афанасий поехал в Рим, где местный Собор его поддержал, но он не мог до 346 г. вернуться в свой город, захваченный арианами. В последующие годы арианство охватило весь Восток и частично Запад, но святитель Афанасий и православные, поддержанные императором Константом, не сдавались. После смерти епископа Григория, в 346 году, святитель Афанасий вернулся в Александрию. Его приезд был настоящим триумфом, весь народ приветствовал его как своего духовного вождя.
Торжество православия было непродолжительным. В 350 году император Констант был убит, и император Констанций стал единственным правителем всей империи. Началась новая борьба ариан с православными. В Константинополе мученически погиб епископ Павел Исповедник, и многие православные были убиты.
На Западе против ариан боролись: святой Осия Кордубский, папа Либерий и святой Иларий Пиктавийский. Последний особенно много сделал для торжества православия и его называют «Афанасием Великим Запада».
Святой Иларий (приблизительно 300 – 367, память 14/27 января) родился в Галлии и получил блестящее языческое образование. Он заинтересовался Священным Писанием и начал его изучать. Крестившись, он целиком посвятил себя служению Церкви. Избранный в 350 году епископом города Пиктавии (совр. Пуатье), он начал борьбу с распространившимся на Западе арианством. В 356 г. он был сослан на Восток и продолжал там борьбу за чистоту православной веры. Он ездил в Константинополь для обличения императора Констанция и был вторично сослан с Востока на Запад. Вместе со святым Иларием были сосланы святой Осия и папа Либерий.
Только сломив сопротивление друзей и сторонников святителя Афанасия, император Констанций решился действовать против него самого. Войска были введены в Александрию и, несмотря на народное восстание и сопротивление, осадили главный храм, в котором находился Александрийский архиепископ. Последнему удалось уйти незамеченным и скрыться в пустыни. Как казалось, православие было окончательно разгромлено. Вся Церковь была в руках ариан.
Но святые Афанасий и Иларий из изгнания писали послания и оба составили трактаты о Соборах, в которых излагали учение Церкви. Святой Иларий, после возвращения в Галлию, созвал в 360 году Собор в Париже и осудил арианство.
За время с 356 по 361 год было собрано несколько Соборов, которые старались найти компромиссное решение с исключением «единосущный», но с сохранением Никейского Символа. На Константинопольском Соборе 360 года ариане одержали победу, но в 361 году умер поддерживавший их император Констанций, и на престол вступил его двоюродный брат, Юлиан.
Юлиан-отступник и восстановление язычества
Император Юлиан, которого прозвали «Отступником», был воспитан в православной среде, но в его окружении было больше ханжества, чем настоящего благочестия. Он был чтецом в храме и до 20-летнего возраста не знал древней эллинской культуры, с которой познакомился после того как ему пришлось скрываться и жить вдали от двора. По своей природе он был фанатиком. Его привлек религиозный синкретизм и он не только отверг христианство, но стал последовательным и непримиримым его врагом. Греческая языческая религия середины IV века была пропитана восточная мистикой, полна символов, эмблем, тайных ритуалов и посвящений.
Вступив на престол, Юлиан объявил сначала полную свободу культов, чем воспользовались гонимые арианами православные, но вскоре начал закрывать и разрушать христианские храмы и строить языческие. Он создал параллельную христианской языческую иерархию и начал дехристианизировать школы, вводя повсюду обязательное преподавание древних философских систем. Многие православные не только были преследуемы, но и погибли мученической смертью.
Однажды он отдал приказ на первой неделе Великого поста тайно окропить все съестные припасы на рынках Константинополя идоложертвенной кровью. Тогда архиепископу Константинопольскому явился во сне святой мученик Феодор Тирон, который повелел предупредить народ о злом умысле, и чтобы вместо продуктов, приобретаемых на рынке, употребляли в пищу отваренное зерно с медом (коливо). С тех пор в Церкви на первой неделе поста совершается в память этого события освящение колива.
Император Юлиан царствовал всего полтора года, но успел за этот краткий срок причинить очень много вреда Церкви. При нем пострадали: святой великомученик Артемий, префект антиохийский (память 20/2 октября), святой Кириак Иерусалимский (память 28/10 ноября) и святой Иоанн Воин (память 30/12 августа. Император Юлиан был убит персами в 363 г.).
Annotation
Василий Васильевич БОЛОТОВ. ЛЕКЦИИ ПО ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ЦЕРКВИ. Том 4. Санкт-Петербург Аксион эстин 2006
© Сканирование и создание электронного варианта: издательство «Аксион эстин» (www.axion.org.ru), 2006.
Проф. В. В. БОЛОТОВ.
ПРЕДИСЛОВИЕ.
I. Споры о Св. Троице (завершение „богословской“ стадии споров о Богочеловеке .
1. Арианский спор.
Происхождение арианства и история арианского спора до первого вселенского собора.
Первый вселенский собор.
Борьба с арианством после Никейского собора (325–381).
Стадия первая:
Стадия вторая:
Второй вселенский собор.
2. Заблуждения, возникшие в период борьбы с арианством.
Маркелл анкирский.
Фотин, еп. сирмийский.
II. Споры христологические ("христологическая" стадия споров о Богочеловеке).
1. Время до возникновения несторианского спора.
Переход от триадологических споров к христологическим: Аполлинарий лаодикийский .
Христология противников Аполлинария. Феодор мопсуэстийский.
Экскурс: Оригенистические споры в конце ΙV и начале V века.
2. Несторианский спор.
Хронология.
Догматическая основа спора.
Побочные осложнения спора и история его до третьего вселенского собора.
Третий вселенский собор.
Продолжение спора после собора и примирение.
Вопрос об осуждении Феодора моэпсуэстийского.
3. Монофиситский спор.
Хронология .
История спора до четвертого вселенского собора.
Четвертый вселенский собор.
Распадение монофиситства на толки.
Торжество православия при Юстине I и осложнения, вызванные папистическими притязаниями Рима. Спор о выражении: «Един Св. Троицы пострада».
Юстиниан I и его униональная политика.
4. Спор о трех главах.
Эдикты Юстиниана о трех главах.
Причины разногласия между восточными и западными богословами в вопросе о трех главах.
Пятый вселенский собор.
Следствия пятого вселенского собора. Общие итоги церковной политики Юстиниана. Политика его ближайших преемников.
5. Монофелитский спор.
Причины возникновения спора и первая его стадия: спор о действиях во Христе.
Вторая стадия: спор о волях.
Шестой вселенский собор.
Марониты
III. Иконоборческий спор.
Мотивы иконоборческого движения.
История иконоборства.
Седьмой вселенский собор.
Причины возобновления иконоборчества после седьмого вселенского собора.
Иконоборцы второй генерации. Торжество православия.
Иконоборчество на западе.
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
В.Болотов. Лекции по истории древней церкви. Т.4.
Проф. В. В. БОЛОТОВ.
ЛЕКЦИИ
ПО ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ЦЕРКВИ
История церкви в период вселенских соборов.
III. История богословской мысли.
Посмертное издание под редакцией
проф. А. Бриллиантова.
ПЕТРОГРАД.
Третья Государственная Типография.
Приложение к „Христианскому Чтению“ за 1913–1918 гг.
{ В фигурных скобках - нумерация страниц (начало страницы) }
Разрядка шрифта заменена жирным.
Предисловие xi–хv
ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ В ПЕРИОД ВСЕЛЕНСКИХ СОБОРОВ.
ОТДЕЛ ТРЕТИЙ.
История богословской мысли.
I. Споры о Св. Троице (завершение «богословской» стадии споров о Богочеловеке) 1-134
1. Арианский спор . - Происхождение арианства и история арианского спора до первого вселенского собора . - Отражение в арианстве антиохийского влияния (1). - Неясность вопроса о догматических воззрениях Лукиана и о зависимости от него Ария (2–3). - Различие экзегетического метода александрийской и антиохийской школы (3–7) и значение философских предпосылок той и другой школы в деле возникновения арианского спора (7–8). - Учение о Сыне Божием св. Александра александрийского (8–10). - Отношение к этому учению Ария (10–11) и его собственное учение (11–15). - Внешняя история спора до первого вселенского собора (15–22). - Первый вселенский собор . - Состав собора (23–25, 27). - Источники его истории (25–26). - Догматические партии на соборе (27–30). - Ход соборных рассуждений (30–34) и составление никейского символа (34–86). - Значение выражений έν τής ουσίας и όμοούσιος (36–42). - Борьба с арианством после Никейского собора. Стадия первая: борьба арианства с православием за преобладание в кафолической церкви . - Невозможность для ариан прямой борьбы против никейского символа при Константине В. (42–44). - Борьба против лиц - защитников никейской веры (Евстафия, Афанасия, Маркелла) (44–53). - Интриги ариан против Афанасия при Константии и удаление Афанасия в Рим (53–55). - Попытка ариан заменить никейскую веру новыми формулами; антиохийские фор{стр. IV}мулы 341 г. (55–62). - Сердикский собор (62–64) и требование со стороны запада принятия его решений на востоке (64–65). - Вынужденная уступка Константия Константу и возвращение Афанасия на кафедру (65). - Торжество ариан и на востоке и на западе по смерти Константа (66–67); «манифест» арианства - II сирмийская формула (67–68). - Стадия вторая: распадение арианской партии . - Характер отношений между православными и арианами в предыдущее время (69–71). - Фракции арианствующих (аномии, левый центр, омии, омиусиане) (71–73). - Победа омиусиан (III сирмийская формула) (74–76). - Торжество омиев над омиусианами: соборы в Селевкии и Аримине и принятие на них VI сирмийской формулы (75–80), подтвержденной затем в Константинополе (80). - Распадение арианской лиги (80–82). - Возвращение сосланных епископов при Юлиане Отступнике (82–83).- Александрийский собор 362 г. (83–84). - Два течения среди восточных омиусиан (84–85). - Церковная политика Валента (86–86). - Св. Василий В. и отличие его, как богослова и церковного деятеля, от св. Афанасия В. (86–94). - Задача его деятельности (95): объединение омиусиан (мелетиан) на востоке (96–100) и установление общения с западом (100–101). - История сношений его с Римом (101–103). - Результаты деятельности Василия (103–104). - Св. Григорий Богослов и его деятельность в Константинополе (104–108). - Второй вселенский собор . - Вопрос о замещении константинопольской кафедры (109–112). - Догматическая деятельность собора (112–113); вопрос о происхождении никео-цареградского символа (113–117). - Недовольство решениями собора на западе (117–118). - Конец раскола павлиниан (118–119). - Общий обзор борьбы с арианством в IV в. (119–121). - Дальнейшая судьба арианства в импери...
Когда Павел писал римлянам, он писал церкви, которую он лично не знал, и в которой он никогда не был. Он писал церкви, находившейся в крупнейшем городе величайшей империи мира. Поэтому он с величайшей тщательностью выбирал свои слова и свои мысли.
Начинает он с предъявления своих полномочий:
1) Он называет себя рабом (доулос) Иисуса Христа. В этом слове "раб" два смысла:
а) Излюбленной формой обращения Павла ко Христу является ГОСПОДЬ (куриос). В греческом языке словом куриос обозначают того, кто имеет абсолютное право владения человеком или вещью. Оно обозначает хозяина или собственника в самом абсолютном смысле этого слова. Противоположностью для слова ГОСПОДЬ (куриос) является раб (доулос). Павел считал себя рабом Иисуса Христа, своего Господина и Господа. Иисус любил его и умер за него и, поэтому, Павел считал, что он не принадлежит более себе, но принадлежит всецело Иисусу Христу. С одной стороны, слово раб означает высший долг любви.
б) Но слово раб (доулос) имеет и другое значение. В Ветхом Завете это слово обычно употребляется для определённых великих мужей. Моисей и Иисус Навин были рабами (доулос) Господа (Иис. 1,2; 24,29 ). Величайшей честью для пророков, отличавшей их от всех других людей, было то, что они были рабами Господа (Ам. 3,7; Иер. 7,25 ). Когда Павел называет себя рабом Иисуса Христа, он определил тем самым себя преемником пророков. Их величие и слава самого Павла уже предопределенны тем обстоятельством, что они были рабами Господа Бога.
Поэтому, определение раб Иисуса Христа указывает одновременно на наложенный на него долг великой любви и на честь, связанную с высокой миссией.
2) Павел пишет о себе как об избранном апостоле. В Ветхом Завете великие мужи были людьми, слышавшими зов Бога и отвечавшими на него. Авраам слышал зов Господа Бога (Быт. 12,1-3 ), Моисей отвечал на зов Бога (Исх. 3,10 ). Иеремия и Исайя были пророками, потому что, почти против их воли, они были вынуждены слушать зов Бога и отвечать на него (Иер. 1,4.5; Ис. 6,8.9 ). Павел никогда не думал о себе, как о человеке, жаждущем славы, но которому было дано поручение. Иисус сказал своим ученикам: "Не вы избирали Меня, но Я избрал вас". (Иоан. 15,16 ). Павел смотрел на жизнь, не думая о том, что он сам хочет делать, но что Бог хочет, чтобы он сделал.
3) Павел пишет о себе как об избранном к благовествованию Божию, сознавая, что он является избранным в двух аспектах в своей жизни. Дважды в своей жизни он употребляет это самое слово (афорозеин).
а) Он избран Богом. Он думает, что Бог избрал его для выполнения предопределённого для него поручения ещё до его рождения. (Гал. 1,15 ). Бог предопределяет план для каждого человека; ни одна человеческая жизнь не является бесцельной. Бог послал его на землю, чтобы он выполнил некоторые определённые деяния.
б) Он был избран людьми, когда Святой Дух указал руководителям антиохийской церкви избрать его и Варнаву для выполнения особой миссии среди язычников (Деян. 13,2 ). Павел сознавал, что он должен выполнять миссию Бога и миссию Божьей Церкви.
4) Это одарило его двумя дарами. В стихе 5 он указывает на эти два дара:
а) На него снизошла благодать. Благодать всегда означает некий дар, совершенно дарованный и незаслуженный. В своё дохристианское время Павел пытался заслужить славу в глазах людей и похвалу в глазах Бога тщательным исполнением установленного закона, но этим он не нашёл мира. Потом он понял, что важно не то, что он может сделать, но то, что совершил Бог. Ибо "В законе сказано то, что должен делать человек; в Евангелии же то, что сотворил Бог". Теперь Павел видел, что спасение человека зависит не от того, что могут совершить человеческие усилия, но от того, что совершила любовь Бога. Вся суть в том, что благодать, дарованная и незаслуженная.
б) Он получил поручение. Он был избран, чтобы стать апостолом язычников. Павел понимал, что он избран не на особые заслуги, но для особой обязанности. Он знал, что Бог избрал его не для славы, но на тяжёлый труд. Может даже быть, что это здесь игра слов. Когда-то Павел был фарисеем (Фил. 3,5). Фарисей может вполне обозначать обособленный. Возможно, фарисеев называли так потому, что они умышленно обособлялись от всех простых людей и даже не позволяли полы своих одежд касаться их. Они содрогнулись бы при одной мысли, что Бог мог сделать предложение язычникам, которые в их представлениях являлись "топливом для адского огня". Когда-то Павел был таким же фарисеем. Он чувствовал себя до того обособленным, что у него не было ничего, кроме презрения ко всем простым людям. Теперь же он чувствовал себя до такой степени обособленным, что должен провести всю свою жизнь в благовествовании Божиим любому человеку любой расы. Вера Христова всегда обособляет, но не ради привилегий, тщеславия и гордости, но на службу, смирение и любовь ко всем людям.
Помимо того, что Павел представляется сам, он в этом отрывке наметил важные пункты своих религиозных убеждений и своей веры, которую он проповедует. Это и было Евангелие, в центре которого находился Иисус Христос (стих 3 и 4). В частности, это было благовестие, в котором преобладали два догмата:
а) Догмат воплощения. Он говорил об Иисусе, который действительно был человеком. Один из великих мыслителей ранней Церкви, говоря о Христе, сформулировал это так: "Он стал тем, чем являемся мы, с тем, чтобы сделать из нас то, чем был Он". Павел проповедовал о Ком-то, Кто был не легендарным героем в нереальной истории, не полубогом, полубогом-получеловеком. Он проповедовал о Том, Кто действительно и искренно был един с людьми, которых Он пришёл спасти.
б) Догмат воскресения. Если бы Иисус прожил прекрасную жизнь и умер героической смертью, и если бы на этом всё окончилось для Него, Его можно было бы причислить к великим и героическим персонажам, но Он остался бы просто одним из многих. Его уникальность запечатлена навечно фактом Его воскресения. Все другие умерли и ушли из жизни и оставили о себе память. Иисус продолжает жить и присутствует рядом с нами, всё ещё могущественный в державной силе своей.
ВЕЖЛИВОСТЬ ВЕЛИЧИЯ (Рим. 1,8-15)
Прошло девятнадцать столетий, но и сегодня этот отрывок дышит чувством тёплой любви и мы можем чувствовать, как бьётся благородное сердце апостола Павла с любовью к церкви, которую он никогда не видел. При составлении этого письма у Павла были большие затруднения, вследствие того, что он не намерен вторгаться в их среду и вмешиваться там, где он не имел такого права. Прежде чем он сможет сделать что-нибудь, он должен стать рядом с ними, дабы разрушить преграды отчужденности и подозрительности.
1) Павел, сочетая мудрость с любовью, начинает с ободрения. Он пишет, что благодарит Бога за их христианскую веру, о которой стало известно во всём мире. Есть люди, языки которых источают хвалу, языки же других - хулу. Взор одних людей ищет недостатки, а сердце других - достоинства. О Томасе Харди говорили, что если он выходил на деревенское поле, то он не видел диких цветов, а навозную кучу в углу. Но остаётся фактом, что всегда можно большего добиться от людей, если их хвалить, нежели осуждать. Люди, которые добиваются от других лучшего, стараются видеть их лучшие стороны.
Никогда не существовало ничего столь же прекрасного, как цивилизация древней Греции в её лучшую и высшую пору, и Т. Р. Гловер как-то сказал, что она была основана "на слепой вере в простого человека". Одна из крупных фигур 1-ой мировой войны 1914-1918 гг., Дональд Ханки, написавший книгу "Вооружённый студент", видел людей с лучшей и с худшей стороны. Однажды он писал в письме с фронта: "Если я выживу в этой войне, я напишу книгу под названием "Живая добродетель", в которой проанализирую все добродетели и благородства, присущие простым людям, и попытаюсь показать, каким образом они должны найти своё отражение в деятельности в Церкви". Он написал также очерк "Любимый капитан", в котором изобразил, как капитан, выбрав самых неуклюжих, сам их обучал. "Он смотрел на них, а они смотрели на него, и таким образом были готовы сделать всё, что было в их силах".
Никто никогда не может даже начать спасать людей, если он не доверяет им. Человек - грешник, достойный адской муки, но в душе его также спит герой, и часто даже одно слово похвалы может разбудить в нём этот дремлющий героизм, в то время как осуждение и критика вызовут в нём только чувство отчаяния и обиды. Много лет тому назад, в 630 г. саксонский король попросил прислать к нему на острова Ионы, Шотландия, миссионера для проповеди Евангелия. Миссионер вернулся говоря об упрямом и диком характере англичан. "Англичане не могут себя вести", он говорил, "они ведут себя как дикари". Он доложил, что задание проповедовать им Евангелие, является безнадёжным делом. На это Айдан, апостол англичан, ответил так: "Я полагаю, брат мой, что ты был слишком строг к таким невежественным слушателям и тебе следовало бы вести их более мягко, дать им прежде молоко религии, а уже потом мясо". Айдан был послан в Нортумбрию и его кротость и мягкость склонили к вере во Христа тех самых людей, которых оттолкнула крайняя резкость его собрата-монаха.
2) Хотя Павел не знал людей в Риме лично, он, тем не менее, постоянно молился за них Богу. Это всегда является привилегией и долгом христиан - вести наших любимых и всех собратьев-христиан к престолу милосердия. В одной из своих проповедей, темой которой была молитва "Отче наш", греческий отец церкви, Григорий Нисский (род. 331), подал лирический отрывок о молитве:
"Сила молитвы в единстве с Богом, и, тот, кто с Богом - отстранён от врага. Через молитву мы защищаем своё целомудрие, умеряем свой нрав и освобождаемся от тщеславия. Она позволяет нам забыть обиды, преодолевать зависть, побеждать несправедливость и воздаёт возмездие за грехи. Через молитву мы получаем счастливый домашний очаг и сильное, хорошо построенное общество... Молитва - печать девственности, и залог верности в супружестве. Она защищает путника, охраняет спящего и придаёт смелость тем, кто бодрствует... Она придаст вам силу, когда вы устанете и утешит, когда вы опечалены. Молитва - наслаждение для радующегося и утешение для страждущего. Молитва - это близость с Богом и размышление о сокровенном. Молитва облагораживает настоящими материальными предметами и сущность того, что ещё должно сбыться".
Если мы разлучены с людьми, и если даже у нас нет иного дара для них, мы можем окружить их защитой и силой молитвы.
3) В своём смирении Павел всегда был готов принимать или отдавать. Он начинает с того, что высказывает своё пожелание посетить Рим, что он может передать им некий дар, который укрепит их в вере. Но потом он меняет свою мысль. Он намерен быть в Риме для того, чтобы и он и Римская церковь могли утешить друг друга и придать друг другу силы: ведь каждый может для себя найти драгоценные зёрна в вере другого. Есть два рода учителей. Одни относятся к своим ученикам так, словно они стоят над ними, а ученики должны всё на веру принимать. Но есть и такие учителя, которые в сущности говорят: "Приди, давай мы это вместе выучим". Павел был величайшим мыслителем раннего христианства, но, когда он думал о людях, которым он стремился проповедовать, он думал о себе не только как о дающем, но также и как о получающем от них. Смиренность необходима, чтобы учить и учиться.
4) Стих 14 имеет в греческом оригинале двойное значение, которое почти непереводимо. В Синодальном Издании этот стих гласит "Я должен к Эллинам и варварам".
Когда Павел писал это, он думал о двух вещах. Он должен, ради всей той доброты, которую ему лично оказали, и он должен проповедовать им. Это чрезвычайно сжатое предложение означает: "Ради всего того, что я получил от них и ради всего - мой долг давать им. Я должен всяким людям".
Может показаться странным, что Павел говорит об эллинах , когда он пишет к римлянам . В это время слово Эллины (греки) потеряло совершенно свой расовый смысл. Оно не обозначало более исконного жителя Греции. Завоевания Александра Великого распространили греческий язык и греческую мысль по всему миру. И эллином (греком) теперь был уже не только тот, кто был греком по расе и по рождению; это был тот, кто знал культуру и образ мыслей греков. Варвар, в буквальном смысле слова, это человек, который говорит "варвар ", то есть это человек, который говорит на ужасном и негармоничном языке, в противоположность человеку, который говорит на прекрасном, гибком языке греков. Быть эллином - это значило быть человеком определённого образа мыслей, духа и культуры. Один из греков так сказал о своих людях: "Варвары могут случайно наткнуться на истину, но нужен грек, чтобы понять её".
Павел в этом стихе утверждает, что его миссия, его дружба, его обязательства относятся к мудрым и простым, культурным и некультурным, образованным и неграмотным. Его миссия предназначена всему миру, но мечта его - передать эту миссию также и Риму.
НЕ СТЫЖУСЬ БЛАГОВЕСТВОВАНИЯ ХРИСТОВА (Рим. 1,16-17)
Дойдя до этих строк, мы понимаем, что вступительная часть закончилась и раздаётся трубный звук Евангелия Павла. Многие фортепьянные концерты начинаются с оглушительного аккорда и уже потом формулируется тема, которая в них далее развивается. Причина заключается в том, что они впервые исполнялись на частных вечерах в домах элиты и сильных мира сего. Когда пианист усаживался за инструмент, в зале ещё раздавался гул разговоров. И, дабы привлечь внимание собравшихся, он играл оглушительный аккорд, и уже после этого, когда он привлёк к себе внимание, он формулировал тему. До этих двух стихов Павел устанавливает контакт с людьми, которым он пишет, он привлекал их внимание. Теперь прелюдия закончилась и формулируется главная тема. Эту часть составляют лишь два стиха, но в них содержится так много из основ благовествования Павла, что нам следует уделить им довольно много внимания. Павел начинает с того, что он гордится Евангелием, которое он был призван благовествовать. Можно воистину удивиться, если подумать что стоит за этим выражением: Павла посадили в тюрьму в Филиппах, изгнали из Фессалоник, тайно вывезли из Верии, осмеяли в Афинах, а в Коринфе его послание казалось глупостью эллинам и камнем преткновения для иудеев. И на фоне этого он заявляет, что он гордится Евангелием. Было нечто такое в Евангелии, что наполняло Павла чувством ликования и победы над всем тем, что люди делали по отношению к нему.
В этом небольшом отрывке мы встречаем три принципиально важных и характерных для Павла термина, три краеугольных камня его мышления и веры:
1. Это, в первую очередь, понятие спасения (сотериа). В тот исторический период именно спасение было предметом поисков людей. Когда-то в Греции философия была умозрительной. Четыре или пять столетий до этого люди проводили своё время, обсуждая одну проблему - что является тем основным элементом, из которого состоит мир? Философия являлась умозрительной философией и, одновременно, естественной философией. Но, по мере того как проходили столетия, жизнь постепенно деградировала. Старые границы были разрушены. Тираны, завоеватели и опасности окружали человека; упадок и слабость преследовали его; и философия изменила своё направление и метод. Она перестала быть умозрительной и стала практической философией. Она перестала быть естественной философией, и стала моральной философией. Одной из её целей было "построить круговую оборонительную стену против растущего в мире хаоса". Эпиктет называл свою аудиторию "больницей для больных душ". Сенека, современник Павла, сказал, что все люди ищут спасения. "Нам нужна протянутая к нам рука, которая бы подняла нас", - говорил он. Он также ясно понимал, что "люди одержимы непреодолимым сознанием своей слабости и своей неспособности в насущных делах". Они "любят свои пороки и одновременно ненавидят их". О себе же самом Сенека говорил, что он является невыносимым человеком.
"В этом безрассудном мире", говорил Эпиктет, "люди искали мира, провозглашённого не кесарем, но Богом".
Редко в истории человечества было такое время, когда бы люди так интенсивно искали спасения. И именно это спасение, эту власть, это избавление предложило им пришедшее христианство.
Посмотрим, что же представляло собой тогда христианское спасение (сотериа) :
а) Это было спасение от физических болезней. (Мат. 9,21; Лук. 8,36). Оно не было только чем-то от иного мира. Оно направлено на освобождение человека телом и душой.
б) Это было спасение от опасности. (Мат. 8,25; 14,30). Это не значило, что оно давало человеку жизнь без страхов и опасностей, но оно давало защиту его душе, независимо от того, что происходило. Христианское спасение даёт человеку безопасность, независимо от внешних обстоятельств.
в) Это спасение от заразы жизни. Человек спасается от извращённого и порочного поколения (Деян. 2, 40). Человек, которому дано это спасение, имеет иммунитет, предохраняющий его от заражения злом сего мира.
г) Это было спасение от погибели. (Мат. 18,11; Лук. 19,10). Иисус пришёл, чтобы найти и спасти погибшие. Неспасённый человек - это человек, идущий по ложному пути, то есть по пути, ведущему к смерти. Спасённый человек - это человек, который наставлен на истинный путь.
д) Это спасение от греха. (Мат. 1,2). Люди подобны рабам, зависящим от хозяина, от которого они не могут бежать. Христианское спасение освобождает их от тиранической зависимости от греха.
е) Это спасение от гнева Божия. (Рим. 5,9). В следующих абзацах мы обсудим смысл этой фразы. Здесь же достаточно отметить, что в этом мире существует непоколебимый моральный закон, и в христианской вере обязательно присутствует элемент суда. Без спасения, которое приносит Христос, человек был бы осуждён навечно.
ж) Это эсхатологическое спасение (после прихода конца мира). Это означает, что спасение получает своё полное выражение и блаженство в конечном триумфе Иисуса Христа (Рим. 13,11; 1 Кор. 5, 5; 2 Тим. 4,18; 1 Пет. 1,5).
Христианская вера пришла в доведённый до отчаяния мир, и предложила человеку спасение в нынешнем и загробном мире.
2) Вторым краеугольным камнем является вера. Это слово очень богато по значению:
а) В самом понимании оно значит верность. Когда Павел писал фессалоникийцам, он хотел узнать об их вере. Другими словами, он хотел узнать, как их верность выдержала испытание. Во 2 Фес. 1,4 слова вера и терпение употреблены вместе. Вера - это непоколебимая верность, отличающая истинного воина Иисуса Христа.
б) Вера означает доверие. Оно обозначает убеждённость в том, что нечто истинно. В 1 Кор. 15,17 Павел говорит коринфянам, что, если Христос не воскрес из мёртвых, то их вера тщетна, и всё, во что они верили, потерпит крушение. Вера - это согласие с тем, что христианское откровение истинно.
в) Вера иногда обозначает христианскую религию. Во 2 Кор. 13,5 Павел говорит своим противникам, чтобы они испытали себя в вере: веруют ли они, то есть, придерживаются ли они ещё христианской веры.
г) Вера иногда практически равносильна непоколебимой надежде. "Ибо ходим верою, а не видением", говорит Павел (2 Кор. 5,7).
д) Но в наиболее характерном для Павла употреблении, слово вера значит полное принятие Бога и абсолютное доверие. Это означает "дать голову на отсечение, утверждая, что есть Бог". Это значит, и быть совершенно уверенным в том, что всё, что говорил Иисус - истина и рисковать время и вечность за это убеждение. "Я верю в Бога", сказал Стивенсон, "и, если я проснусь в аду, я всё же буду верить в Него".
Вера начинается с готовности принять. Она начинается там, где человек, по крайней мере, готов слушать благовествование. Следующим шагом является духовное согласие. Человек сначала слушает, а затем соглашается, что это правда. Но духовное согласие не обязательно должно выразиться в действии. Множество людей знает, что нечто есть истина, но не меняют своих поступков в соответствии с их знаниями. На последнем этапе это духовное согласие переходит в полное смирение и преданность. Вера человека является совершенной, если этот человек слышит послание Христово и соглашается с тем, что оно истинно, а потом целиком отдаётся ему и ведёт жизнь в абсолютной покорности.
3) Третьим краеугольным камнем является оправдание. Надо сказать, что нет во всём Новом Завете более трудных для объяснения и понимания слов, нежели оправдание, оправдать, справедливость и праведный. В этом послании мы будем часто встречаться с ними. Здесь же мы можем лишь в общих чертах набросить мысли Павла.
Греческий глагол, дикаиоун, который Павел использует, переводится как оправдать. Первое лицо настоящего времени изъявительного наклонения я оправдываю - в греческом дикаю. Следует себе ясно осознать, что глагол оправдывать, оправдываю в этом употреблении имеет совершенно иное значение, нежели значение этого глагола в его обычном употреблении. Когда мы оправдываемся, мы приводим доводы и основания для доказательства того, что мы были правы; когда кто-либо оправдывает нас, он приводит доводы и основания для доказательства того, что мы были правы; когда кто-либо оправдывает нас, он приводит доводы и основания для доказательства того, что мы поступали правильно. Но в греческом языке все глаголы, оканчивающиеся на ю, не имеют значения доказывать, или делать человека или вещь чем-то; эти глаголы всегда имеют значение относиться к кому-либо, считать кого-либо за кого-либо и др. Если Бог оправдывает грешника, то это не значит, что Он находит основания и доводы для доказательства того, что он прав: это далеко не так. Здесь это даже не значит, что он делает грешника добрым человеком. Это значит, что Бог относится к человеку так, как будто бы он и не был грешником вовсе. Вместо того, чтобы относиться к нему как к преступнику, которого надо простить, Бог относится к нему как к ребёнку, которого надо любить. Вот что, собственно, и означает оправдание. Это значит, что Бог смотрит на нас не как на своих врагов, но как на своих друзей, не так как заслужили люди, но как подобает относиться к доброму человеку; не как к нарушителям закона, заслуживающим наказания, но как к мужчинам и женщинам, которых надо любить. В этом самая суть Евангелия.
Быть оправданным - значит вступить в новые отношения к Богу, отношения любви, доверия и дружбы, вместо отношений отдалённости, враждебности и страха. Мы более не идём к Богу, который излучает лишь страшные наказания. Мы идём к Богу излучающему прощение и искупительную любовь. Оправдание - греч. дикаиосуне - есть истинное отношение между Богом и человеком. Оправданным (дикаиос) является тот, кто находится в этих истинных отношениях к Богу. Здесь мы подходим к самому важному моменту: в этом отношении к Богу он находится не вследствие того, что он сделал что-либо, но вследствие того, что сделал Бог. Он находится в этом истинном отношении к Богу не потому, что он досконально исполнял деяние закона, но потому, что в своей высшей вере он предал себя изумительному милосердию и любви Бога. В Синодальном издании сказано "праведный верою жив будет". Теперь мы можем видеть, что хотел сказать Павел этой известной и чрезвычайно сжатой фразой. Именно тот человек, который находится в истинных отношениях к Богу, не делом рук своих, но вследствие его крайней веры в то, что сделала любовь Бога; он действительно знает, что такое жизнь во времени и вечности. И для Павла всё деяние Иисуса заключалось в том, что Он дал людям возможность вступить в эти новые и драгоценные отношения с Богом. Ушёл страх и пришла любовь. Бог, которого люди считали врагом, стал другом.
ГНЕВ БОЖИЙ (Рим. 1,18-23)
В предыдущих отрывках Павел рассуждал об отношениях к Богу, в которые человек может вступить чрез веру, которая есть крайняя покорность и доверие. Этим отношениям противопоставляет он гнев Божий, который должен навлечь на себя человек, умышленно не замечающий Бога и, вместо Бога, поклоняющийся своим собственным идолам и мыслям.
Это трудно вообразить, и поэтому важно внимательно продумать их, что здесь встречаемся мы с концепцией гнева Божия, с фразой, вызывающей смятение и ужас. Что, собственно, значит эта фраза? Что думал Павел, когда он писал именно эту фразу?
В ранних книгах Ветхого Завета гнев Божий связан с идеей об избранном народе. Народ Израилев находился в особых отношениях с Богом. Он избрал этот народ и предложил ему особые отношения, которые будут в силе действительны, пока этот народ будет соблюдать Его закон (Исх. 24,3-8). В этом двойное значение:
а) Оно значило, что любое нарушение закона в народе вызовет гнев Божий, так как оно разорвёт эти отношения. В 16-ой главе книги Чисел повествуется о восстании Корея, Дафана и Авирона; а в конце его Моисей приказал Аарону принести особую жертву за грех народа "ибо вышел гнев от Господа" (Числ. 16,46). Когда же израильтяне начали идолопоклонство Ваалу, то воспламенился гнев Господень на Израиля". (Числ. 25,3).
б) Кроме этого, вследствие того, что Израиль находился в особых отношениях к Богу, любой другой народ, который обращался жестоко и несправедливо с народом Израиля, навлекал на себя гнев Божий. Вавилоняне плохо обращались с израильтянами и "от гнева Господа она (земля Вавилонская) сделается необитаемою" (Иер. 50,13).
У пророков также встречается мысль о гневе Божиим. Но они подчеркивали иное. В религиозном мышлении иудеев со времён пророков преобладала идея о двух веках. Был век, который был совсем превратным, и был также золотой век, который был совершенно прекрасным, век нынешний и век грядущий. Эти два века были отделены один от другого Днём Господа. Это должен был быть день страшного возмездия и суда, когда мир будет разрушен, грешники уничтожены и вселенная перестроена, прежде чем наступит Царство Божие. Именно тогда гнев Божий должен был проявиться. "Вот приходит день Господа лютый, с гневом и пылающею яростию, чтобы сделать землю пустынею" (Ис. 13,9) чрез "ярость Господа Саваофа" (Ис. 9,19); Иез. 7,19 говорит о дне "ярости Господа". Бог изольёт на народы "негодование Моё, всю ярость гнева Моего". (Соф. 3,8).
Но пророки не рассматривали гнев Божий как возмездие, которое отсрочено исключительно до этого дня Страшного суда; они полагали, что он постоянно действует. Когда Израиль уклонялся от Бога, когда он становился мятежным и неверным, тогда гнев Божий выступал против него и навлекал на него разрушение, несчастье, плен и поражение.
По мнению пророков гнев Божий действовал непрерывно, и он достигнет апогея ужаса и разрушения в грядущий День Господа. Современный ученый изложил это следующим образом. Потому что он есть Бог, потому что он свят, Бог не может выносить проявление греха и гнев Божий является Его "уничтожающей реакцией" против греха.
Нам это трудно понять и принять. В сущности, это была такая религия, которую мы связываем скорее с Ветхим Заветом, нежели с Новым Заветом. Даже Лютер считал это трудным. Он говорил о любви Божией, как о собственном творении Бога, и он говорил о гневе Божием, как о странном творении Бога. Для христианского разума это трудная проблема.
Посмотрим, как Павел понимал эту концепцию. Доктор С. Г. Догг пишет очень умно и глубокомысленно на эту тему. Павел часто говорит об этой идее гнева Божия. Но особенно странным является то, что хотя он и говорит о гневе Божием, он никогда не говорит о том, что Бог сердится. Он говорит о любви Бога и он говорит, что Бог любит. Он говорит о милосердии Бога и о том, что Бог дарует милосердие, он говорит о верности Бога и о том, что Бог верен своему народу. Но странно, хотя он и говорит о гневе Божием, он никогда не говорит о том, что Бог гневается. Таким образом, существует некоторое различие между тем, как Бог связан с любовью и как Он связан с гневом.
Павел всего три раза говорит о гневе Божием. Он говорит об этом здесь, и в Послании к Ефесянам 5,6, и в Послании к Колоссянам 3,6, где в обоих случаях, он говорит о гневе Божием, который приходит на сынов противления. Но очень часто Павел пишет о гневе, не говоря о гневе Божием, как будто Павел находил нужным писать это слово с большой буквы - Гнев, что было своего рода безличной силой, действовавшей в мире. В Послании к Римлянам 3,5, буквальный перевод гласит "Бог, который навлекает гнев на людей". В Рим. 5,9 он говорит "спасёмся Им от гнева", Рим. 12,19 он советует людям не мстить за себя, но дать место гневу Божию. В Рим. 13,5 он говорит о гневе, как о мощном средстве для удержания людей в повиновении. В 4,15 он говорит, что закон производит гнев. А в Первом послании к Фессалоникийцам 1,10 Павел говорит, что Иисус избавил "нас от грядущего гнева". В этом есть что-то чрезвычайно странное: Павел говорит о гневе, и именно от этого гнева Иисус спасает людей.
Вернёмся к пророкам. Очень часто их послание сводилось к следующему: "Если вы не будете покорны Богу, то гнев Божий навлечёт на вас погибель и бедствие". Иезекииль выразил это иначе и очень живо "душа согрешающая, та умрёт" (Иез. 18,4). Если перевести это на современный язык, то мы сказали бы: "В этом мире существует моральный кодекс, и человек, который нарушит его, должен раньше или позже пострадать". А вот что сказал Дж. А. Фрауд, великий историк: "Один урок, и только один урок, можно сказать, ясно повторяет история, что мир построен на определённых моральных основах, и в конечном счёте, добрым будет хорошо, а злым будет плохо."
Собственно, послания иудейских пророков сводились к тому, что в мире существует моральный порядок. Отсюда вытекает ясное заключение - этот моральный порядок и является постоянно действующим гневом Божиим. Бог создал этот мир таким образом, что нарушая его законы, мы этим навлекаем на себя беду. Если бы мы были оставлены на произвол этого неумолимого морального порядка, для нас не оставалось бы ничего иного, кроме смерти и разрушения. Мир устроен таким образом, что всякая грешная душа должна погибнуть, если бы действовал исключительно только этот один моральный порядок. Но в это безвыходное положение человека приходит любовь Божия, как акт невероятного добровольного милосердия, освобождает человека от следствий греха и спасает от гнева, который бы он непременно навлёк на себя.
Продолжая, Павел настаивает на том, что человек не может оправдывать свою невинность через незнание Бога. Люди могли видеть, каков Он, так как они видели сотворённый Им мир. Всегда можно сказать что-то о человеке, когда видишь произведение его рук; и можно сказать что-то о Боге, имея перед глазами сотворённый Им мир. Авторы Ветхого Завета знали об этом. Книга Иова (главы 38-41) отражают именно эту мысль. Павел знал это. Обращаясь к язычникам в Листре, он сначала говорит о Божием творении (Деян 14,17). Тертуллиан, великий духовный отец раннего христианства, много говорит о том, что Бога можно видеть в сотворённом Им мире. "Не перо Моисея положило начало знанию о Создателе... Огромное большинство человечества - хотя они не слыхали имени Моисея, - не говоря уже о его книге, - тем не менее знают Бога Моисея". Тертуллиан неоднократно подчеркивал следующее: "Природа - учитель; душа - ученик". "Уже сам по себе один цветок живой изгороди - я не говорю о луговом цветке; одна морская раковина, я не говорю уже о жемчужине из Красного моря; одно перо болотной птицы - я не говорю уже о павлиньем, - разве они могут сказать вам что-либо плохое о Создателе?" "Если я предложу вам розу, вы не можете презирать её Создателя".
В мире виден Бог. Павел приводит довод, и совершенно обоснованно, когда мы наблюдаем мир, мы видим, что страдания всегда сопутствуют греху. Нарушите законы пользования земли и вы не получите урожая; нарушите законы архитектуры - и сооружение обрушится. Нарушите законы гигиены и питания - и пострадает тело. Павел говорит "Посмотрите на мир! Посмотрите, как он устроен! Такой мир ясно покажет вам, на что похож Бог!" Грешнику не остаётся никакого оправдания.
Павел делает ещё один шаг. Что делает грешник? Вместо того чтобы взирать на Бога, он заглядывает внутрь себя. Он углубляется в бессмысленные рассуждения и думает, что он мудр, хотя он всё время был безумен. Почему? Он был безумен, потому что возвёл в нормы и законы жизни свои идеи, свои мнения, свои рассуждения вместо того, чтобы принять волю Божию. Безумие грешников состояло в том, что они делали человека "господином вещей". Человек нашёл свои нормы в своих мнениях, а не в законе Божием. Человек жил в эгоцентрической вселенной, а не во вселенной, центром которой является Бог. Вместо того, чтобы ходить, взирая на Бога, он ходил, заглядывая в самого себя, и подобно всякому человеку, который не смотрит, куда он идёт он падал.
Результатом этого было идолопоклонство. Славу и сияние Бога обменял он на идолов в форме людей и животных. Главный грех идолопоклонства заключается в том, что оно эгоистично. Человек сотворил себе кумира и приносит ему жертвы и обращает к нему молитвы. Почему? Чтобы поддерживать свои собственные системы и мечты. Его почитание предназначено ему самому, а не Богу.
В этом отрывке мы сталкиваемся с мыслью, что сущность греха состоит в том, что человек ставит себя на место Бога.
ЛЮДИ, С КОТОРЫМИ БОГ НЕ МОЖЕТ НИЧЕГО ПОДЕЛАТЬ (Рим. 1,24-25)
Слово эпитумиа - в переводе желание, вожделение, похоть - является ключевым к этому отрывку. Аристотель толковал значение слова эпитумиа как стремление к наслаждению. Стоики определяли его как стремление к наслаждению, пренебрегающее всяким благоразумием. Климент Александрийский назвал это безрассудным стремлением к тому, что доставит удовлетворение, принесёт удовлетворение. Эпитумиа - это страстное стремление к запрещённому наслаждению. Это стремление к наслаждению (похоти - в русской Библии), которое побуждает людей делать отвратительные и бесстыдные дела. Это образ жизни человека, столь глубоко погрязшего в миру, что он совершенно перестал отдавать себе отчёт о Боге.
Ужасно - говорить о том, что Бог предаёт кого-либо. И всё же для этого существуют две причины:
1) Бог дал человеку свободу воли, и Он считается с этой свободной волей. В конечном счете, даже Он не может в это вмешиваться. В Послании к Ефесянам 4,19. Павел говорит о людях, которые предались распутству: они подчинили ему свою волю. В книге пророка Осии 4,17 имеется ужасное изречение: "Привязался к идолам Ефрем: оставь его!" Перед человеком всегда открыт выбор; и так должно быть. Без выбора не может быть добродетели, и без выбора нет любви. Принудительная добродетель - не подлинная добродетель; а любовь по принуждению - вовсе не любовь. Если люди умышленно повернутся к Богу спиной после того, как Он послал в мир Своего Сына Иисуса Христа, даже Он не может ничего сделать с Ними.
Когда Павел говорит о Боге, предающего людей нечистоте, слово предаёт не несёт в себе злого негодования. Действительно, главное значение - даже не осуждение и кара, а тоскливое, печальное сожаление, как возлюбленного, который сделал всё, что было в его силах и не может более ничего сделать. Оно совершенно точно описывает чувство отца, когда он видит своего сына, поворачивающегося спиной к своему дому и уходящему в далекую страну.
2) И всё же в этом слове предать есть ещё нечто другое. В нём есть значение кары. Один из жестоких фактов жизни заключается в том, что чем более человек грешит, тем легче ему согрешить. Сначала он, может быть, содрогнётся, осознав, что он делает, а кончит тем, что будет грешить, не задумываясь. Не Бог наказывает его, он сам навлекает на себя наказание и постепенно делается рабом греха. Иудеи знали это, и у них были меткие пословицы на эту тему. "Кто стремится к добру, тот ищет благоволения, а кто ищет зла, к тому оно приходит". "Грешников преследует зло, а праведникам воздаётся добром". "Кто стремится сохранить свою добродетель, получает силу для этого; а кто погряз в нечистоте, тому открыт путь греха". "Кто построит стену вокруг себя, будет защищён, а кто сам себя выдал, тот оставлен".
Самое ужасное, что связано с грехом - это власть, которая порождает грех. Страшная ответственность связана со свободной волей: ибо она может довести до того, что в конечном счёте человек забывает о ней и становится рабом греха, безвольно ступая на неверный путь. А грех всегда есть ложь, ибо грешник думает, что грех сделает его счастливым, тогда как, в конце концов, он разрушает жизнь, как свою собственную, так и других, в этом и в загробном мире.
ВЕК ПОЗОРА (Рим. 1,26-27)
Может показаться, что стихи 26-32 первой главы Послания к Римлянам были написаны истерическим моралистом, рисующим излишне чёрными красками современную ему картину нравов риторической гиперболой. Эти стихи описывают положение полного упадка морали, не имевшего, по-видимому, аналогии в истории человечества. Однако, Павел не говорит ничего такого, что бы не говорили сами греческие и древнеримские писатели.
1) Это была эпоха, когда, казалось, всё вышло из подчинения. Вергилий писал: "Правда и неправда смешаны; так много войн во всём мире, столько несправедливости; плуг потерял подобающее ему уважение; землепашцы ушли воевать, и поля зарастают сорняками; серп перекован в меч. На востоке, на Евфрате, разгорается война, также и на западе, в Германии; более того, соседние города разрывают свои союзы и обнажают меч, и противоестественная ярость бога войны свирепствует по всему миру; даже подобно тому, как боевые колесницы в цирке врываются в раскрытые ворота, устремляются они на беговую дорожку, и, натягивая отчаянно вожжи, возница позволяет лошадям везти себя, а колесница не подчиняется езде".
Это был мир, в котором неистовствовало насилие. Когда Тацит начал писать историю этой эпохи, он отмечал: "Я перехожу к истории эпохи, полной несчастий, омрачённой войнами, раздираемою бунтами, жестокой даже в самые времена мира... Это было сплошное исступление, ненависть, террор; подкупали рабов, дабы они предавали своего господина, а вольноотпущенников, чтобы они предавали своих патронов. Кто не имел врагов, того изводили его друзья". Историк Светоний, описывая правление императора Тиберия, сказал: "Не проходило дня, чтобы кто-нибудь не был казнён". Это была эпоха полнейшего, крайнего террора. "Рим", говорит историк Ливии, "не мог переносить ни свои болезни, ни средства для лечения этих болезней". Поэт Проперций писал: "Я вижу Рим, гордый Рим, безвременно погибающим, жертвой своего собственного процветания". Это была эпоха морального самоубийства. Сатирик Ювенал писал: "Земля не рождает больше никого, кроме плохих людей и трусов. Следовательно, Бог, кто бы он ни был, смотрит вниз, смеётся над ними и ненавидит их".
Для мыслящего человека это была эпоха, когда, казалось, мир был неуправляемым, и когда человек мог слышать над всем этим саркастический смех богов. Как говорил Сенека, это был век, "поражённый тревогой души, которая уже более не владела собой".
2) Это был век неслыханной роскоши. В римских общественных банях горячая и холодная вода лилась из серебряных кранов. Император Калигула даже приказал посыпать арену цирка золотой пудрой, вместо опилок. Ювенал горько заметил: "Роскошь, более безжалостная, нежели война, нависла над Римом... С тех пор, как в Риме более нет бедности, нет недостатка в прегрешениях и вожделении". "Деньги, повивальная бабка разврата, ... и расслабляющее обилие истощили силы эпохи ленивой роскошью". Сенека говорил о "деньгах, причине гибели истинной чести вещей", и добавил "мы спрашиваем не о том, чем вещь действительно является, а сколько она стоит". Это была эпоха, настолько наскучившая обыденными вещами, что она алкала необыкновенного. Лукреций говорит о "горечи, льющейся из фонтана наслаждения". Преступление было единственным противоядием скуке в те времена, когда, как говорит Тацит, "чем постыднее деяние, тем слаще наслаждение".
3) Это была эпоха неслыханной распущенности. В течении первых 520 лет истории Римской республики не было зарегистрировано ни одного развода. Первый зафиксированный развод имел место в 234 г. до Р. Х., когда римский гражданин Стурий Карвилий Руга развёлся со своей женой. Но теперь, как писал Сенека, женщины выходят замуж для того, чтобы развестись и разводятся, чтобы выйти замуж". Высокородные римские матроны определяли годы по именам мужей, а не по именам консулов. Ювенал не мог себе представить, что существует хоть одна целомудренная матрона. Климент Александрийский так говорит о типичной женщине римского общества: "Опоясана, как Венера, золотым поясом порока". Ювенал: "Достаточно ли для Иберины одного мужа? Вы скорее можете уговорить её довольствоваться одним глазом" и он приводит в пример женщину, которая в течение пяти лет восемь раз выходила замуж. Ювенал приводит даме в пример Агриппину, саму императрицу, жену императора Клавдия, которая покидала по ночам дворец и проводила время в публичном доме, единственно для удовлетворения своей похоти. "Они это делали без всякого страха и стыда". Павел не сказал о языческом мире ничего такого, чего не сказали о нём уже сами языческие моралисты. Но порок не ограничивается грубым и естественным развратом. Общество было сверху до низу пропитано извращениями. Четырнадцать из пятнадцати первых римских императоров были гомосексуалистами.
Далёкий от того, чтобы сгущать краски на картине, Павел нарисовал её в сдержанном духе. И именно там он хотел проповедовать Евангелие, и именно там он не постыдился Евангелия Христа. Миру нужна была сила, дающая спасение, и Павел знал, что нигде, кроме как во Христе, этой силы не было.
ЖИЗНЬ, В КОТОРОЙ БОГУ НЕТ МЕСТА (Рим. 1,28-32)
Едва ли можно найти ещё отрывок, который бы также ясно показывал, что ожидает человека, в жизни которого нет места Богу. Не столько Бог посылает осуждения на человека, сколько человек навлекает на себя осуждение, когда он не оставляет места для Бога в своих мыслях и в жизни. Когда человек изгоняет из своей жизни Бога, он становится совершенно особым человеком; и во всей литературе нет такого ужасного описания человека, в жизни которого нет Бога. Взглянем на список ужасов, которыми наполняется жизнь безбожника.
Такой человек совершает поступки, которые не подобают ни одному человеку. У стоиков было особое выражение: они говорили о та катеконта, что обозначало "дела, приличествующие человеку". Определённые поступки являются существенными и неотъемлемыми, внутренне присущие человеку, а некоторые ему не присущи. Как это сказал Шекспир в "Макбете":
Я смею делать всё, что прилично человеку;
Кто больше сделает - становится никем.
Человек, который изгоняет из своей жизни Бога, теряет не только благочестие, но и человечность.
За этим следует длинный список, внушающий страх пороков. Рассмотрим их:
Неправда (адикия). Адикия - это полная противоположность диаиосуне - справедливости. Греки определяли справедливость (диаиосуне), как отдавать Богу и человеку должное. Человек, исполненный неправды - человек, который лишает человека и Бога их прав. Он так воздвиг себе алтарь в центре всех вещей, что он обожает только себя, исключая и человека, и Бога.
Подлость (понерия). В греческом языке это слово значит более, чем низость, которая, главным образом, причиняющая вред самому грешнику не обязательно направлена на другое лицо. Когда эта подлость, как и всякая низость, причиняет вред другим, то этот вред не преднамеренный. Он может даже быть бессмысленно жестоким, но он не бессердечно жестокий. Греки же определяли низость - понерия как желание причинить вред. Это активное преднамеренное стремление развратить и причинить вред. Если греки определяли женщину понера, они имели в виду женщину, совращающую преднамеренно невинных от их невинности. По-гречески одно из наиболее распространённых имён Дьявола - го понерос - подлый, т.е, кто преднамеренно стремится разрушить добродетель людей. Понерос - это не просто сам по себе низкий и подлый человек, но человек, стремящийся сделать всех такими же низкими и подлыми. Понерия - это деструктивная низость.
Похоть, вожделение (плеонексия). Греческое слово состоит из двух слов, которые значат иметь больше. Греки сами определяли плеонексия как отвратительную любовь к обладанию. Это агрессивный порок, дух, преследующий исключительно свои цели и совершенно игнорирующий права других и общечеловеческие ценности. Его основным содержанием является жадность. Феодорит, один из ведущих теологов пятого века, определяет это слово (плеонексия) как дух, стремящийся взять больше, захватывающий что-либо, на что он не имеет никакого права в любой сфере жизни. Если это стремление действует в материальной сфере, оно означает присвоение денег и вещей, пренебрегая нормами чести и честностью. В этической сфере - это честолюбие, попирающее других и добивающегося и того, что находится вне сферы притязания. В моральной сфере - это необузданная похоть, берущая своё наслаждение. Плеонексия - это желание, не признающее никаких законов и норм.
Злоба (какия). Какия - наиболее употребляемое греческое слово для обозначения порочности. Оно определяет человека, лишённого всех качеств благости. Так, на пример, какое критес - это судья, лишённый как юридических знаний, так и моральных чувств и прямого характера - всех тех качеств, которые необходимы судье. Феодорит определяет это слово какия - порочность как испорченность души. Феодорит употребляет при этом термин ропе - нарушение равновесия. Человек, определяемый через какое - это человек, в жизни которого начинает доминировать дурное. Какия является существенным элементом порочности и всех пороков, и её зародышем. Это степень крайнего морального разложения, отсюда произрастают и распускаются пышным цветом все грехи.
Зависть (фтонос). Зависть может быть полезной и плохой. Зависть может показать человеку собственные слабости и неспособность, и будить в нём страстное желание повторить какой-нибудь подвиг. Но бывает и зависть, основанная на недоброжелательности. Взгляд на прекрасного человека вызывает не желание возвыситься до этой красоты, а ненависть к ней. Это самое извращённое, самое противоестественное чувство.
Убийство (фонос). Нужно всегда помнить, что Иисус необъятно расширял смысл этого слова. Он выступал не только против применения насилия, но и против чувства злобы и ненависти. Он требовал не только воздерживаться от злобных и жестоких действий, но изгнать такие чувства вовсе из сердца. Может быть, мы никогда в жизни не ударим человека, но кто может утверждать, что у него никогда не было желания ударить человека? "Люди видят, что мы делаем", говорил однажды Фома Аквинский, "Бог же видит наши намерения".
Распри (эрис). Значение этого слова восходит к раздорам, порождённые завистью, честолюбием, погоней за хорошим местом, за успехом и высоким положением. В основу таких распрей обычно лежит зависть и ревность. Человек, очистившийся от зависти в значительной степени очистился от всего, что связано с распрями и раздорами. Способность получить такое же наслаждение от успеха другого человека, как и от своего - это дар Божий.
Обман (долос). Значение этого слова лучше всего понять исходя из глагола долоун. Долоун употребляется в двух характерных случаях: подделывать металлы и разбавлять вино. Долос - это обман; им определяют человека неискреннего и извращённого образа мысли, неспособного поступать открыто и честно, использующего скрытные и нечестные пути для достижения своих целей. Этим словом определяют искусную хитрость интриганов, которые есть в каждой общине и в каждом обществе.
Злонравие (какоэтеия). Какоэтеия означает буквально злонравие - злобность, а в более широком смысле зловредность. Аристотель дал этому слову более узкое определение, смысл которого сохранялся всегда. Аристотель определил, что какоэтеия - это "дух, всегда предполагающий самое плохое о других людях". Римский писатель Плиний определил это как "злостное толкование". Джереми Тейлор сказал, что это слово как "один из основных пороков человека, всегда смотреть на вещи с неправильной стороны и толковать их в самом плохом смысле". Вполне возможно, что это самый типичный из всех пороков. Если какое-нибудь действие человека можно рассматривать с двух сторон, человеческая природа предпочтёт выбрать худшее объяснение этому поступку. Просто страшно подумать, сколько честных имён было погублено в разговорах за чашкой чая, когда люди давали злонравное толкование совершенно невидимому действию. Когда у нас возникает желание поступить так, мы должны помнить, что Бог слышит и помнит каждое сказанное нами слово.
Злоречивые и клеветники (пситуристес и каталалос). Эти два слова определяют людей с клеветническими языками; но между ними существует различие; каталалос - клеветник: он совершенно открыто высказывает свои обвинения и рассказывает свои истории; пситуристес - сплетник, нашептывающий свои злобные истории на ухо слушателю, отводящий человека в угол и нашептывающий ему историю, разрушающую репутацию человека. Оба они неразумны, но сплетник - самый скверный из них двоих. Против открытой клеветы человек может, по крайней мере, защищаться, но он бессилен против скрытных клеветников, которые находят наслаждение в разрушении репутации человека.
Богоненавистники (теостугеис). Этим именем определяют человека, ненавидящего Бога, так как он знает, что он проявляет открытое неповиновение Богу. Бог является преградой между ним и его наслаждением; Бог - это оковы, которые мешают ему делать то, что он хочет. Он бы с радостью устранил Бога из мира, если бы это было в его силах, ибо без Бога он имел бы, если не свободу, то свободу воли.
Обидчики (губристес). Губрис был у греков порок, навлекающий на человека погибель от рук богов. Это понятие включает в себе два важных значения: 1) Оно характеризует человека, столь гордого, что он бросает тем самым вызов Богу. Оскорбительная гордыня предшествует падению. Обидчик забывает, что он есть творение Божие. Это характеристика человека, настолько уверенного в себе, что он думает, что может прожить жизнь один. 2) Оно характеризует бессмысленно и садистски жестокого и оскорбляющего человека. Аристотель определяет это (понятие) как дух, причиняющий зло и оскорбления другому лицу не ради мести или вытекающих из этого выгод, но исключительно из наслаждения причинить боль и вред. Есть люди, получающие наслаждение при одном виде другого человека, содрогающегося от жестоких оскорблений. Есть также и люди, получающие дьявольское наслаждение, если могут причинить духовную и физическую боль другим. Это и есть губрис; это садизм, получение удовольствия, причиняя боль другим.
Гордыня (гуперефанос). Это слово трижды стоит в Священном Писании, когда говорится, что Бог противодействует гордости (Иак. 4,6; 1 Пет. 5,5; Прит. 3,34). Феофилакт назвал гордыню "пределом всех грехов". Греческий писатель Теофраст написал ряд известных зарисовок характеров, в которых он определил гуперефания - гордыню как "определённое презрение ко всем, кроме себя". И он приводит примеры из обыденной жизни, прекрасно иллюстрирующими эту гордыню. Если человеку, которого обуяла гордыня, предлагают какую-нибудь должность, он отказывается, ссылаясь на то, что он настолько занят своими собственными делами, что не располагает свободным временем; он никогда не смотрит на людей на улице, если это не доставляет ему удовольствия; он приглашает человека на обед, а потом сам не выходит к столу, а посылает слугу прислуживать своему гостю. Вся его жизнь наполнена духом презрения и ему доставляет наслаждение давать другим людям почувствовать их незначительность.
Самохвалы (алацон). Алацон - слово с интересной историей. Это слово буквально означает странствующего человека. Позже оно становится основным обозначением для бродячих шарлатанов - знахарей, хвастающих созданными ими лекарствами и методами лечения, а также для коробейников, хвастающих отличным качеством своих товаров, которые, однако, этими качествами вовсе не обладали. Греки определяли словом алацонеия дух, претендующий на обладание тем, чем он не обладает. Ксенофон говорит, что это слово характеризует того, кто претендует быть богаче и храбрее, чем он на самом деле есть и кто обещает сделать больше, чем он способен, для того, чтобы получить какую-то прибыль или выгоду. Опять же у Теофраста есть исследование характера такого человека - сноба, человека с большими претензиями. Это человек, хвастающий торговыми сделками, которые существуют лишь в его голове, связями с влиятельными людьми, которых нет вообще, дарами благотворительным обществом и общественными заслугами, которых он никогда не делал, и которые он никогда не заслуживал. О доме, в котором он живёт, он говорит постоянно, что он слишком мал для него, и что он должен купить дом побольше. Самохвал всеми силами стремится произвести впечатление на других. И мир всё ещё полон такими людьми.
Изобретательны на зло (эфеуретес какой). Это выражение характеризует человека, неудовлетворённого обычными способами грешить, и изыскивающего новые и тёмные пороки, человека пресыщенного, и ищущего новых и острых ощущений в каком-нибудь новом грехе.
Непослушны родителям (гонеусин апеитеис). Как иудеи, так и римляне рассматривали повиновение и послушание родителям как очень ценную добродетель. Одна из десяти заповедей гласила "почитай отца твоего и мать твою". На заре Римской республики власть отца патрия потестас, была настолько беспрекословной, что он имел власть над жизнью и смертью членов семьи. Этот грех приведён здесь потому, что ослабление семейных уз неизбежно повлечёт за собой полный упадок и вырождение. Безрассудны (асунетос). Это слово характеризует человека, неспособного усвоить уроки жизненного опыта, неспособного пользоваться своим разумом и памятью, данными ему Богом.
Вероломны (асунтетос). Это слово должно было с особой силой звучать для римских слушателей. В дни величия Рима, римская честность была поразительной. Слово римлянина было настолько же надёжным, как и его долговое обязательство. В этом, в сущности, состояло одно из важных различий между римлянином и греком. Грек был прирождённым мошенником. Греки говорили, что, если доверить губернатору или чиновнику один талант, он ухитрится, даже если его будут проверять десять контролёров и счётчиков, присвоить толику от него; в то время как римлянин, будь это должностное лицо на государственной службе или военачальник в военном походе, мог распоряжаться тысячами талантов под одно честное слово и никогда ни один грош не пропадал. Когда Павел писал это слово, он призывал римлян не только к христианской этике, но и к эталонам честности их великого прошлого.
Нелюбовны (непримиримы) (асторгос). Греческое слово сторге - употреблялось специально для обозначения семейной любви. В это время, семейная любовь действительно отмирала. Ни в какое другое время жизнь ребёнка не бывала столь непрочной и не зависела столько от случайности. Детей считали несчастьем. Когда ребёнок рождался, его клали к ногам отца. Если он поднимал его, это значило, что он признал его; если же он отворачивался от ребёнка, его в буквальном смысле слова выбрасывали вон. Не было такой ночи, когда бы на римском Форуме не было брошено тридцать-сорок младенцев. Даже Сенека, бывший великим философом и человеком, мог написать следующее: "Мы убиваем сумасшедшую собаку, мы отводим на бойню свирепого быка, мы погружаем нож в больное животное, чтобы оно не заразило стадо; детей же, которые рождаются слабыми или изуродованными, мы топим". Естественная человеческая связь любви была разрушена.
Немилостивы (анелеемон). Ни в какое другое время жизнь человеческая не стоила так мало. Хозяин мог убить или мучить своего раба, ибо он был лишь вещью, и закон давал хозяину неограниченную власть над ним. В богатом доме раб нёс поднос с хрустальными бокалами, споткнулся и разбил один. Хозяин немедленно приказал бросить его в пруд с рыбами во дворе дома, где миноги пожирали его живую плоть. Это был век, бессердечный и немилосердный в самих своих наслаждениях, ибо это был век больших гладиаторских игр, где люди находили удовольствие при виде того, как люди убивали друг друга. Это был век, когда чувство милосердия исчезло.
Павел говорит ещё одно последнее слово об этих людях, изгнавших Бога из своей жизни. Бывает, что человек, если он грешник, обычно понимает и знает это, и присвоив себе право делать что-то, он знает, что это следует осуждать в других людях. Но в то время люди достигли такого уровня морального разложения, что они грешили сами и побуждали к этому других. Бернард Шоу сказал однажды: "Ни один народ никогда не мог пережить гибель своих богов". Здесь Павел дал нам ужасную картину того, что происходит, когда люди умышленно изгоняют Бога из своих мыслей. В своё время Рим пал. Несчастье и моральный упадок идут рука об руку.
Как Павел уже часто делал в этом письме, он продолжает спор с воображаемым оппонентом. Спор разгорелся из последнего предложения предыдущей главы: "Как грех царствовал, так и благодать воцарилась...", и мог протекать приблизительно так:
Оппонент: Ты только что сказал, что благодать Божия достаточно велика, чтобы каждый грех нашёл в ней прощения.
Павел: Именно так.
Оппонент: Ты, собственно говоря, утверждаешь, что благодать Божия самая удивительная вещь в этом мире.
Павел: Верно.
Оппонент: Ну, хорошо, давай будем продолжать грешить. Чем больше мы будем грешить, тем больше будет проявляться благодать. Грех не имеет никакого значения, ибо Бог всё равно простит. Собственно, мы можем пойти еще дальше, и можем сказать, что грех, это великолепная вещь, так как он даёт возможность проявиться благодати Божией. Из твоего довода можно сделать вывод, что грех влечёт за собой благодать; следовательно, грех должен быть хорошим делом, если он влечёт за собой величайшую награду в мире.
Первой реакцией Павла было отказаться от своего аргумента, с чувством полнейшего ужаса. "Ты предлагаешь, чтобы мы продолжали грешить", спрашивает он, "чтобы дать благодати больше возможностей проявиться? Бог запрещает нам следовать по такому неправдоподобному пути!"
Сделав такое отступление, он переходит к другому. "Ты никогда не думал", спрашивает он, "что произошло с тобой, когда ты был крещён?" Если мы попытаемся понять, что же хочет сказать Павел, мы должны помнить, что крещение в то время отличалось от того, каким оно является нынче:
а) Крестились взрослые. Это не значит, что Новый Завет возражает против крещения детей. Однако крещение детей - это результат христианской семьи, и едва ли можно сказать, что во времена Павла могли существовать христианские семьи. Человек входил в христианскую Церковь как индивид, часто без семьи.
б) В ранней Церкви крещение было тесно связано с вероисповеданием. Человека крестили, когда он приобщался к Церкви, а ведь он приобщался к Церкви непосредственно от язычества. В крещении человек принимал решение, являвшееся водоразделом в его жизни, решение, которое означало, что он с корнем порывает с прошлым, решение, настолько определённое и однозначное, что это часто означало не меньше как начинать жизнь заново.
в) Обычно крещение производилось путём полного погружения в воду, и такой обычай придавал крещению такое символическое значение, которое не всегда придаёт кропление. Полное погружение человека в воду с головой символизировало погребение. Выход человека из воды символизировал, встать из гроба, воскреснуть из мёртвых. Крещение символизировало смерть и последующее воскресение. Человек умирал для одной жизни и возрождался для другой; он умирал для старой греховной жизни и возрождался для новой жизни благодати.
Для того чтобы понять это, следует также помнить, что Павел пользовался языком и иллюстрациями, понятными почти каждому его современнику. Всё это может показаться нам странным, но это вовсе не было странным для его современников.
Иудеям это было понятно. Когда язычник принимал иудейскую религию, это таинство состояло из трех процедур: жертвы, обрезания и крещения. Язычник принимал иудаизм через крещение. Ритуал был таков: принимавший крещение, обрезал волосы, ногти; он полностью обнажался. Купель должна вмещать 500 литров воды; каждая часть его тела должна была быть покрыта водой. Находясь в воде, он исповедовал свою веру перед тремя крестными отцами, а к нему обращались с определёнными увещеваниями и благословениями. Считалось, что в результате этого ритуала наступало полное духовное возрождение; его называли маленьким новорождённым однодневным ребёнком. Все грехи прощены ему, потому что Бог не может наказать его за грехи, совершённые до рождения. Некоторые раввины считали перемену ребёнка столь полной, что ребёнок, родившийся у новообращённого считали первым, даже если у него были более старшие дети. Теоретически считалось, хотя никогда не проводилось в жизнь, что человек становится настолько новым, что он может жениться на своей сестре или даже на матери. Он не только был новообращённым человеком, но и иным человеком. Каждый иудей совершенно правильно понимал слова Павла о том, что крещёный человек является вполне новым.
Греки тоже понимали Павла. В это время единственной реальной греческой религией считалось религиозные мистерии. Это были удивительные обряды. Они обещали человеку освобождение от забот, печалей и страхов этого мира; и это освобождение было в единении с неким богом. Все мистерии были драматическими представлениями, в основе которых лежали страсти какого-то бога, который страдал, умер и воскрес. История эта разыгрывалась как драматическое представление. Прежде чем человеку позволить посмотреть эту драму, его посвящали. Он проходил длинное обучение, где ему объясняли внутреннее содержание мистерии. Он проходил курс аскетической дисциплины. Его тщательно подготавливали. Драма разыгрывалась с использованием различных музыкальных и световых эффектов, таинств и воскурения фимиама. После окончания мистического действа, человек подвергался процедуре душевного переживания отождествления с богом. Прежде, чем подвергнуть человека этой процедуре, его посвящали. Это посвящение всегда рассматривалось как смерть, за которой следовало новое рождение, в ходе которого человек возрождался для вечной жизни. Один из подвергавшихся такой процедуре посвящения, рассказывает, что он был "подвергнут добровольной смерти". Мы знаем, что в одном из этих мистических действ посвящавшийся назывался моритурус, то есть тот, кто должен умереть, и что его закапывали по голову в землю. После посвящения к нему обращались как к малому ребёнку, и кормили молоком, как новорождённого. В другом мистическом действе посвящавшийся молился: "Войди в мой дух, в мои мысли, во всю мою жизнь; ибо ты есть я и я есть ты". Для грека, прошедшего такую процедуру, не представляло никакой трудности понять, что значило у Павла умирание и воскресение - вновь в крещении, и, в результате этого, единение со Христом.
Мы ни единым словом не утверждаем, будто Павел заимствовал либо свои идеи, либо свои слова из иудейской или языческой практики; но мы говорим лишь, что он употребляет слова и иллюстрации, знакомые и понятные как иудеям, так и язычникам. В этом отрывке изложены три непреходящие истины:
1) Ужасное дело злоупотреблять милосердием Божием и извинять этим своё греховное поведение. Подумаем об этом в человеческих категориях. Насколько презренным был бы сын, если бы он считал, что может свободно грешить, потому что он знает, что отец простит его. Это значило бы злоупотреблять любовью, с тем, чтобы разбить сердце любящего.
2) Человек, становящийся на путь христианства, принимает на себя обязательство вести иной образ жизни. Он умер для одного образа и рождён для другого. Нынче мы могли бы подчеркнуть тот факт, что принятие христианского образа жизни не обязательно должно вызывать такие существенные изменения в жизни человека. Павел же сказал бы, что оно должно существенно изменить его жизнь.
3) Но когда человек принимает Христа в свою жизнь, происходит нечто большее, нежели простая этическая перемена. В нём происходит действительное отождествление с Христом. Простая истина, в сущности, заключается в том, что этические изменения жизни человека невозможны без этого единства. Человек находится во Христе. Великий учёный предложил такую аналогию для этой фразы. Мы не можем жить нашей физической жизнью, если мы не находимся в воздухе, если воздух не находится внутри нас; если мы не во Христе, а Христос не в нас, мы не можем жить с Богом.
ВЕРА И ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ (Рим. 6,12-14)
Нет у Павла более типичного перехода, чем от предыдущего отрывка к этому. Предыдущий отрывок - произведение писателя-мистика. В нём говорилось о мистическом единении христианина со Христом, совершающееся при крещении. В нём Павел говорил о том, как должен жить христианин, чтобы он был настолько близок ко Христу, что можно было сказать, что вся его жизнь протекала в Нём. И вот, от мистических душевных переживаний Павел переходит к практическим вопросам.
Христианство - это не душевное переживание: это образ жизни. Быть христианином вовсе не значит всецело погрузиться в душевные переживания, какими бы прекрасными они ни были; это значит для него - жить в миру и вести определённый образ жизни, не прячась от нападок и не избегая проблем этого мира. В религиозной жизни считается обычным и нормальным сидеть в церкви и сопричастно чувствовать эмоциональные волны, проходящие над нами. Когда мы сидим одни, нас часто охватывает ощущение близости со Христом. Но это, так сказать, половинчатое христианство; ибо ощущение близости со Христом должно переходить в действие. Христианство никогда не может оставаться лишь внутренним душевным переживанием; оно должно проявляться на глазах всех людей.
Когда человек идёт в мир, он встречается с ужасной ситуацией. В понимании Павла, как Бог, так и грех ищут среди людей орудия для осуществления своих намерений. Бог не может действовать без людей. Если Бог хочет сказать слово, Ему нужен человек, который бы сказал это слово. Если Он хочет ободрить человека и побудить его к действию, Ему нужен другой человек, который подвигнет его на это. Также обстоит дело и с грехом. Человека нужно сперва побудить ко греху. Грех тоже ищет людей, совращающих своими словами или поведением других людей к греху. Павел как бы говорит: "В этом мире идёт вечная борьба между грехом и Богом; выбирай, на чьей ты стороне". Мы стоим перед колоссальной альтернативой: стать орудием в руках Бога или в руках греха.
Человек может сказать на это: "Такой выбор не по моим силам. Я обязательно сделаю неверный выбор". Павел отвечает на это: "Не смущайся и не отчаивайся, грех не будет властвовать над тобой". Почему? Потому что мы теперь уже не под законом, но под благодатью. Почему это так? Потому что мы более не пытаемся выполнять требования закона, но пытаемся стать достойными даров любви. Мы более не смотрим на Бога как на сурового судью; мы смотрим на Него как на друга человеческих дум. Ничто в мире не вдохновляет так, как любовь. Кто, уходя от своего любимого, не желал бы стать лучшим? Жизнь христианина не является более бременем: это привилегия быть достойным её. Данией выразил это так: "Не ограничение, а вдохновение освобождает от греха; святым делает не Синай, а Голгофа". Многие спаслись не соблюдением закона, а моральной неспособностью причинить боль, горе или разочарование любимому или любящему человеку. Закон под угрозой страха может лишь наложить на человека ограничения; любовь же спасает человека от греха тем, что вдохновляет его стать лучше, чем прежде. Сознание христианина определяется не страхом, что Бог может сделать с ним, но сознанием того, что Бог сделал для него.
ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ ВЛАДЕНИЕ (Рим. 6,15-23)
У людей определённого образа мышления такая теория свободной благодати всегда может вызвать искушение сказать: "Если прощение столь просто и столь неизбежно, как это тут утверждается, если единственное желание Бога заключается в том, чтобы простить людей и если Его милосердие настолько велико, чтобы покрыть любое пятно и всякий позор - то стоит ли вообще заботиться о грехе? Почему не поступать так, как нам хочется? В конечном счете, всё будет одинаково".
Павел оправдывает этот аргумент, воспроизводя картину. Он говорит: "Когда-то предавали вы себя и члены ваши в рабы нечистоте; когда вы были рабами греха, тогда были свободными от праведности. Но ныне вы отдались Богу и представили ваши члены в рабы праведности; и вы свободны от греха".
Чтобы понять это, необходимо знать положение раба. Слуга в нашем понимании - это человек, отдающий определённую согласованную часть своего времени своему хозяину, и получающий за это определённую зарплату. В течение этого времени он находится в распоряжении и к услугам своего хозяина и выполняет его распоряжения. Но по истечении этого времени он свободен делать всё, что захочет. В течение определённого времени он принадлежит своему хозяину, а в своё свободное время он принадлежит самому себе. Во времена Павла, однако, положение раба было совсем другим. В буквальном смысле этого слова, раб не имел личного времени; оно всецело принадлежало своему господину. Он являлся абсолютной собственностью своего господина. Именно эту картину видит Павел в своём воображении. Он говорит: "Когда вы были рабами греха, вы находились исключительно во власти греха. В то время вы не могли говорить ни о чём, кроме греха. Но вы выбрали своим господином Бога, и вы находитесь исключительно в Его власти. Теперь вы уже и говорить не можете о греховных делах; вы должны говорить лишь о святости".
Павел, якобы, извиняется за нарисованную им картину. Он говорит: "Я только провожу человеческую аналогию, чтобы ваш человеческий разум мог понять её смысл". Он просил прощения, потому что он не хотел бы сравнивать жизнь во Христе с какой бы то ни было формой рабства. Но эта картина ясно показывает, что у христианина не может быть иного господина, кроме Бога. Христианин не может отдать часть своей жизни Богу, а другую часть - миру. Богу надо отдавать либо всё, либо ничего. Человек, сохраняющий какую-то часть своей жизни для чего-то иного, не отдавая её Богу, не является истинным христианином. Христианин, всецело подчиняет свою жизнь Христу. Человек, сделавший это, не может и подумать, что можно продолжать грешить оправдывая грех благодатью Божией.
Но Павел хочет нечто большее: "Вы от сердца стали послушны тому образу учения, которому предали себя". Другими словами, он говорит: "Вы знали, что вы делали, и вы делали это по собственному желанию". Это интересно. Надо помнить, что этот отрывок возник в результате дискуссии при обсуждении о крещении. Следовательно, крещение есть крещение по наказу. Как мы уже видели, в ранней церкви крещение происходило в зрелом возрасте и являлось исповеданием веры. Это, следовательно, значит, что никого не принимали в христианскую церковь по чисто эмоциональному порыву. Ему давали наставления: он должен был знать, что он делает; его знакомили с учением Христа. Тогда, и только тогда, мог он принять решение войти в Церковь Христову. Человека, желающего стать членом монашеского ордера Бенедиктинцев, принимают с годичным испытательным сроком. В течение этого срока в его келье висит его мирская одежда. Он может в любое время снять своё монашеское платье, одеть свою мирскую и уйти, и никто не подумает о нём плохо. Лишь по окончании этого года его одежду уносят. Он вступает в орден с открытыми глазами, хорошо понимая окружающее и тщательно взвесив своё решение.
Также обстоит дело и с христианством. Иисусу не нужны последователи, ещё не принявшие окончательного решения. Ему не нужно, чтобы человек выражал нестойкую верность, вызванную эмоциональным порывом. Церковь обязана представлять веру и показать не только все сокровища, которые она предлагает человеку, но и все связанные с ней требования всем желающим стать её членами.
Павел изображает различие между прежней жизнью. Жизнь прежняя характеризовалась нечистой и беззаконием; мир языческий, как мир нечистый, не знал понятия непорочности. Иустин Мученик рассказывает о страшных обычаях в Риме - оставлять ночью на форуме нежеланных детей, особенно девочек, которых в буквальном смысле слова выбрасывали на улицу. Некоторых из них подбирали бессердечные люди, содержавшие публичные дома. Поэтому Иустин Мученик говорит язычникам, что, вследствие их аморальности, с ними вполне может случиться, что они пойдут в публичный дом и могут, в совершенном неведении, прелюбодействовать с собственным ребёнком.
Языческий мир был беззаконным в том смысле, что единственным законом для людей были собственные похоти; и это беззаконие приводило к новым беззакониям. В этом и суть закона греха. Грех порождает грех. Когда мы в первый раз совершаем зло, мы, может быть, делаем это нерешительно, с дрожью и содроганием. Во второй раз это уже проще; а продолжая это, мы, в конце концов, делаем это без всяких усилий; грех теряет своё свойство страха. Когда мы впервые пытаемся потакать нашим слабостям; мы, может быть, будем довольствоваться малым; но со временем, чтобы получить то же самое удовольствие, нам нужно будет больше и больше. Грех ведёт к греху; беззаконие влечёт за собой беззаконие. Вступить на путь греха - значит пойти всё дальше и дальше по пути греха.
Жизнь новая совсем иная; это жизнь праведности. Греки определяли праведность как давать человеку и Богу должное. Христианин никогда не должен ослушаться Бога и не использовать другого человека для удовлетворения своих желаний. Христианская жизнь даёт истинное место Богу и уважает права человеческой личности. Такая жизнь ведёт к очищению от порока: по гречески гагиасмос. Все греческие существительные, оканчивающиеся на -асмос, обозначают ещё не завершённый процесс. Гагиасмос - очищение от грехов - путь к святости. Человек, отдающий свою жизнь Христу, не сразу становиться совершенным человеком: борьба ещё ни в коем случае не окончена. Но христианство всегда считало более важным направление, по которому идёт человек, нежели стадию, которую он достиг. Как только человек отдаётся Христу, начинается процесс посвящения человека, и он идёт по пути к святости.
Ежедневно оставляя
Что-то из помех,
К Богу ускоряя бег,
Станешь чище и добрей.
Роберт Луи Стивенсон сказал: "Путешествовать, имея надежду, - лучше прибытия к месту назначения". Отправиться в путь к великой цели - достойное дело, даже если никогда не придётся пройти весь путь до неё.
Павел заканчивает этот отрывок важным высказыванием, с двойной метафорой. "Ибо возмездие за грех - смерть, а дар Божий - жизнь вечная во Христе Иисусе". Он употребляет здесь два термина из воинского словаря. Уплата (в русском переводе возмездие) выражена греческим словом опсония. Опсония - жалование воина, что он зарабатывает в поте чела своего, рискуя жизнью своей; то есть то, что ему полагалось и не могло быть отнято у него. Дар (Божий) - выражен Павлом греческим словом кариема или, в латыни, донативум, - является вовсе не заработанным подарком, который получала иногда армия. По особым случаям, например, в день своего дня рождения, вступление на престол, или в годовщину вступления на престол, император выдавал армии добровольные и щедрые денежные подарки. Они не были заработаны, а были даром, от доброты и милости императора. Таким образом, Павел говорит следующее: "Если бы мы получали расплату по нашим заслугам, то это была бы смерть, но из своей благодати Бог даёт нам жизнь".
Толкование на послание к римлянам Святого Апостола Павла
Предисловие Постоянное чтение Божественных Писаний ведет к познанию их, ибо нелжив Тот, Кто сказал: ищите и найдете; стучите, и отворят вам (Мф. 7:7). Поэтому мы узнаем и тайны посланий святого апостола Павла, если будем читать эти послания постоянно и тщательно. Апостол сей всех превзошел словом учения. И справедливо, ибо он больше всех потрудился и приобрел обильнейшую благодать Духа: что видно не только из посланий его, но и из Деяний апостольских, где говорится, что за совершенство в слове неверующие почитали его Гермесом (Деян. 14:12). Первым предлагается нам Послание к Римлянам, однако не потому, будто оно написано прежде прочих посланий. Так, прежде Послания к Римлянам написаны оба Послания к Коринфянам, а прежде Посланий к Коринфянам написано Послание к Фессалоникийцам, в котором апостол Павел с похвалой намекает им о милостыне, посланной в Иерусалим (1 Фес. 4:9-10; ср. 2 Кор. 9:2). Кроме того, прежде Послания к Римлянам написано еще Послание к Галатам. Несмотря на это, говорю, что Послание к Римлянам есть первое из прочих посланий. Почему же оно получило первое место? Потому, что в Священном Писании хронологический порядок не необходим. Так и двенадцать пророков, если брать их в том порядке, в каком они в ряду священных книг, не следуют один за другим по времени, но разделены большим промежутком. А пишет Павел к римлянам, с одной стороны, потому, что на нем лежал долг проходить священное служение Христово, а с другой -- потому, что римляне были как бы предстоятелями вселенной, ибо кто приносит пользу голове, тот приносит пользу и остальному телу. ГЛАВА ПЕРВАЯ Павел. Ни Моисей, ни после него многие, даже евангелисты, не выставляли имен своих перед писаниями своими, а апостол Павел ставит имя свое перед каждым посланием своим: это потому, что те писали для живших вместе с ними, а он посылал писания издали и по обычаю исполнял правило отличительного свойства посланий. Только в Послании к Евреям он не делает этого; ибо они ненавидели его: посему, чтобы, услышав тотчас имя его, не перестали слушать его, утаивает имя свое в начале. А для чего он из Савла переименован Павлом? Для того, чтобы ему и в этом не быть меньше верховного из апостолов, названного Кифой, что значит камень (Петр) (Ин. 1:42), или сыновей Зеведея, нареченных Воанергес, то есть сыновьями грома (Мк. 3:17). Раб. Рабство имеет многие виды. Есть рабство по сотворению, о котором говорится: (Пс. 118:91). Есть также рабство чрез веру, о котором сказано: стали послушны тому образу учения, которому предали себя (Рим. 6:17). Наконец, есть рабство по образу жизни: в этом отношении назван рабом Божиим Моисей (Иис. Нав. 1:2). Павел -- "раб" во всех этих видах. Иисуса Христа. Предлагает имена Господни от воплощения, восходя снизу вверх: ибо имена Иисус и Христос , то есть Помазанный, суть имена после воплощения. Помазан же отнюдь не елеем, но Духом Святым, который, конечно, бесценнее елея. А что помазание бывает и без елея, послушай: не прикасайтесь к помазанным Моим (Пс. 104:15), каковое изречение надобно относить к бывшим до закона, когда не было даже имени помазания посредством елея. Призванный. Слово это означает смиренномудрие; ибо им показывает Апостол, что он не сам искал и нашел, но был призван. Апостол. Это слово употребил Апостол в отличие от прочих званных. Ибо все верные призваны; но они призваны для того только, чтобы уверовать, а мне, говорит, вручено еще апостольство, которое вверено было и Христу, когда Он посылался Отцом. Избран в благовестие Божие. То есть выбран к служению благовестия. Иначе: избран вместо предопределен к этому, как и к Иеремии говорит Бог: прежде, нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя (Иер. 1:5). И сам Павел говорит в одном месте: когда благоволил Бог, избравший меня от утробы матери моей (Гал. 1:15). Далее, не напрасно говорит он: призванный и избран в благовестие . Так как слово у него было к тщеславным, то и внушает, что он достоин веры, как посланный свыше. Самое же благовестие называет так не по совершившимся только, но и по будущим благам, а именем благовестия тотчас утешает слушателя, ибо благовестие содержит не печальное что-нибудь, каковы предречения пророков, но сокровища несчетных благ. А благовестие это есть благовестие Бога, то есть Отца, и потому, что даровано Им, и потому, что делает Его известным, ибо хотя Он известен был и в Ветхом Завете, однако одним иудеям, но и им неизвестен Он был как Отец, впоследствии же, чрез благовестие. Он вместе с Сыном открылся всей вселенной. Которое Бог прежде обещал через пророков Своих. Так как проповедь ту поносили, как нововведение, то показывает, что она древнее язычества и прежде описана была у пророков; даже слово "благовестие" находится у Давида, который говорит: Господь даст слово: провозвестниц великое множество (Пс. 67:12), и у Исаии: как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир (Ис. 52:7). В святых писаниях. Пророки не только говорили, но и писали и изображали действиями, например: Авраам посредством Исаака, Моисей посредством змия, воздеяния рук и заклания агнца. Ибо когда Бог имел уготовить нечто великое, то предвозвещает о том задолго прежде. Посему, когда говорит Он, что многие пророки желали видеть, что вы видите, и не видели (Мф. 13:17); то выражает сим, что они не видели самой плоти Его, а потому не видели и знамений, совершающихся перед их глазами. О Сыне Своем, Который родился от семени Давидова по плоти. Здесь явно показывает два рождения; ибо чрез слова о Сыне Своем , то есть Божием, указывает на рождение горнее, а чрез выражение от семени Давидова -- на рождение дольнее. Присовокуплением же: по плоти показал, что и рождение по Духу принадлежит Ему. Посему благовестие есть не о простом человеке, ибо оно -- о Сыне Божием, и не о простом Боге, ибо оно -- о Рожденном от семени Давидова по плоти, так что Один и Тот же есть то и другое, то есть и Сын Божий и Сын Давида. Посему да устыдится наконец Несторий. Упоминает же и Апостол о рождении Его по плоти, как и три евангелиста, чтобы от него возвести слушателей к высшему рождению. Так и сам Господь сначала виден был человеком, а потом признан Богом. Открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мертвых, о Иисусе Христе Господе нашем. Выше сказал: о Сыне Своем , а теперь доказывает, как Он познан Сыном Божиим, и говорит, что Он наречен, то есть показан, утвержден, признан; ибо наречение есть самое признание, приговор и решение. Ибо все признали и решили, что Он -- Сын Божий. Как так? В силе , то есть чрез силу знамений, которые Он творил. Притом по духу святыни , чрез который освятил верующих; ибо даровать это свойственно Богу. Также через воскресение из мертвых , ибо Он первый, и притом Он один. Сам воскресил Себя. Итак, Он узнан и открылся Сыном Божиим чрез воскресение; ибо и это великое дело, как и Сам Он говорит: когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что это Я (Ин. 8:28). Через Которого мы получили благодать и апостольство, чтобы во имя Его покорять вере. Заметь признательность. Ничего, говорит, нет нашего, но все получено нами чрез Сына. Я получил апостольство и благодать чрез Духа. Он , -- говорит Господь, -- наставит вас (Ин. 16:13). И Дух говорит: отделите Мне Павла и Варнаву (Деян. 13:2), и: дается Духом слово мудрости (1 Кор. 12:8). Что это значит? То, что принадлежащее Духу принадлежит Сыну и наоборот. Благодать, говорит, и апостольство получили , то есть не по заслугам своим стали мы апостолами, но от благодати свыше. Но и убеждение есть дело благодати; ибо делом апостолов было ходить и проповедовать, а убеждать слушающих всецело принадлежит Богу. Покорять вере . Мы посланы, говорит, не для словопрения и не для исследования или доказательства, но покорять вере , чтобы поучаемые слушали, веруя без всякого противоречия. Все народы. Благодать получили покорять вере все народы мы, -- не я один, но и прочие апостолы: ибо Павел не обошел всех народов; разве скажет кто-нибудь, что если не при жизни, то по смерти он ходит ко всем народам через послание. А веровали бы, слыша об имени Христа, а не о сущности Его; ибо чудеса творило имя Христово, и оно само требует веры, потому что и его нельзя постигнуть разумом. Смотри, каков дар благовествования: оно сообщено не одному народу, как Ветхий Завет, но всем народам. Между которыми находитесь и вы, призванные Иисусом Христом. Здесь сокрушает высокомерие римлян. Вы не больше получили, чем прочие народы, над которыми вы почитаете себя владыками; почему, как проповедуем прочим народам, так и вам: не тщеславьтесь же. Иначе: и вы призваны, благодатью предупреждены, а не сами пришли. Всем находящимся в Риме возлюбленным Божиим, призванным святым. Не просто: всем находящимся в Риме , но: возлюбленным Божиим . Откуда же видно, что они возлюбленные? Из освящения; а святыми называет всех верующих. Прибавил же: призванным , укореняя в памяти римлян благодеяние Божие и показывая, что хотя бы между ними находились и консулы и префекты, но Бог всех призвал тем же самым призванием, каким и простолюдинов, одинаково возлюбив и освятив вас. Итак, поскольку вы одинаково и возлюблены, и призваны, и освящены, то не превозноситесь над незнатными. Благодать вам и мир. И Господь заповедал апостолам, чтобы, когда входят в домы, это слово произносили первое. Брань, прекращенная Христом, которую породил для нас грех против Бога, была нелегкая, а мир тот приобретен не нашими трудами, но благодатью Божиею: итак, первее благодать, потом мир. Апостол молит о непрерывном и ненарушимом пребывании обоих этих благ, дабы опять, если впадем в грех, не возгорелась новая брань. От Бога, Отца нашего и Господа Иисуса Христа. О, как всесильна благодать, происшедшая от любви Божией! Враги и бесславные, мы стали иметь Отцом Самого Бога. Итак, от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа да будут у вас непоколебимыми благодать и мир. Они даровали их, могут и сохранить их. Прежде всего благодарю Бога моего через Иисуса Христа за всех вас, что вера ваша возвещается во всем мире. Вступление, приличное душе Павла! Он и нас научает благодарить Бога, и не только за собственные блага, но и за блага ближних: ибо в этом состоит любовь; благодарить же не за земное и гибнущее, но за то, что римляне уверовали. А словами Бога моего показывает тогдашнее расположение духа своего, присвояя общего Бога себе, как поступают и пророки, и даже сам Бог, называя себя Богом Авраамомым, Исааковым, и Иаковлевым, чтобы показать свою любовь к ним. Благодарить, говорит, надобно Иисусом Христом ; ибо Он есть ходатай благодарения для нас ко Отцу, не только благодарить научающий нас, но и приносящий наше благодарение ко Отцу. За что же благодарить? За то, что вера римлян возвещается во всем мире . О двух предметах свидетельствует пред ними: и о том, что они уверовали, и о том, что уверовали с полною уверенностью, так что вера их возвещается во всем мире, а чрез них получают себе пользу все, горя соревнованием и подражанием царственному городу. И Петр проповедовал в Риме, но Павел, почитая труды его едиными со своими, благодарит за веру наученных Петром; так свободен он от зависти! Свидетель мне Бог, Которому служу духом моим в благовествовании Сына Его, что непрестанно воспоминаю о вас, всегда прося в молитвах моих. Так как Павел еще не видался с римлянами, между тем хотел сказать, что всегда воспоминает о них, то и призывает во свидетели Того, Кто знает сердца. Заметь благоутробие апостола: он всегда вспоминает о людях, которых даже и не видал. Где же вспоминает? В молитвах, и притом непрестанно. Служу Богу, то есть рабствую духом моим , то есть не плотским служением, но духовным; ибо служение языческое есть плотское и ложное, а иудейское, хотя и не ложное, но также плотское, служение же христианское есть истинное и духовное, о чем и Господь говорит самарянке: истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине (Ин. 4:23). Так как много есть родов служения Богу (ибо один служит и работает Богу тем, что благоустрояет только свои дела, другой тем, что заботится о странниках и снабжает вдовиц, как поступали сослужители Стефана, а иной тем, что проходит служение слова), то апостол говорит: Бог, Которому служу духом моим в благовествовании Сына Его . Выше он приписал благовестие Отцу; но это не странно, ибо Отцово принадлежит Сыну и Сыновнее Отцу. Говорит это, доказывая, что эти заботы необходимы для него; потому что, кому поручено служение благовествования, тому необходимо заботиться обо всех, принявших слово. Прося в молитвах моих, чтобы воля Божия когда-нибудь благопоспешила мне придти к вам. Теперь прибавляет, почему вспоминает о них. Придти , говорит, к вам . Обрати внимание: как ни любил он их, как сильно ни желал видеть их, однако не хотел видеться с ними против воли Божией. Но мы или никого не любим, или если любим кого когда-нибудь, то делаем это против воли Божией. Что Павел непрестанно молился о том, чтобы видеть их, что происходило от сильной любви его к нам, а что он покорялся мановению Божию, это было знаком его великого благочестия. Не будем скорбеть и мы, если когда-либо не получим просимого в молитвах. Мы не лучше Павла, который трижды просил Господа об избавлении от жала в плоти , и не получил желаемого (2 Кор. 12:7-9); ибо это было полезно для него. Желаю увидеть вас, чтобы преподать вам некое дарование духовное. Другие, говорит, предпринимают дальние путешествия для иных целей, а я для того, чтобы преподать вам некое дарование. Некое говорит по скромности; ибо не сказал: иду научить вас, но: передать то, что я получил, и притом малое и соразмерное с моими силами. Дарование , то есть все, что возвещают учители на пользу слушающим; ибо хотя учительство и доброе дело, однако и добрые дела наши суть дарования, потому что и для них нужна помощь свыше. К утверждению вашему, то есть утешиться с вами верою общею, вашею и моею. Скрытным образом дал разуметь, что римлян надлежит во многом исправить. Поскольку же и это сказано очень сильно (ибо римляне могли сказать: что ты говоришь? ужели мы колеблемся, кружимся и имеем нужду в тебе, чтобы стать твердо?); то присовокупляет: то есть утешиться с вами . Смысл такой: вы терпите много притеснений; почему мне желательно стало видеться с вами, чтобы сколько-нибудь утешить вас или, лучше сказать, чтобы и самому принять утешение. Этого требует общая польза. Ибо тогдашние верующие, проводившие жизнь как бы в плену, имели нужду в прибытии друг к другу и тем весьма утешали друг друга. Значит, и Павел нуждался в их содействии? Нимало; ибо он -- столп Церкви. Напротив, дабы не выразиться резко, и, как сказали мы, не огорчить их, выразился он, что сам имеет нужду в утешении их. Если же кто скажет, что в этом случае утешало и веселило апостола приращение веры в римлянах, то и такая речь будет хороша: она видна и из слов апостола: верою общею, вашею и моею . В таком случае мысль будет следующая: и я, видя веру вашу, утешусь и возрадуюсь, и вы получите твердость от моей веры, получив утешение относительно того, в чем, может быть, колеблетесь, по малодушию. Но этого он не говорит явно, а, как сказано, искусно подразумевает это. Не хочу, братия, оставить вас в неведении, что я многократно намеревался придти к вам -- но встречал препятствия даже доныне. Выше сказал, что молился, чтобы придти к ним, а некоторые, вероятно, думали: если ты молишься и желаешь подать утешение и получить оное, то что препятствует тебе придти? Поэтому присовокупил: встречал препятствия от Бога. Обрати внимание, что апостол не любопытствует, почему он встречал препятствия, но повинуется повелениям Владыки, научая и нас не любопытствовать о делах Божиих. Итак, он доказывает, что не пришел к ним не по нерадению или презрению. Я, говорит, так сильно люблю вас, что хотя встречал препятствия, однако никак не оставил своего намерения, напротив постоянно домогался придти к вам, потому что весьма люблю вас. Чтобы иметь некий плод и у вас, как и у прочих народов. Так как Рим был славный город, в который стеклись все как в город, богатый диковинами, и великолепный; то, дабы не подумал кто, что Павел весьма желал видеть римлян по этой же причине, говорит: я для того весьма желал придти, чтобы иметь некий плод . Вместе с этим уничтожает и другое подозрение, ибо иной мог бы сказать: ты потому встречал препятствия, что хотел придти вопреки воле Божией. Не сказал: наставить в вере, научить, но выражается скромно: чтобы иметь некий плод , как и выше: преподать вам некое дарование . В то же время ограничивает и их, говоря: как и у прочих народов . Не подумайте, говорит, что вы лучше прочих народов, потому что владычествуете: все вы стоите в одном строе. Я должен и Еллинам и варварам, мудрецам и невеждам. Итак, что до меня, я готов благовествовать и вам, находящимся в Риме. И это есть дело скромности. Я, говорит, не милость какую оказываю, но исполняю повеление Владыки, и вы должны благодарить Бога, ибо Он благодетельствует, а я должен . То же самое сказал и коринфянам: горе мне, если не благовествую (1 Кор. 9:16). Поэтому я готов и вам проповедовать, хотя бы перед глазами были опасности. Такова была ревность его о Христе! Не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему. Римляне слишком привержены были к мирской славе, а Павел должен был проповедовать Иисуса, претерпевшего всякое бесславие, и римлянам естественно можно было стыдиться, что таков Спаситель. Поэтому говорит: не стыжусь , научая между прочим и их не стыдиться, потому что и он не только не стыдился Распятого, но и хвалился и величался Им. Кроме того, поскольку они надмевались мудростью, то я, говорит, иду проповедовать крест, и не стыжусь того; ибо он есть сила Божия ко спасению . Есть сила Божия и в наказание; так Бог доказал силу Свою египтянам, наказав их. Есть также сила в погибель, как сказано: "бойтесь Того, Кто может погубить в геенне" (Мф. 10:28). Итак, что я, Павел, проповедую, то содержит не наказание, не погибель, но спасение. Кому? Всякому верующему . Ибо благовестие служит во спасение не просто всем, но приемлющим оное. Во-первых, Иудею, потом и Еллину. Здесь слово во-первых означает первенство в порядке, а не преимущество в благодати; ибо иудея не должно предпочитать потому, будто он больше получает оправдания: он только удостоился получить оное прежде; почему словом во-первых выражается только первенство в порядке речи. Открывается правда Божия от веры в веру, как написано: праведный верою жив будет. Сказав, что благовестие есть во спасение , объясняет, как оно есть во спасение . Нас, говорит, спасает правда Божия, а не наша. Ибо какую можем иметь правду мы, проклятые в делах и растленные? Но Бог оправдал нас, не от дел, но от веры, которая должна возрастать в большую и большую веру, ибо недостаточно того, чтобы сначала уверовать, но мы должны восходить от первоначальной веры в веру совершеннейшую, то есть в состояние непоколебимое, и твердое, как и апостолы сказали Господу: умножь в нас веру (Лк. 17:5). А сказанное, то есть что мы оправданы правдой Божией, подтверждает словами из пророчества Аввакума: праведный же , -- говорит, -- верою жив будет . Так как дарованное нам Богом превосходит все мысли человеческие, то по справедливости нужна для нас вера: ибо если бы мы начали выведывать дела Божии, то потеряли бы все. Ибо открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою. Начав с того, что доставляет большие блага , и сказав, что правда Божия открывается чрез благовестие, употребляет теперь выражения, которые могут устрашить, ибо знал, что большая часть людей привлекается к добродетели страхом. Так и Господь Иисус, говоря о Царствии, говорит и о геенне. И пророки сначала предлагают обетования, а потом угрозы. Ибо первое есть дело предваряющей воли Божией, а последнее -- следствие нашего нерадения. Обрати внимание на порядок речи: пришел -- говорит -- Христос и принес тебе оправдание и прощение; если не примешь их, то открывается гнев Божий с неба, очевидно, во время второго пришествия. И теперь мы испытываем гнев Божий, но к исправлению, а тогда -- только к наказанию. И теперь мы во многом думаем видеть обиду от людей, а тогда ясно будет, что наказание от Бога на всякое нечестие. Истинное служение и благочестие одно, а нечестие многообразно, поэтому и сказал: всякое нечестие , так как оно имеет много путей, и неправду человеков . Нечестие и неправда не одно и то же. То бывает против Бога, а эта -- против людей, и притом первое есть грех созерцательный, а последняя -- деятельный. И неправда имеет много путей; ибо ближнего обижает кто-нибудь или в имении, или в жене, или в чести. Впрочем, некоторые утверждают, что Павел и под неправдою разумеет учение. А что значит подавляющих истину неправдою , выслушай. Истина, или ведение о Боге, вложена в людей при самом рождении их; но эту истину и ведение язычники подавляли неправдой, то есть оскорбили, поступая против сообщенного им, приписав славу Божию идолам. Представь человека, получившего деньги для издержек на славу царя. Если бы он издержал их на воров и блудниц, то по справедливости был бы назван оскорбителем славы царя. Так и язычники подавляли неправдой, то есть скрыли и несправедливо затмили славу Бога и ведение о Нем, употребив их не так, как следовало употребить. Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что. Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны. Но как они, познав Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили. Выше сказал, что язычники оскорбили ведение о Боге, употребив его не так, как следовало. Из чего же видно, что они имели это ведение, об этом говорит теперь: ибо, что можно знать о Боге, явно для них . Затем и это доказывает, говоря, что о Создателе возвещает благоустройство творений, как и Давид говорит: небеса проповедуют славу Божию (Пс. 18:1). А что именно можно знать о Боге, познай из следующего. О Боге иного нельзя знать, именно сущности Его, а иное можно знать, это -- все, относящееся к сущности, то есть благость, мудрость, сила, Божественность или величество, что и называет Павел невидимым Его , но чрез рассматривание тварей видимых. Таким образом, апостол показал язычникам, что можно знать о Боге, то есть все, касающееся Его сущности, что для чувственных очей невидимо, но умом может быть познано из благоустройства творений. Некоторые под невидимым разумеют здесь ангелов; но такое разумение, по моему мнению, неверно. Один же из отцов высказал, что вечная сила есть Сын, а Божество Дух Святый. Так что они безответны. Так оказалось на деле. Бог сотворил мир не для того, чтобы они были безответны; но так случилось на деле. Заметь эту особенность Писания и не порицай ее. В нем во многих местах встречаются такие выражения, для объяснения которых надобно отыскивать причину упоминаемого в нем в опыте. Так Давид говорит: и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем (Пс. 50:6). Выражение это кажется странным; но оно не таково. В нем высказывается следующее: облагодетельствованный Тобою, Господи, паче всякого чаяния, я согрешил пред Тобою; от этого и произошло, что если Ты предъявишь Свои права против меня на суде, то победишь. Значит, Бог оправдывается из действий наших, когда мы оказываемся неблагодарными к Нему за полученные от Него благодеяния и не имеем ничего в извинение себя. Не имеют, значит, никакого извинения и язычники; ибо они, познав Бога из творения, не прославили Его, как должно, но подобающее Ему почитание воздали идолам. Но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели. Представляет причину, по которой они впали в такое безумие. Во всем, говорит, положились на свои умствования, и, желая найти Неописуемого в образах и Бестелесного в телах, оказались безуспешными, не могущими достигнуть цели посредством умствований. Неразумным называет сердце их потому, что они не хотели познавать все верою. От чего же дошли они до такого заблуждения, что во всем положились на свои умствования? От того, что воображали себя мудрыми, почему и обезумели. Ибо есть ли что безумнее поклонения камням и деревьям? И славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся. Изменяющий, прежде нежели изменить, имеет у себя нечто другое. Имели, значит, и они ведение, но погубили оное, и, пожелав иметь нечто другое вместо того, что имели, потеряли и то, что имели. Воздали же славу нетленного Бога не человеку, но образу тленного человека, и, что хуже этого, низошли до пресмыкающихся, даже до их образов. До такой степени обезумели они! Познание, какое надлежало иметь о Существе, без сравнения превосходящем все, они приложили к предмету, без сравнения презреннейшему всего. А славу Божию составляет то, чтобы познавать, что Бог все сотворил, обо всем промышляет, и прочее, приличное Ему. Кто же именно погрешил в сказанном? Мудрейшие, египтяне; ибо они почитали даже изображения пресмыкающихся. То и предал их Бог в похотях сердец их нечистоте, так что они сквернили сами свои тела. Они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца, Который благословен во веки, аминь. Слово предал употреблено вместо попустил , подобно тому, как врач, пользующий больного, видя, что он небрежет о диете и не слушается его, предает его в большую болезнь, то есть оставляет его и попускает ему следовать собственной воле и таким образом не освобождаться от болезни. Некоторые, впрочем, выражение предал их Бог разумели так: предал их обиде и дерзости, причиненным ими Богу, подобно тому, как говорим: такого-то погубили деньги, тогда как деньги не губят, но злоупотребление ими, или: Саула развратило царство, то есть злоупотребление царством. Итак, язычники преданы нечистоте собственным непотребством, так что не было надобности в других, которые бы оскорбляли их, но они сами причинили себе оскорбление; ибо таковы нечистые страсти те. За что же преданы они нечистоте? За то, что оскорбили Бога; ибо кто не хочет знать Бога, тот тотчас развращается и в нравственности, как и Давид говорит: сказал безумец в сердце своем: нет Бога , потом: они развратились и совершили гнусные дела (Пс. 13:1). Они изменили то, что по истине принадлежало Богу, и приложили это к ложным богам. Поклонялись (???????????) поставлено вместо: воздавали честь (????????). И служили (??????????) -- вместо: оказывали служение делами; ибо??????? означает честь, оказываемую на деле. Не просто сказал: поклонялись и служили твари , но вместо Творца , -- увеличивая вину сравнением. Несмотря на то, говорит, Бог благословен во веки , то есть ни мало не потерпел вреда от того, что они оскорбили Его, но есть благословен во веки, -- непоколебимо и несомненно; ибо это значит аминь . Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным, подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение. Опять говорит, что Бог предал их страстям , потому что они служили твари. Как в учении о Боге они развратились, оставив руководство творения, так и в жизни сделались гнусны, оставив удовольствие естественное (которое всего удобнее и приятнее) и предавшись удовольствию противоестественному (которое всего затруднительнее и неприятнее). Это означает слово заменили , которое, показывает, что они оставили то, что имели, и избрали иное. Итак, великим обвинителем того и другого пола представляет природу, которую они преступили. Высказав сокровенно о женщинах нечто постыдное и такое, что непристойно высказать ясно, говорит и о мужчинах, что они разжигались похотью друг на друга , показывая, что они предались сладострастию и неистовой любви. Не сказал же: вожделение делая , но: срам , показывая, что они поругали природу, а разжигались похотью сказал с той целью, чтобы кто не подумал, будто болезнью их было одно вожделение. Делая срам . То есть ревностно предавались нечистоте, совершая ее на самом деле, и получали возмездие за отступление от Бога и идолопоклонническое заблуждение в этом самом сраме и в этом самом удовольствии, имея в нем, как противоестественном и полном нечистоты, наказание для себя. А говорит это Павел потому, что нельзя еще было убедить их в существовании геенны. Если, говорит, не веришь учению о геенне, то верь тому, что наказание для них заключается в самой нечистой деятельности. И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму -- делать непотребства. Вот в третий раз повторяет ту же мысль и употребляет то же слово, говоря: предал . Причиною того, что они оставлены Богом, везде представляет нечестие людей, как и теперь поступает. И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их страсти. Оскорбление, говорит, причиненное ими Богу, было не грехом неведения, но намеренным. Ибо не сказал: поскольку не познали, но говорит: и как они не заботились , то есть решили не иметь Бога в разуме и добровольно избрали нечестие. Значит, грехи их суть грехи не плоти, как утверждают некоторые еретики, но неправильных суждений. Сначала они отвергли познание Бога, а потом уже Бог попустил им вдаться в превратный ум. Чтобы лучше истолковать выражение предал их Бог , некоторые из отцов воспользовались прекрасным примером. Они рассуждают: когда кто-нибудь, не желая видеть солнце, закрывает глаза и потом падает в яму, мы говорим, что не солнце, которого он не видит, ввергло его в яму, что человек упал в яму не от того, будто солнце ввергло его туда в сердцах, но от того, что оно не осветило его глаз. А почему оно не осветило его глаз? Потому что он закрыл глаза. Так и Бог предал их постыдным страстям. Почему? Потому что люди не познали Его. А они почему не познали Его? Потому что не рассудили и не решили познать Его. Исполнены всякой неправды. Заметь, как усиливает речь; называет их исполненными и притом всякой неправды, то есть достигшими крайней степени всякого порока. Потом исчисляет и виды порока. Блуда. Именем блуда обозначает всякую вообще нечистоту. Лукавства. Это коварство против ближнего. Корыстолюбия. Это -- вожделение имений. Злобы. Это -- злопамятство. Исполненных зависти, убийства. Убийство всегда происходит от зависти. Так Авель убит по зависти. И Иосифа хотели убить по зависти же. Распрей, обмана. От зависти происходят и распри и обман на погибель тому, кому завидуют. Злонравия. Глубоко скрытая злоба, забытая по какой-то доброте. Злоречивы. Тайные наушники. Клеветники. Явные поносители. Богоненавистники. Ненавидящие Бога, или ненавидимые Богом. Обидчики, самохвалы, горды. Восходит к твердыне зол. Ибо если гордящийся добрым делом губит его гордостью; то во сколько более губит он его, когда делает зло? Такой человек не способен раскаяться. Знай же, что величавость есть презрение Бога, а гордость -- презрение людей, от которого рождается оскорбление; ибо презирающий людей оскорбляет и попирает всех. Гордость по природе предшествует оскорблению; но нам сначала становится явным оскорбление, а потом уже делается известною мать его -- гордость. Изобретательны на зло. Ибо не довольствовались сделанным прежде злом: откуда опять видно, что грешили не по увлечению, но намеренно и по собственному расположению. Непослушны родителям. И против самой природы, говорит, восстали. Безрассудны. И справедливо. Ибо могли ли понять что-нибудь те, которые не слушались родителей? Вероломны. То есть не устойчивы в договорах. Нелюбовны, непримиримы, немилостивы. Корень всех зол есть самое охлаждение любви: ибо отсюда происходит, что один с другим не мирится, один другого не любит, один другого не милует. Об этом и Христос сказал: по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь (Мф. 24:12). Сама природа соединяет нас друг с другом, как и прочих животных; но люди не поняли этого. Они знают праведный суд Божий, что делающие такие дела достойны смерти; однако не только их делают, но и делающих одобряют. Доказав, что язычники исполнились всякого порока от того, что не захотели познать Бога, теперь доказывает, что они не заслуживают извинения. Они не могут сказать: мы не знали добра; ибо знали, что Бог правосуден. Значит, они делают зло добровольно, и, что еще хуже, одобряют делающих оное, то есть покровительствуют злу: каковая болезнь неисцелима. ГЛАВА ВТОРАЯ Итак, неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого, ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя другого, делаешь то же. Все мы люди не одинакового настроения: иногда покровительствуем злу, иногда бываем судьями чужих зол, осуждаем подобных себе. Итак, сказав прежде о тех, которые одобряли злых, теперь ведет речь об осуждении и говорит: итак, неизвинителен ты . То есть ты знал, что правосудие Божие состоит в том, чтобы достойно наказывать злых; поэтому и не имеешь извинения ты, осуждающий, делающих то же, что и ты делаешь. Кажется, что слова эти относятся к правителям, особенно же к римлянам, как тогдашним властителям вселенной; ибо судить есть дело правителей. Впрочем, это приличествует и всякому человеку; ибо всякий человек может судить, хотя бы и не было у него судейской должности. Итак, когда осуждаешь, говорит, прелюбодея, а сам прелюбодействуешь, то осуждаешь самого себя. А мы знаем, что поистине есть суд Божий на делающих такие дела. Дабы кто не сказал о себе: "я доселе прелюбодействовал и избежал суда", апостол, устрашая его, говорит, что у Бога не так: у нас одного наказывают, а другой, хотя то же делает, избегает наказания; но у Бога не так: ибо суд Божий на дурных людей есть поистине. Неужели думаешь ты, человек, что избежишь суда Божия, осуждая делающих такие дела и (сам) делая то же? Или пренебрегаешь богатство благости, кротости и долготерпения Божия, не разумея, что благость Божия ведет тебя к покаянию? Но, по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога, Который воздаст каждому по делам его. Выше сказал, что воздаяние дурным людям за заблуждение и почитание тварей заключается в тех самых несчастьях, которым они предавались, потому что самая нечистота была достаточным наказанием для них. Теперь открывает уже для них и наказание. Для тебя, говорит, человек, есть и другое наказание: ты не избежишь суда Божия. Как избежишь ты суда Божия, когда не избежал своего суда? Ибо в чем осудил ты другого, в том произнес приговор на самого себя. Если же ты полагаешься на долготерпение Божие потому, что еще не наказан, то эта ненаказанность служит к большему наказанию для тебя. Ибо долготерпение Божие спасительно для тех, кто пользуется им к исправлению себя, а для тех, кто употребляет оное к умножению греха, оно служит большим поводом к наказанию, не по природе своей, но по жестокосердию таковых. Собираешь , говорит, себе гнев , -- не Бог собирает тебе, но ты сам собираешь себе. Как это? Своим непреклонным и жестким к добру сердцем. Ибо что может быть жестче тебя, когда ты ни благостью не смягчаешься, ни страхом не преклоняешься? Далее, сказав о дне гнева, присовокупляет: откровения и праведного суда от Бога . И справедливо, дабы кто не почел суда действием гнева. Откровение, говорит, всего. Поэтому воздаяние сообразно тому, что открывается, а вследствие этого и суд праведный. Здесь правда не всегда одерживает верх, потому что дела скрываются, а там за откровением следует суд праведный. Заметь это место, сличив его со следующим: ожесточу сердце фараона (Исх. 4:21), ибо Павел изъясняется почти теми же словами. Тем, которые постоянством в добром деле ищут славы, чести и бессмертия, -- жизнь вечную. Сказав, что Господь воздаст каждому, начал с награды добрых, делая таким образом речь свою приятной. В словах постоянством в добром деле высказывает, во-первых, то, что от добра не должны отступать, ни совершать оное нерадиво, но пребывать в нем до конца, а во-вторых -- то, что не должно полагаться на одну веру, потому что нужно и доброе дело. Словом бессмертия отверзает двери воскресения. Потом, так как все восстанем, но не все для одного и того же, но одни для славы, а другие для наказания, то упомянул о славе и чести. Итак, вся речь имеет такой смысл. Тем, говорит, которые ищут будущей славы, чести и бессмертия и никогда не выпускают их из мыслей своих, Бог воздаст, то есть в воскресение, жизнь вечную. Каким же образом снискиваются будущая слава, честь и нетление? Постоянством в добром деле. Ибо постоянный в добром деле и твердо стоящий против всякого искушения действительно снискивает и славу, и честь, и бессмертие или наслаждение нетленными благами в нетленном теле. А тем, которые упорствуют и не покоряются истине, но предаются неправде, -- ярость и гнев. Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых, Иудея, потом и Еллина. ?? ???????? означает усилие и неразумное упорство. "А иже по рвению", то есть с усилием. Здесь показывает, что они сделались злыми не по неведению, но по упорству, почему и недостойны помилования. И покорность неправде и непокорность правде также есть грех произвола; ибо не сказал: которые принуждены и терпят насилие, но которые покоряются . Обрати внимание, что о Господнем воздаянии в жизни вечной выразился иначе, нежели о прискорбном. Ярость , говорит, и гнев и скорбь . Не сказал: воздадутся Богом, но оставил речь неконченною, чтобы подразумевали: будет. Ибо Богу свойственно животворить, а наказание есть следствие нашей беспечности. Словами всякой душе человека обуздывает гордость римлян. Хотя бы кто, говорит, был царем, не избежит наказания, если творит (??????????????) злое, то есть остается в зле и не раскаевается: ибо не сказал???????????, то есть делающий, но??????????????, то есть делающий зло со тщеславием. А как иудей большее получил наставление, то он достоин большей казни; ибо сильные сильно будут истязаны (Прем. 6:6), и более сведущие тяжелее будут наказаны. Слава и честь и мир всякому, делающему доброе, во-первых, Иудею, потом и Еллину. В следующем далее апостол намерен доказать, что ни обрезание не приносит пользы, ни необрезание не причинит вреда, и затем показать необходимость веры, оправдывающей человека. Для этого он сначала ниспровергает иудейство. Заметь же мудрость: говорит о бывшем до пришествия Христова, что мир был исполнен пороков и что все подлежали казни, во-первых, иудей, потом эллин. Признав же за несомненное, что язычник будет наказан за зло, из этого положения выводит заключение, что он будет и награжден за добро. Если же и награда и наказание суть последствия дел, то закон и обрезание уже излишни, и не только излишни, но и приготовляют иудею большее наказание; ибо если осуждается язычник потому, что не руководствовался природой, а потому и естественным законом, то гораздо более осуждается иудей, который при том же руководстве воспитан был еще в законе. К этому клонится речь апостола. Теперь узнай смысл слов. Под эллинами разумеет здесь не идолопоклонников, но людей богобоязненных и живших благочестиво, не имея закона, каковы Мелхиседек, Иов, ниневитяне, наконец, Корнилий. Равным образом и под иудеями разумеет иудеев, живших до пришествия Христова. Ибо, стараясь доказать, что обрезание не имеет никакой силы, обращает внимание на времена древние и показывает, что никакого не было различия между богобоязненным язычником и добродетельным иудеем. Если же иудей ничем не превосходил язычника до пришествия Христова, когда иудейство особенно было славно, то тем более не превосходит он его теперь, когда закон отменен. Так говорит апостол, имея в виду сокрушить гордость иудеев, которые не принимали к себе происходивших от язычества. Слава, говорит, и честь и мир. Блага земные всегда имеют врагов, сопряжены с беспокойствами, подвержены зависти и козням, и хотя бы извне никто не угрожал им, сам обладающий ими всегда беспокоится в помыслах; а слава и честь у Бога наслаждаются миром и чужды беспокойства в помыслах, как не подлежащие козням. Поскольку же казалось невероятным, чтобы удостаивался чести язычник, не слыхавший закона и пророков, то доказывает это тем, что Бог нелицеприятен. Бог, говорит, не принимает во внимание лица, но испытует дела. Если же по делам между иудеем и язычником нет никакого различия, то ничто не препятствует последнему удостоиться одинаковой чести с первым. Итак, когда отменен закон, не величайся, иудей, перед тем, который из язычников, делающий добро, равен был тебе даже в то время, когда иудейство твое было в славе. Те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут; а те, которые под законом согрешили, по закону осудятся. Выше доказал, что язычник удостаивается такой же чести, какой и иудей. Теперь доказывает, что во время наказания постигнет и иудея осуждение. Язычники, говорит, не имея закона, согрешили , то есть не быв поучаемы законом, поэтому вне закона и погибнут , то есть легче будут наказаны, как не имеющие обличителем закона; ибо вне закона значит: не подлежа осуждению по закону. Напротив, иудей согрешил под законом , то есть будучи поучаем и от закона, поэтому и суд примет, то есть осужден будет, по закону , как подлежащий закону, который обличает его и подвергает большему осуждению. Как же ты, иудей, говоришь, что не имеешь нужды в благодати, потому что оправдывается законом? Вот, доказано, что тебе нет никакой пользы от закона, так что имеешь большую, нежели язычник, нужду в благодати, как не оправдываемый пред Богом одним слушанием закона. Пред людьми слушатели закона могут казаться честными; но пред Богом не так: пред Ним оправдываются исполнители закона. Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их. Доказывает то, что говорит против иудеев, и ведет речь с мудрым искусством, чтобы не показаться, будто говорит что-нибудь против закона. Как бы хваля и возвышая закон, говорит, что заслуживают удивления те, которые не имеют закона "естеством", то есть имея убеждение в мыслях: ибо они не имели нужды в законе, а между тем выполнили закон, запечатлев в сердцах своих не письмена, но дела, и вместо закона пользуясь, во свидетельство о добром, совестью и природными мыслями. Говорит здесь о трех законах: о законе писанном, о законе естественном, и о законе дел. Язычники, не имеющие закона . Какого? Писанного. По природе законное делают . По какому закону? По закону, обнаруживающемуся в делах. Не имея закона . Какого? Писанного. Они сами себе закон . Как это? Руководствуясь законом естественным. Они показывают, что дело закона у них написано в сердцах . Какого? Закона в делах. Заметь мудрость: не поразил иудеев, как требовал этого ход речи. По ходу речи следовало сказать так: когда -- язычники, не имеющие закона, делают законное по природе, то они гораздо превосходнее наставленных в законе. Но апостол не сказал так, а выразился мягче, так: сами себе закон . Этим он доказывает, что и в древнейшие времена, и прежде, нежели дан закон, род человеческий находился под тем же Промыслом. Этим заграждает также уста тем, которые говорят: почему Христос не пришел научить деланию добра прежде, изначала? Познание добра и зла, говорит. Он вложил во всех изначала; когда же увидел, что оно не помогает, то пришел, наконец, Сам. И мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую, -- в день, когда, по благовествованию моему, Бог будет судить тайные дела человеков через Иисуса Христа. С этих слов начинай новую речь; ибо теперь говорит апостол о том, каким образом судимы будут все вообще люди. В день суда предстанут собственные наши мысли, то осуждающие, то оправдывающие, и человеку не нужно будет на судилище том ни другого обвинителя, ни другого защитника. А дабы увеличить страх, не сказал: грехи, но: тайные дела . Люди могут судить одни явные дела, а Бог, говорит, будет судить тайные дела чрез Иисуса Христа, то есть Отец чрез Сына, потому что Отец не судит никого, но всякий суд отдал Сыну (Ин. 5:22). Можешь и так разуметь слова через Иисуса Христа : по благовествованию моему, предоставленному мне Иисусом Христом. Здесь внушает, что благовествование не проповедует ничего противоестественного, но возвещает то же самое, что вначале внушено людям самой природой, то есть что и благовествование свидетельствует о суде и наказании. Вот, ты называешься Иудеем, и успокаиваешь себя законом, и хвалишься Богом, и знаешь волю Его, и разумеешь лучшее, научаясь из закона. Сказав, что для спасения язычника, исполняющего закон, ничего более не нужно, вычисляет, наконец, преимущества иудеев, полагаясь на которые, они гордились пред язычниками. Прежде всего говорит об имени иудея; ибо оно составляло большое преимущество, как теперь имя христианина. Не сказал: ты иудей, но: называешься ; ибо истинный иудей тот, которого исповедуют иудеем, потому что Иуда значит исповедание. И успокаиваешь себя законом -- вместо не трудишься, не ходишь, не разузнаёшь, что должно делать, но имеешь закон, без труда наставляющий тебя на все. И хвалишься Богом , то есть что ты любим Богом и предпочтен прочим людям; обращать же любовь Божию в средство презирать существа однородные есть признак крайнего неразумия. И знаешь волю Его , то есть Божию. И разумеешь лучшее , то есть решает, что должно делать и чего не должно делать. Под лучшее (??????????) надобно разуметь приличное или полезное каждому. Уверен о себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме, наставник невежд, учитель младенцев, имеющий в законе образец ведения и истины. Выше говорил, что слушание закона не приносит никакой пользы, если не будет присоединено исполнения; потому что не слушатели закона , говорит, праведны пред Богом, но исполнители закона (ст.13), теперь говорит нечто большее, именно: хотя бы ты был учитель, но если не исполняешь закона, то не только не получаешь себе никакой пользы, но и навлекаешь на себя большее наказание. И как иудеи весьма превозносились учительским достоинством своим, то из этого особенно доказывает, что они достойны осмеяния. Ибо когда говорит: путеводитель слепых, учитель младенцев , и прочее, то изображает надменность иудеев, которые называли себя именно путеводителями, светом и наставниками, а обращенных из язычества именовали находящимся во тьме, младенцами и невеждами. Но ты имеешь образец ведения и истины не в делах и не в заслугах, но -- в законе , полагаясь на него как на изображение добродетели. Так иной, имея у себя царское изображение, сам ничего не списывает с него, но те, у которых нет его, и не видя его, верно подражают ему. Итак, всякий учитель пишет и изображает в душах учеников познание добра и потому саму истину. Если он осуществляет это и в деятельности, то будет совершен; в противном случае будет таким, каковы осуждаемые теперь апостолом. Некоторые под образом разумели образец ведения ненастоящий. Ты имеешь, говорит, познание и благочестие не истинное, но подделанное и прикрытое ложным видом. Как же ты, уча другого, не учишь себя самого? Проповедуя не красть, крадешь? Говоря: "не прелюбодействуй", прелюбодействуешь? Гнушаясь идолов, святотатствуешь? Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога? Ибо ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников. Излагает мысль свою в виде вопроса, пристыжая тех, которые хвалились, что они -- учители. Святотатством называет хищение посвященного идолам; ибо хотя они гнушались идолами, но, обладаемые сребролюбием, коснулись посвященного идолам из постыдной корысти. После этого излагает самую тяжкую вину, говоря: хвалишься законом , как превознесенный честью от Бога чрез закон, а преступлением закона бесчестишь Бога . Здесь три вины. Первая: иудеи бесчестят; вторая: бесчестят Бога, превознесшего их честью; третья: бесчестят закон, нарушая его, тогда как он служил к их чести. Но дабы не подумали, что обвиняет иудеев сам, привел в обвинителя их пророка Исаию, выставляя две вины их. Ибо они не только сами оскорбляют Бога, но и других приводят к тому, и не только не учат жить по закону, но и учат противному, учат хулить Бога, что противно закону; ибо видящие их развращение говорят: этих ли должен любить Бог? Неужели Бог, любящий таковых, есть истинный Бог? Обрезание полезно, если исполняешь закон; а если ты преступник закона, то обрезание твое стало необрезанием. Так как обрезание было в большом уважении у иудеев, то не сказал о нем тотчас в начале, что обрезание излишне и бесполезно, но на словах допускает, а на деле отвергает его, и говорит: я согласен, что обрезание полезно, но тогда, когда исполняешь закон. Не сказал, что оно бесполезно, дабы не подумали, что уничтожает обрезание; но доказывает, что иудей не имеет обрезания, говоря: обрезание твое стало необрезанием . Итак, доказывает, что иудей не обрезан по сердцу. Два разумеет обрезания и два необрезания: одно наружное, а другое внутреннее. Именно: обрезание наружное есть обрезание плотское, когда обрезывается кто по плоти, обрезание духовное состоит в отвержении плотских страстей. И необрезание плотское бывает тогда, когда кто остается необрезанным по плоти, а необрезание духовное бывает тогда, когда кто, имея языческую душу, нисколько не отсекает страстей. Мысль Павла такая: если ты обрезан по плоти, но не выполняешь узаконенного, то ты еще необрезанный, необрезанный по духу; равным образом, кто необрезан по плоти, но выполняет узаконенное, тот обрезанный до духу, потому что у него отъяты плотские страсти. Это объясняет и далее. Послушай. Итак, если необрезанный соблюдает постановления закона, то его необрезание не вменится ли ему в обрезание? Не говорит, что необрезание превосходит обрезания, ибо это слишком больно, но говорит, что вменится ему в обрезание . Поэтому истинное обрезание есть добрая деятельность: равным образом необрезание есть худая деятельность. Заметь, не сказал: если необрезание сохранит закон; ибо, вероятно, предполагал такое возражение от кого-нибудь: возможно ли, чтобы сохранил закон человек необрезанный, когда самое бытие необрезанным составляет нарушение закона? Как же выразился? Постановления закона , то есть постановления, выполнением которых думают оправдаться. Ибо обрезание не было делом, но страданием, претерпеваемым тем, кого обрезывали, почему и не может называться оправданием закона. Оно дано как знак, чтобы не смешивали иудеев с язычниками. И необрезанный по природе, исполняющий закон, не осудит ли тебя, преступника закона при Писании и обрезании? Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренне таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве: ему и похвала не от людей, но от Бога. Здесь ясно показывает, что разумеет два необрезания, одно естественное, а другое произвольное, бывающее, как сказано, тогда, когда кто нисколько не отсекает плотских страстей, и два обрезания, одно по плоти, а другое в духе обрезание сердца. Необрезанный , говорит, по природе , имеющий обрезание страстей чрез исполнение закона , то есть, как выше сказано, оправданий закона, осудит , то есть обвинит, не обрезание (ибо говорить так о нем было тяжко), но тебя , по наружности действительно обрезанного по плоти, но необрезанного по сердцу, как преступника оправданий закона. Таким образом, укоряет не обрезание (которое, по-видимому, уважает), но оскорбителя или преступника его. Потом, доказав это, ясно определяет и то, кто есть истинный иудей, и дает разуметь, что иудеи все делали из тщеславия. Ибо не тот Иудей , говорит, кто таков по наружности, но кто внутренне таков , который ничего не делает просто чувственно, но понимает духовно и субботы, и жертвы, и очищения. Когда говорит: обрезание, которое в сердце, по духу , то пролагает путь к христианскому образу жизни и показывает необходимость веры; ибо верование сердцем и духом имеет похвалу от Бога, испытующего сердца и ни о чем не судящего по плоти. Из всего следует, что везде нужна жизнь. Под именем необрезанного или язычника разумеет, как и выше сказано, не идолопоклонника, но человека благочестивого и добродетельного, не соблюдающего. Однако, иудейских обрядов. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Итак, какое преимущество быть Иудеем, или какая польза от обрезания? Великое преимущество во всех отношениях, а наипаче в том, что им вверено слово Божие. Ибо что же? если некоторые и неверны были, неверность их уничтожит ли верность Божию? Никак. Отринув все постановления закона словами какое преимущество быть Иудеем , видит естественно рождающееся возражение и предотвращает оное. Какое же это возражение? Следующее: если в постановлениях тех нет ни малой пользы, то для чего же, наконец, избран народ иудейский? Возражение это решает со свойственной ему мудростью. На словах соглашается и говорит, что великая польза иудею, а в доказательство этого приводит не заслуги иудеев, но дарования Божии. Не сказал, что иудеи весьма превосходят прочие народы, потому что хорошо выполнили то-то и то-то, но что им вверено слово Божие , а это есть благодеяние Божие, а не превосходство их. Что значит вверено ? Дано, поручено; Бог признал иудеев достойными и потому вверил им небесные откровения. Говоря так, внешне защищает их; но при всем том выставляет на вид новое обвинение, доказывая, что они не уверовали· словам Божиим, которые служили к их чести. Но это обвинение представляет не от своего лица. Как бы так говорит: какая польза иудеям от того, что они получили откровение Божие, когда они не уверовали ему? Кажется, и это возражение решает, оправдывая не иудеев, но Бога. Если не уверовали, то от Бога ли это? Ужели неверность их уничтожит верность Божию , то есть порученные им откровения и благодеяние? Неверность иудеев не только не причиняет Богу никакого вреда, но, напротив, доказывает большое человеколюбие Его, потому что Он лишает благодеяния тех, которые впоследствии бесчестят Его. Видишь ли, как обвинил иудеев тем самым, ч