ИС 13-305-0398
Вечерня
В Священном Писании, которое является для нас, верующих в Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия и исповедующих Святую Троицу, Отца и Сына и Святаго Духа, – Откровением и словом Божиим, даны святые заповеди о любви к Богу и человеку как образу Божию. Одна из заповедей гласит: Помни день субботний (седьмой), чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему (Исх. 20, 8-10). В Новом Завете седьмым днем является для нас воскресение. Для православных христиан воскресение является праздником, ибо в этот день воскрес из мертвых Господь наш Иисус Христос. Воскресение дало содержание субботнего покоя: мир с Богом, восстановление в человеке образа и подобия Божия, богообщение и покой в Духе Святом. Суббота была пророчеством о покое, пророчеством о Воскресении, в этом смысле – образом вечности. Воскресение – это начало вечной жизни на земле. Ветхозаветная пасха воплотилась в Новозаветную Пасху, а суббота – в воскресный день.
Почитая и освящая этот седьмой день, мы исполняем заповедь Божию, данную еще в Ветхом Завете, и получаем благословение Божие и помощь свыше на предстоящую седмицу. Время, которое мы проводим на богослужении в воскресные и праздничные дни, является для нас той десятиной, которую мы приносим Богу за весь годичный круг времени (см.: Мал., гл. 3).
Воскресный день начинается для нас в субботу вечером богослужением великой вечерни и пением 103-го псалма, который символизирует сотворение мира.
Открываются царские врата, священник и диакон совершают каждение алтаря. Это означает действие Святаго Духа, сообщившего жизнь первозданной материи. Творцом мира из нее была создана вся Вселенная.
Затем диакон выходит на амвон и приглашает к молитве всех присутствующих в храме. «Восстаните», – возглашает он, и хор от лица верующих поет: «Господи, благослови». Священник, прославляя Святую Троицу, возглашает: «Слава Святей, Единосущней, Животворящей и Нераздельней Троице, всегда, ныне и присно и во веки веков». Хор отвечает: «Аминь» и поет 103-й псалом: «Благослови, душе моя, Господа… Аллилуия» 1 .
Священник с диаконом совершает каждение всего храма и всех верующих. Читается молитва на освящение кадила: «Кадило приносим Тебе, Христе Боже наш, в благоухание духовное, которое приими в Небесный Твой жертвенник и ниспошли нам благодать Всесвятаго Твоего Духа». Символика каждения храма и народа означает следующее: как при сотворении мира Дух Божий сообщал жизнь первозданному миру, так и теперь верующие обновляются благодатью Духа Святаго.
Священнослужители заходят в алтарь, царские врата закрываются, как закрылись врата рая за человеком, согрешившим перед Богом.
Диакон, возглашающий на амвоне мирную ектению, символизирует собой падшего Адама, изгнанного из Эдема и стоящего пред закрытыми вратами рая с покаянной молитвой. Так вспоминается грехопадение первых людей, и поется 1-я кафизма Псалтири: «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых», где раскрываются причины грехопадения (ведь по «совету» нечестивого змея и произошла трагедия грехопадения) и проповедуются пути жизни и благочестия.
Песнопением «Господи, воззвах к Тебе, услыши мя» напоминается о ветхозаветных жертвах, изобразивших будущую Искупительную Жертву – Христа Спасителя. Верующие в это время читают про себя 50-й псалом, рассказывающий о смирении, и, в частности: Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19). Вновь совершается каждение всего храма, которое знаменует благовестие о Христе Иисусе, Истинном Боге и Истинном Человеке. Хор поет стихиры, в которых раскрывается значение ныне празднующегося события. На запев: «И ныне и присно и во веки веков. Аминь» поется стихира праздника и совершается вход с кадилом из северных дверей алтаря. Свещеносец прообразует свет ветхозаветных пророков, диакон – Иоанна Предтечу, священник – Христа Спасителя. Диакон совершает кадилом крестное знамение в царских вратах, это означает, что через крестные страдания Спасителя вновь открылся верующим вход в Царствие Небесное, закрытый грехопадением первых людей. Далее следует песнопение «Свете тихий», повествующее о явлении на Иордане Христа Спасителя, Который крестился от Иоанна, и в это время был слышен голос Бога Отца и виден Дух Святый в виде голубя, сходившего на Сына Божия.
Далее возглашаются и поются песнопения, которые называются прокимны, читаются паремии на середине храма, возглашаются две ектении – сугубая и просительная, где просятся у Бога милости земные и небесные. Поются стихиры храма или праздника, священнослужители выходят в притвор, где совершается лития – моление покаянного характера, четыре прошения произносит диакон и пятое, заключительное, – предстоятель. Молящиеся могут возносить Богу прошения о здравии живых и упокоении усопших православных христиан 2 . Священнослужители возвращаются в центр храма, поются стихиры праздника, и совершается молитва праведного Симеона Богоприимца от лица настоятеля «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром…». Эта молитва напоминает нам об окончании земной жизни каждого человека и настраивает на благочестивые размышления об ответственности людей перед Богом за свои дела, слова и помышления. Читается Трисвятое по «Отче наш», поется трижды тропарь. Во время этого праздника совершается троекратное каждение вокруг столика с пятью хлебами, которые благословляются священником в воспоминание чудесного умножения Господом Иисусом Христом пяти хлебов для пяти тысяч народа в пустыне. Поется 33-й псалом «Благословлю Господа на всякое время», в котором говорится о том, как исполненный благодарных чувствований к Господу Богу Давид высказывает намерение во всю жизнь свою прославлять Господа. Он приглашает к тому же и других верующих, с отеческой любовью научая их страху Божию и стараясь убедить в том, что люди благочестивые всегда пользуются особенным благоволением Божиим, между тем как нечестивых ожидает строгое наказание Божие. Оканчивается вечернее богослужение возгласом предстоятеля: «Благословение Господне на вас», которое переходит в утреннюю службу.
Утреня
Утреня начинается с чтения шести псалмов, поется или читается малое славословие, которое символизирует ночь Рождества Христова, поэтому тушатся свет и свечи. Псалмы носят покаянный характер: «Самому Христу Богу предстояще, невидимо и молящеся о гресех своих». Верующие внимательно слушают: в середине чтения, на славословия имени Божия, необходимо три раза перекреститься, без поклонов 3 . В середине Шестопсалмия выходит священник на амвон и читает особые молитвы. Он символизирует Моисея, который в пустыне молился
Богу за согрешивший народ. Последний 142-й псалом напоминает о последних днях мира сего. Пришествие Господа и Страшный Суд – последние слова Шестопсалмия: Не вниди в суд с рабом Твоим… и Дух Твой Благий наставит мя на землю праву (Пс. 142, 2, 10). Дух Божий возводит верующих во Христа в Небесное Царство Отца: Если же Дух Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса, живет в вас, то Воскресивший Христа из мертвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас. Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его (Рим. 8, 9, 11). В конце Шестопсалмия верующие должны три раза перекреститься с поясным поклоном. Диакон сменяет священника на солее и возглашает мирную ектению – молитвенную просьбу – и затем произносит: «Бог Господь…» со стихами, и хор поет тропари праздника. Это означает явление Бога Слова, Сына Божия, во плоти на земле. Чтец читает кафизмы.
Следующая часть утрени – полиелей. Священство выходит на середину храма через царские врата для прославления праздника. Поется величание, в воскресение – прославление Воскресшего Христа. Совершается каждение всего храма. Это означает, что радость праздника сообщается всем молящимся. Читается Евангелие, соответствующее дню. В воскресенье Евангелие возносится на амвон и поется песнь «Воскресение Христово видевше…».
Затем молящиеся прикладываются к Евангелию или к иконе праздника и подходят к предстоятелю, который помазывает их освященным елеем. Поется и читается канон праздника, состоящий из девяти песней. Канон составлен по священным событиям ветхозаветной и новозаветной истории. Первая песнь – хвалебно-благодарственная, пророка Моисея, воспоминающая переход народа Божия через Чермное море. Вторая песнь составлена также в честь пророка Моисея, она имеет покаянно-обличительный характер и поется только Великим постом. Третья песнь – в честь пророчицы Анны, матери пророка Самуила. Ее пламенно-сердечную молитву услышал и исполнил Господь. Четвертая песнь – это песнь пророка Аввакума, который услышал голос Божий о пришествии в мир Спасителя. Пятая песнь – это песнь пророка Исаии, который увидел свет Невечерний, знаменующий явление в мир Христа. Шестая песнь – песнь пророка Ионы, который прообразовал собою тридневное погребение и Воскресение Христа Спасителя. Седьмая песнь – это песнь трех отроков в печи вавилонской, которые, как и неопалимая купина при Моисее, прообразовали нетленное Рождество Христово. Восьмая песнь – это песнь праведного Неемии, которому при восстановлении второго храма в Иерусалиме было знамение – возжжение священного огня на жертвеннике. Девятая песнь прославляет Пресвятую Богородицу, поется: «Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим». По девятой песни читается светилен – краткое песнопение, отображающее смысл праздника, и поются стихиры на «хвалитех». Священник возглашает: «Слава
Тебе, показавшему нам свет». Хор поет великое славословие, после которого исполняется тропарь праздника. Возглашаются диаконом две ектении: сугубая и просительная. Завершается утреня отпустом священника. Чтец читает первый час, который посвящен последним часам жизни Спасителя, когда Он был введен в преторию от первосвященника Каиафы к Пилату и там был неправедно осужден.
Божественная литургия
Божественная литургия, или Евхаристия, занимает центральное место в жизни христианина, потому что оно соединяет человека с Богом – Источником Жизни Вечной. Целью нашей жизни является духовное преображение и обновление. Оно происходит не только благодаря нашим усилиям, но в особенности нашим таинственным соединениям с Богочеловеком, Иисусом Христом. Таинство, в котором это соединение осуществляется, именуется Причастием, и происходит оно во время Божественной литургии, где хлеб и вино становятся истинным Телом и Кровью Господа нашего Иисуса Христа. Поэтому приступающий к Евхаристии должен достойно приготовиться. Необходимо присутствовать на вечернем богослужении, исповедоваться у священника, прочитать Правило ко Святому Причащению. Необходимо держать пост перед Причащением и накануне, после полуночи, ничего не есть и не пить.
Божественная литургия начинается чтением третьего и шестого часа, во время которых священником совершается проскомидия – приготовление Честных Даров для Евхаристии. Тогда же читаются записки о здравии живых и упокоении усопших.
Во время третьего часа мы благоговейно в умилении сердца прилежно размышляем, как Спаситель наш, Пилатом судимый и связанный у мраморного столба, принял бесчисленные поругания, заушения и был увенчан терновым венцом, чтобы нас освободить от мучительства диавола. К событиям, вспоминаемым во время чтения третьего часа, относится и сошествие Святаго Духа на апостолов в виде огненных языков, которыми Господь просветил Своих учеников к проповеди Евангелия.
Во время шестого часа мы благоговейно в умилении сердца прилежно размышляем, как Господь нес Крест Свой на Голгофу и был распят на нем среди двух разбойников, как воины разделили Его ризы и была тьма по всей земле.
Литургия начинается возгласом священника «Благословенно Царство…». Предстоятель провозглашает присутствие Бога, в Троице славимого в Его Царстве в земной Церкви. Мы приходим в церковь для всецелого участия в Святых Таинах, а также для того, чтобы предложить Богу свои дары, духовные и физические. Другими словами, мы входим в Царство Божие не только затем, чтобы что-либо получить, но и чтобы что-то отдать – отдать самих себя и свое молитвенное приношение, хвалу и благодарение.
При произнесении слов «Благословенно Царство» мы благоговейно осеняем себя крестным знамением во имя Святой и Животворящей и Нераздельной Троицы и, делая это, предаем наши тела, сердца и души Богу, чтобы позволить Ему царствовать над нами.
Диакон возглашает мирную ектению, призывая верующих в мире с совестью, с Богом и с ближними совершать молитву. Великая ектения, т. е. прошение, или моление, являет нам Божие творение. Святитель Иоанн Златоуст, который письменно изложил чин Божественной литургии, желал, чтобы мы не были безучастны к тому, что сотворил Бог, и одновременно прилагали молитвы, таланты и личные жертвы для того, чтобы сохранять и радоваться всему, что Бог сотворил для нас в Своем Царстве.
Согласно прошениям ектений, мы призваны, с одной стороны, быть вместе с больным, с путешествующим, с другом и проч. и, с другой стороны, произнести от всего сердца молитву «Господи, помилуй!», как это сделала женщина, уличенная в прелюбодеянии, и слепой и расслабленный.
Мы нуждаемся в милости Господа, мы должны быть готовыми к встрече с Ним, поэтому наиболее часто повторяющиеся слова в литургии – «Господи, помилуй».
На вседневных и великих праздничных службах поются три антифона с особыми припевами. В первом антифоне прославляется Божия Матерь, во втором – святые, пророки, апостолы, мученики, в третьем – Сам Сын Божий, дивный в Своем Промысле и в Своих святых. Пением первого антифона «Молитвами Богородицы, Спасе, спаси нас» нам напоминается, что через Богородицу в мир приходит спасение. Самый близкий человек, который может вступиться за нас, – Матерь Божия. Все поколения называют Ее Благословенной.
Вспоминая нашу Небесную Матерь, мы постоянно учимся от Нее смирению, послушанию, святости жизни. В пении второго антифона мы слышим голоса пророков и святых, которые предвозвещали и проповедовали пришествие Господа нашего Иисуса Христа. Мы готовимся принять Его с великой радостью, когда Он входит в царские врата. Внесение Евангелия во время малого входа под пение третьего антифона символизирует Его приход. Пением третьего антифона мы прославляем Господа, пришедшего в мир и взявшего на Себя людские грехи. В праздники большей частью поются изобразительные антифоны с заповедями блаженств:
1) «Благослови, душе моя, Господа, и вся внутренняя моя имя святое Его».
2) «Хвали, душе моя, Господа, восхвалю Господа в жизни моей».
3) «Во Царствии Твоем помяни нас, Господи».
Первый антифон – 102-й псалом – призывает верующих к сердечному, внутреннему прославлению Бога по слову апостола Павла, что сердцем веруем в правду, а устами исповедуем Бога во спасение. Об этом также поется во втором антифоне, который призывает верующих исповедовать Бога устами для спасения своей души. Песнопение «Единородный Сын и Слово Божие! Ты, будучи бессмертным, восхотел ради нашего спасения воплотиться от Святой Богородицы и Приснодевы Марии…», исполняемое после второго антифона, напоминает нам о Господнем воплощении. Слово становится плотью и обитает с нами в Царстве Божием – в Святой Церкви.
Малая ектения «Паки и паки миром Господу помолимся» призывает внимать тому, что происходит за литургией. Иисус Христос обещал: Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18, 20). И еще: И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне. Если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю (Ин. 14, 13–14).
Ектения заканчивается выражением Божией любви ко всему человеческому роду: Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3, 16). Мы прославляем Святую Троицу: «Яко благ и человеколюбец Бог еси и Тебе славу возсылаем Отцу и Сыну и Святому Духу» (из святильничных молитв, молитва третья).
Во время пения третьего антифона – заповедей блаженств – совершается малый вход с Евангелием, что символизирует выход Христа Спасителя на проповедь Своего Божественного учения, возвещенного в Нагорной проповеди, в притчах о Царствии
Божием, в явлении силы Божией – знамений и чудес, исцеление болящих и изгнание бесов. Две тысячи лет назад мир услышал Благую Весть, а теперь мы слышим ее в очередной раз. Подобно тому как Христос вошел в мир, возвещая спасение, предстоятель покидает святилище и выходит с процессией на середину храма, произнося: «Премудрость! Прости!» Эти слова обозначают: «Станем прямо!» Чтобы услышать Христа и прикоснуться к Нему, люди приходили со всех концов земли. Сейчас на литургии нас просят прийти и сделать то же самое – прийти, чтобы услышать Иисуса Христа, прикоснуться к Нему и получить исцеление. Христос вошел в мир, и во время литургии мы находимся в Его присутствии, слышим Его через голос пророков.
Свещеносец со свечой знаменует свет новозаветной благодати. Евангелие, которое несет диакон, означает Христа Спасителя, священники означают святых апостолов. Диакон делает Евангелием знак Креста и входит в алтарь, это подразумевает, что через крестные страдания Спасителя открывается вход верующим в Царствие Небесное. Все духовенство входит в алтарь. При архиерейском служении совершается каждение алтаря, иконостаса и народа. Поются тропари праздника и Трисвятое, во время которого духовенство переходит на горнее место, что означает совершение спасения всего рода человеческого Христом Спасителем, Его Воскресение и Восшествие в Горнее Царствие к Небесному Отцу.
Через Трисвятую песнь мы предлагаем свои жертвы хвалы, как сказано: Будем через Него непрестанно приносить Богу жертву хвалы, то есть плод уст, прославляющих имя Его (Евр. 13, 15). В священнической молитве Трисвятого звучит призыв присоединиться к ангельским силам, Херувимам и Серафимам в Трисвятой песни, ко всем Небесным силам бесплотным для прославления Бога, чтобы через прикосновение и приближение к Нему святость Его стала и нашей святостью.
Диакон выходит из алтаря для чтения Апостольских посланий – это символизирует проповедь учеников Спасителя, святых апостолов. По окончании поется «Аллилуия» – Ангельская песнь. В это время замолкает все земное и поется небесная ангельская песнь «Аллилуия», что в переводе означает: «хвалите Сущаго – Яхве». Здесь мы соединяемся с небесной литургией, когда происходит непосредственное явление Бога и силы Его, и мы восхваляем Его в особенно торжественные моменты: при малом входе с Евангелием, перед чтением Евангелия, при великом входе с Честными Дарами, когда они ставятся на престол, по возгласе «Святая святым», по Причащении Святых Даров Тела и Крови Господней и переносе их на жертвенник.
Чтение Евангелия – символ того, что Сам Господь открывает нам Свое Божественное учение. Нам нужно внимать Благой Вести и опасаться, чтобы не поступить подобно Иуде, который предал Христа. Не впустить в сердце сомнения подобно Фоме и не отречься от Христа, как Петр. Каждый из нас должен принять Благую Весть в свое сердце и покаяться. И, несомненно, Христос не оставит нас.
Затем совершаются две ектении – о здравии и об оглашенных, которые готовятся ко Крещению. Первая молитва – молитва усиленного прошения. Эта молитва напоминает нам о тех людях, которые слышали Христа во время Его общественного служения и приняли Его в Иерусалиме, в Иерихоне или по дороге в Эммаус. Они с особым рвением следовали за Христом и вольно приняли смерть во имя Его за то, что Он стал их Господом и Спасителем. В течение последних двух тысяч лет миллионы душ обратились, приняли Крещение во Христа и облеклись в Него (см.: Гал. 3, 27). Возрождение души происходит в доме Божием, в Царстве Божием во время литургии. Здесь же, в очередной раз, мы имеем возможность услышать Христа и молиться более усердно, вспоминая свои собственные покаяние и крещение.
Молитва об оглашенных – это наставление для нас. Это – время подумать о своем собственном Крещении и обновлении жизни во Христе Иисусе. Это время снять одежду тления и облачиться в одеяние нетления, как пишет апостол Павел.
Серьезной ошибкой является мнение, что нам не нужно никакое научение. Будучи православными христианами, мы считаем, что уже поэтому обладаем верой и знанием. Это заблуждение. Мы подобны маленьким детям и постоянно нуждаемся в научении, увещевании и воспитании в вере через Церковь. Как только мы начинаем думать, что нам все известно, мы отдаляемся от силы и благодати Божией, а это, в действительности, выводит нас на путь тьмы и личного разрушения. Каждому из нас, принадлежащих к Царству Божиему, необходимо открыть свое сердце, ум и душу навстречу слову Божию и, подобно оглашаемым в ранней Церкви, испрашивать у Всемогущего Бога, чтобы Он благосклонно призрел на каждого из нас, простил нас и соединил со Своей Святой Церковью.
Следующая молитва называется молитвой верных. Зная человеческую слабость – способность легко пасть – Бог предложил нам еще одну возможность помолиться. Мы часто падаем, ища благополучия и стабильности в жизни, ибо, действительно, дух бодр, но плоть немощна. Иисус Христос взял с Собой Своих возлюбленных учеников Петра, Иакова и Иоанна на Елеонскую гору, в место, именуемое Гефсиманией, и велел им ждать, пока Он будет молиться. Эти люди, такие верные и такие близкие ко Христу, уснули. Три раза Иисус находил их спящими. Когда мы находимся в Царстве Божием, мы близки к Богу, мы любим Бога, мы верны Ему в своих молитвенных обещаниях, но порой в наших трудах находим себя заснувшими, точно так же, как ученики Его.
Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя).
Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.
страницы: 1 2 3 4
9.06.1427(22.06). – Преставился прп. Кирилл, игумен Белоезерский. Память свт. Кирилла Александрийского
Кириллов день
В этот день православная церковь чтит память святителя Кирилла архиепископа Александрийского († 444) и преподобного Кирилла игумена Белоезерского († 1427).
родился в Александрии, в семье знатных и благочестивых христиан. Получил хорошее воспитание и образование. В юности подвизался в ските прп. Макария Великого, затем посвящен, при патриархе Феофиле, в диаконы Александрийской церкви. По смерти Феофила избран патриархом Александрийским и возглавил борьбу против ереси Новациана, который учил, что отпавшие во время гонения христиане не могут быть приняты Церковью в общение.
Более опасными для Церкви являлись очень многочисленные в Александрии иудеи, неоднократно производившие возмущения, сопровождавшиеся зверскими убийствами христиан. Иудеи владели большими деньгами и содержали собственные вооруженные отряды. Святителю Кириллу принадлежит знаменитое изречение, что «жиды суть видимые бесы» . Святителю пришлось долго бороться с этим злом и в 415 г. изгнать их из Александрии. Чтобы покончить и с остатками язычества, святитель изгнал бесов из древнего языческого капища и устроил на том месте храм.
Его ревность о чистоте христианского учения и непреклонная твердость в защите веры особенно обнаружились в борьбе с Несторием, возмутившим Церковь своей ересью, будто Божия Матерь родила не Бога, а человека Христа, и называл Ее Христородицею.. Святитель Кирилл писал увещевательное послание к Несторию и письма Императору Феодосию Младшему, папе Целестину I и в разные монастыри, опровергая мнения Нестория и излагая истинное христианское учение о воплощении Сына Божия. Однако Несторий начал открытое гонение на православных. В его присутствии один из его приверженцев, епископ Дорофей, с церковной кафедры провозгласил анафему тем, кто именует Пресвятую Деву Марию Богородицей. Положение обострилось настолько, что возникла необходимость в созыве Вселенского Собора, который открылся в 431 г. в городе Ефесе. На Собор прибыло 200 епископов от всех Христианских Церквей. Председательствовал Александрийский Патриарх, святитель Кирилл. Рассмотрев учение Нестория, Собор осудил его как ересь.
32 года управлял Александрийской церковью св. Кирилл и скончался в 444 г. Оставил после себя много богословских трудов глубокого содержания. Особенно следует отметить Толкования на Евангелия от Луки, от , на Послания к Коринфянам и Евреям, а также апологию в защиту христианства против императора Юлиана Отступника (361–363). Огромное значение имеют пять книг против Нестория, труд о Пресвятой Троице, под названием "Сокровище", написанный против Ария и Евномия, и два догматических сочинения о Пресвятой Троице, отличающиеся точностью изложения Православного учения о Исхождении Святого Духа. Сочинение против антропоморфизма написано святителем Кириллом для некоторых египтян, которые по неведению представляли Бога в человеческом образе. В числе творений святителя Кирилла имеются и "Беседы", среди которых особенно трогательно и назидательно "Слово об исходе души", помещенное в славянской "Следованной Псалтири".
Преподобный Кирилл Белозерский родился в Москве, был знатного рода. Оставшись сиротой, жил у дяди боярина Тимофея Вельяминова, окольничего при дворе . Однажды в дом боярина пришел прп. Стефан Махрищский, который провидел в юноше будущего инока-подвижника. Он уговорил боярина Тимофея отпустить племянника в монастырь. Юноша поступил в московский Симонов монастырь, управлявшийся архимандритом Феодором, племянником . Сам Сергий иногда приходил сюда, но к удивлению братии беседовал не с архимандритом, а со скромным послушником, сидя с ним в поварне или хлебне, где тот трудился.
В 1390 г. архимандрита Феодора возвели в сан епископа, а настоятелем Симонова монастыря стал прп. Кирилл. Однако, мечтая об уединении, он молился Божией Матери, чтобы она указала ему место, где он нашел бы нужное ему. Во время молитвы Пречистая явилась ему и сказала: "Иди на Белоозеро". Он отправился туда с иноком Ферапонтом, расчистили место, выкопали землянки и стали жить, постясь и молясь. Вскоре из Симонова монастыря к ним пришли еще иноки.
В 1397 г. преподобный Кирилл построил здесь храм в честь Успения Божией Матери. Стал закладываться монастырь. Кирилл ввел в нем строгий устав, по которому иноки не имели ничего личного, а в келии кроме икон и книг не могли держать ничего. Сам он трудился наравне со всеми и приобрел столь высокие духовные качества, что Господь сподобил его даров прозорливости и чудотворения. Когда один умиравший монах не успел причаститься перед смертью, он воскресил его, причастил, и уже потом тот тихо отошел ко Господу. По его молитвам во время голода в житнице монастыря не иссякал хлеб. Скончался преподобный Кирилл 9 июня 1427 г.
Кирилло-Белозерский монастырь дал много замечательных подвижников. Из них самым выдающимся был , основатель на Руси скитского жития (память его 7 мая), и прп. Корнилий (память его 19 мая), который в своем Комельском монастыре ввел устав Кирилло-Белозерского монастыря и был истинным преемником по духу прп. Сергия Радонежского и прп. Кирилла Белозерского и продолжателем их заветов. Прп. Савватий Соловецкий (память его 27 сент.) также начинал монашескую жищнь в Кирилло-Белозерском монастыре. Монастырская библиотека Кирилло-Белозерского монастыря, богатая древними рукописями и книгами (до 2 тысяч), которые далеко еще не все были изданы, была настоящей сокровищницей для богословов и ученых исследователей старины.
В народе говорят: На Кирилу – конец весне, почин лету. На Кирилу отдает солнышко земле всю силу. В июне день не меркнет. На Кирилу самое время косить да сено сушить.
"Наши замки – монастыри"
Из поездки в Кириллов монастырь
Кириллу было 60 лет, когда он пришел в это дикое и безлюдное место и предпринял основание обители. Тридцать лет монастырской жизни, видно, воспитали в нем силу воли, готовую на подвиги более тяжкие. Пост не изнурил его тела, а воздержанием приучил его ко всем возможным лишениям. В тот самый возраст, когда другие кончают поприще, он, бодрый духом и силами тела, только что начинает новое духовное просвещение страны дикой.
На месте, где поселился Кирилл, был огромный бор и чаща. Людей никого. Место малое, но прекрасное; отовсюду, как стена, окружено водами.
Святой начал подвиги свои в подземной келии. Два христианина окрестных мест: Авксентий Ворон и Матфий Кикос, бывший после пономарем обители, – приходят к святому и помогают ему. Начинается его борьба с диаволом и с препятствиями природы...
Вот пришли к нему два монаха из Симонова, его друзья и единомышленники, Заведей и Дионисий. Обрадовался им Кирилл. Они стали жить вместе. За ними начали приходить и другие и просить Кирилла о пострижении.
Но вот, когда собралась братия около Кирилла, одна мысль одушевила всех: как бы воздвигнуть церковь ради общего собрания. Все молят о том Кирилла. Как быть? Место от человеческих жилищ далеко; плотников нет. Кирилл прибегает с молитвою к Богоматери. Плотники, никем не званные, приходят, – и поставлена церковь во имя Успения...
Слава о блаженном Кирилле проходила повсюду. Имя его как священное произносилось всеми. Перстами указывали на него за его добродетель. Одни хвалили его смирение, другие – воздержание, те – пользу от слов его, те – нищету и простоту его.
Устав блаженного Кирилла был следующий. В церкви никому нельзя было с другим беседовать или выйти из храма прежде конца службы. По старшинству подходила братия поклониться Евангелию и иконам. Сам блаженный, стоя в церкви, никогда не прислонялся к стене, не садился не вовремя. Ноги его были как столпы. К трапезе шли также по страшинству. Во время трапезы раздавался только голос чтеца, при всеобщем молчании. Три кушанья было для братии. Сам Кирилл ел только от двух – и то не до сытости. Питья не было другого, кроме воды. Мед и всякий напиток пьяный запрещено было вносить в монастырь. Это запрещение простер Кирилл и на время после смерти своей. Вышед из-за трапезы, никто не смел заходить к другому, кроме великой потребы. Кирилл однажды укорил за это покушение ученика своего, Мартиниана. Если кто получал в монастыре письмо или поминок, должен был письмо нераспечатанное принести к Кириллу, также и поминок. Так и из монастыря нельзя было написать письма без его разрешения. Ничего в келии нельзя было иметь или звать своим, а все было общее. Серебро и золото могло только принадлежать монастырской казне, откуда братия все получала. Если кто чувствовал жажду, должен был идти в трапезу, чтобы утолить ее. Воду позволялось держать в келии только для умытия рук. Кому случалось в келию зайти, он ничего не должен видеть у монаха, кроме иконы или книги. Соревнование было одно только позволено, – прежде других прийти в Божию церковь. Говорили между собой только из Писания. Свое же любомудрие каждый хранил про себя молча. Рукодельем занимались – все для монастырской казны, а на себя никто не смел ничего делать. Одежду, обувь, все нужное получали от монастыря. Сам Кирилл... после заутрени ходил в поварню и помогал служителям своими руками, только чтобы послужить братии.
В оны времена, когда еще русские люди не вникали мыслию в особенности своей жизни и истории, мы сожалели о том, что нет у нас немецких замков и соединенных с ними романтических легенд, и готовы были построить даже замки воздушные, лишь бы только населить их своими мечтами, а не действительною жизнию русского народа.
Нам, от нашего древнего периода, остались памятники другого рода, которых значение определено религиозным характером самой жизни. Наши замки – монастыри, где личная сила избранных мужей не развивалась произвольно, а, напротив, в молитве, посте, нищете, смирении, подчинялась силе Божией и примером своим учила этому подчинению и власти, и народ. Отшельники, в овчинных тулупах, в худых ризах, владетели этих замков – и владетели вечные, потому что история потоком времени не могла отнять этого владения у тех, которые думали не о временном, а о вечном. Слуги Божии, создатели сих твердынь духовных, остались в них непрекословны ни людям, ни времени. С землянки, с деревянной келии, с брусяной церкви начиналась эта твердыня; проливала на всю дальнюю окрестность свет благочестия, молитвы, веры, любви; кормила голодных, целила недужных, принимала странных, выкупала пленных; водворяла кротость в нравах; служила духовным оплотом против язычества и нечестия.
Государственная власть на этом духовном основании воздвигала оплоты для безопасности внутренней и внешней. Твердыня духовная превращалась в государственную крепость. Возникали огромные стены и башни, снабженные всеми воинскими снарядами. Оплот веры служил оплотом и отечеству. Так, . Такова же была точно и обитель Кирилла Белозерского для северных пределов Руси, для стран Белозерских и Новгородских. Такою же является, еще севернее, обитель Соловецкая.
С.П. Шевырев
КИРИЛЛ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ (Κύριλλος ὁ ’Αλεξανδρείας ἀρχιεπίσκοπος) (ум. 444, Александрия) – греческий церковный деятель и богослов. С 412 – архиепископ Александрийский. Был полновластным главой христианской церкви в Египте и непримиримым борцом за первенство александрийского патриархата над другими епископскими кафедрами Востока (Константинополь, Антиохия). Отличался крайней нетерпимостью к инакомыслящим: активно преследовал новациан (гетеродоксальное христианское течение) и евреев; по-видимому, был причастен к расправе над Ипатией. Опирался в своей деятельности на массы египетского монашества. После 428 выступил основным противником константинопольского патриарха Нестория и его христологического учения. На Эфесском соборе в 431 добился осуждения Нестория. Причислен к лику святых.
Кирилл – один из наиболее значительных богословов своего времени, продолжатель традиций Александрийской школы, создатель христологической доктрины, синтезировавшей христологические идеи Афанасия Александрийского , каппадокийцев и Аполлинария Лаодикийского. Он автор большого количества трудов, посвященных библейской экзегезе, апологетике и догматике. Многие его произведения имеют полемический характер. Комментарии Кирилла на книга Ветхого Завета являются типичным образцом аллегорического метода, культивировавшегося в рамках Александрийской школы. Среди новозаветных комментариев наибольшее значение имеет «Толкование Евангелия от Иоанна» (4-е Евангелие оказало определенное влияние на христологию Кирилла). Кириллу принадлежит одна из последних по времени христианских апологий – «О святой христианской религии против безбожного Юлиана» (сохранилась не полностью); на основании этого труда можно реконструировать значительную часть трактата императора Юлиана «Против галилеян». Произведения Кирилла, посвященные собственно догматической проблематике, можно разделить на ранние (до начала полемики с Несторием), посвященные гл.о. тринитарной проблеме и полемике с арианами («Сокровищница», «О святой и неразделенной Троице» и др.) и воспроизводящие аргументацию Афанасия Александрийского и каппадокийцев, и написанные после 428. Почти все труды этого периода связаны с полемикой против Нестория и затрагивают христологическую проблематику («Главы (или анафематизмы)», «Схолии о воплощении Единородного», «О правой вере», «Слово против нежелающих исповедовать Святую Деву Богородицей», «О том, что един Христос» и др.). В своем христологическом учении Кирилл в противоположность антиохийской христологии (Диодор Тарсийский, Федор Мопсуэстийский, Несторий, Феодорит Кирский и др.), ставившей акцент на строгом различении божественной и человеческой природы Христа, энергично настаивал на его единстве. Божественная и человеческая природа, по Кириллу, соединяется и образуется «единая воплотившаяся природа Бога-Слова» (μια γύσις του θεου Λῲγου σεσαρκομένη – формула, приписывавшаяся Афанасию Александрийскому, но на самом деле принадлежавшая Аполлинарию Лаодикийскому). Человеческая плоть, воспринятая Божественным Словом, стала плотью самого Бога. Поэтому Кирилл отказывается приписывать человеческие качества и действия Христа (включая страдания и крестную смерть) исключительно его человеческой природе. Сам Бог страдал и был распят на кресте. Поэтому и «Богородица» – наиболее точное наименование Девы Марии (антиохийские богословы предпочитали называть ее Христородицей). Кирилл не отрицал человеческой природы Христа, но полагал, что она не может быть выделена как нечто самостоятельное и отличное от его божественности.
Посмертная судьба христологического учения Кирилла достаточно сложна. Хотя христологическое определение Халкидонского собора 451 во многом противоречит христологии Кирилла, авторитет его личности в Церкви оставался непререкаемым, а влияние его христологии возрастало (решения V Вселенского собора 553, богословие Леонтия Византийского , Иоанна Дамаскина и др.). В то же время противники Халкидонского собора (монофизиты) заявляют себя прежде всего продолжателями богословия Кирилла (Диоскор Александрийский, Тимофей Элур, Север Антиохийский и др.).
Сочинения:
1. MPC t. 68–77;
2. Dialogues sur la Trinité, v. 1–3, ed G. M. de Durand. P., 1976–1978 (Sources Chrétiennes, t. 231, 237, 246);
3. Deux dialogues christologiques, ed. G.M. de Durand. P., 1964 (Sources Chrétiennes, t. 97);
4. Contre Julien, v. 1–2, ed. P.Burguiere, P.Evrieus. P., 1985 (Sources Chrétiennes, t. 322);
5. Lettres festales, v. 1–2, ed. L.Arragon etc. P., 1991–1993 (Sources Chrétiennes, t. 372, 392);
6. Творения, т. 1–15. M., 1889–1912.
Литература:
1. Лященко Т. Св. Кирилл, Архиепископ Александрийский: Его жизнь и деятельность. К., 1913;
2. Вишняков А. Император Юлиан Отступник и полемика с ним св. Кирилла архиепископа Александрийского. Симбирск, 1908;
3. Флоровский Г.В. Византийские отцы V–VIII вв. М., 1992, с. 43–73;
4. Кирилл Александрийский и Несторий, ересиарх V века. М., 1997;
5. Шабуров Н.В. Кирилл Александрийский и герметизм. – «Мероэ.», 1989, вып. 4, с. 220–227;
6. Rehrmann A. Christologie des hl. Cyrill von Alexandrien. Hildesheim, 1902;
7. Hebensperger J.H. Die Denkwelt des hl. Cyrill von Alexandrien: Eine Analyse ihres philosophischen Ertrags. Münch., 1924;
8. Du Manoir de Juaye H. Dogme et spiritualité chez Saint Cyrille d’Alexandrie. P., 1944;
9. Kerrigan A. St. Cyril of Alexandria Interpreter of the Old Testament. Roma, 1952;
10. Diepen H.M. Aux origines de l’antropologie de Saint Cyrille d’Alexandrie. P., 1957;
11. Wilken R.L. Judaism and the Early Christian Mind: A Study of Cyril of Alexandria’s Exegesis and Theology. N.Haven – L., 1971;
12. Malley W.H. Hellenism and Christianity: The Conflict between Hellenic and Christian Wisdom in the Contra Galilaeos of the Julian the Apostate and the Contra Julianum of St. Cyril of Alexandria. Roma, 1978.
Великий учитель церковный - святитель Кирилл был родом из Александрии. Родился он во 2-й половине IV века и с юности пять лет подвизался в Нитрийской пустыне. Будущий святитель в совершенстве изучил всю светскую мудрость, а также и христианское вероучение. Священное Писание он знал почти наизусть. Дядя Кирилла, патриарх Александрийский Феофил, видя блестящие способности и целомудренный образ жизни племянника, причислил его к своему клиру, поставив молодого Кирилла архидиаконом и поручив проповедание слова Божия.
По смерти Феофила, блаженный Кирилл единогласно был избран в 412 году на патриарший престол. Став патриархом, он немедленно удалил из города еретиков, называвшихся новацианами. В знак своей якобы “непорочной жизни” новациане носили белые одежды и учили, что человека, впавшего после крещения в смертный грех, не следует принимать в церковное общение.
Затем святитель Кирилл вооружился и против врагов рода человеческого - падших духов, которых он изгнал из их древних капищ. Одним из таких нечистых мест было селение Мануфин близ Конопа. Святой Кирилл стал усердно молиться Богу, да подаст Он ему помощь Свыше. И вот святому мужу явился в видении Ангел Господень. Он повелел перенести в Мануфин честные мощи замученных в Конопе в 311 году врачей-бессребреников Кира и Иоанна, чтобы их благодатью прогнать силу бесовскую. Святой Кирилл так и поступил, устроив еще там церковь во имя этих святых. Место это стало источником исцелений от мощей мучеников.
Изгнав, таким образом, невидимых бесов из предместий Александрии, святой приложил все старания, чтобы сам город совершенно очистить от иудееев, которые устраивали в городе многочисленные убийства и кровопролития. Призвав к себе начальников синагог, святитель Божий увещевал их, дабы они удерживали народ свой от подобных злодейств, но те пошли на еще более страшные бесчинства. Устроив мнимый пожар в Александровской церкви, иудеи бесжалостно убили христиан, которые вышли из домов на их громкие крики. С наступлением дня о происшедшем побоище узнал святейший патриарх Кирилл. Оправившись от скорби по поводу убиенных, он стал искать правосудия против иудеев. Но епарх города Орест, хотя и был христианин по вере, тем не менее помогал иудеям, защищая убийц. Тогда святой Кирилл сам отправился со множеством христиан к иудейскому сборищу и изгнал из города всех иудеев. Епарх, пылая за это гневом на святого, стал причинять зло близким родственникам святого, а также и другим известным гражданам, которые были сторонниками патриарха. Так он подверг беспощадным истязаниям на площади грамматика Иеракса, обнажив его.
В Александрии проживала одна девица, по имени Ипатия, дочь философа Феона. Отличаясь христианской мудростью, она проводила дни свои в чистоте и непорочности, соблюдая девство. С юности она была научена своим отцом Феоном философии, и настолько преуспела в любомудрии, что превосходила всех философов, живших в те времена. Желая примирить епарха с патриархом, она приходила к обоим и мудрыми речами склоняла их к миру. Но однажды и на нее напали мятежники и, разорвав одежды, избили до смерти и стали глумиться над мертвым телом девицы. Между прочим, слух о происшедшем дошел до иноков Нитрийской горы, и они в количестве до пятисот человек пришли из пустыни в город, желая защищать патриарха. Один из иноков бросил в епарха камнем и случайно попал ему к голову. Епарх, предполагая, что иноки были возбуждены против него патриархом, сильно разгневался и предал инока жестоким пыткам и мучениям, среди которых он и умер. Узнав об этом, святейший патриарх сильно воскорбел духом и, повелев взять тело мученика, с почетом похоронил его.
Между тем изгнанные из города иудеи, устроив для себя место зрелищ и игр, поставили длинный крест и, схватив некоего христианского отрока, распяли его распростертым на том кресте и долго издевались над ним, смеясь и плюя на него. Окончив насмешки, они били его до тех пор, пока он не умер на кресте. Святой Кирилл, узнав об этом новом злодеянии иудеев, обратился с письмом к императору, которому он сообщил обо всемя. От императора, хотя и не скоро, все же вышло справедливое распоряжение, по которому иудейские начальники были казнены, епарх же уволен от должности.
После того святитель Христов Кирилл, победив смуту, злобу и вражду врагов христианского имени, благополучно пас вверенное ему словесное стадо овец Христовых, всемерно заботясь о чистоте православного исповедания и благочестии пасомых.
Но когда утихли в Александрии описанные смуты, наступило еще большее волнение, возбужденное ересью Нестория, и святому Кириллу предстояло совершить новый, более великий подвиг. Ересь же Нестория заключалась в хуле на Христа Бога и на Пречистую Деву Богородицу. Окаянный еретик утверждал, что от Девы Марии родился “простой человек” Христос, а не Бог, так как мол утроба женщины не могла вместить Бога, а только человека. По учению Нестория, Бог Слово соединился с Человеком Иисусом с самого момента зачатия лишь благодатию и обитал в нем, как в храме. Поэтому Деву Марию Несторий называл не Богородицею, но Христородицею.
Ересь эта возмутила не только Константинополь, но и все пределы земли, ибо нечестивый Несторий написал со своими единомышленниками в защиту своего учения множество сочинений, которые он разослал по окрестным городам, отдаленным странам и по пустыням, среди монашествующих. Этим он произвел такой же раздор среди христиан, какой раньше его возбудил разодравший Христову одежду нечестивый Арий.
Святой Кирилл, патриарх Александрийский, узнав о еретическом учении Нестория и об успехах его проповеди, возмутился духом и, как верный раб и храбрый воин Христа Бога и Пречистой Матери Божией, вооружился против врага Христова и твердо стал за честь Божию и Пресвятой Богородицы. Святитель не раз писал к Несторию, увещевая последнего отстать от лжеучения и исповеданием правой веры прекратить ту смуту. В посланиях он решительно изобличал его пагубное заблуждение, но все было тщетно. Святой Кирилл писал также и к клиру Константинопольской Церкви, и ко двору царскому, убеждая не соблазняться учением Нестория. Он написал послание к папе древнего Рима Целестину и прочим патриархам, сообщая им о ереси Нестория и упрашивая их увещевать последнего к покаянию. Сверх того, им были отправлены письма ко всем властям и епископам различных стран и городов. Во всех посланиях он предостерегал от увлечения ересью Нестория. Так как ересь эта совратила и многих иноков, он писал и к ним, изъясняя им душепагубный вред ереси и отклоняя их от обольщения ею.
Это, однако, не могло потушить разгоревшийся пожар. Оставалось одно средство, чтобы прекратить смуту, - созвать Собор. И вот император Феодосий Младший, уступая общим просьбам, созывает в Эфесе III Вселенский Собор, на котором председателем был назначен святитель Кирилл Александрийский.
Всего съехалось около 200 епископов, но сам нечестивый Несторий оказал противодействие и не являлся на Собор под надуманным предлогом. Отцы Собора трижды приглашали его явиться, но он упорно отказывался. Тогда они приступили к рассмотрению сочинений Нестория и, по внимательном исследовании, осудили их как еретические. Святой Кирилл представил собору свои письма к Несторию и другим лицам, в которых он изобличал нечестивое мудрование еретика, а также представил определения поместного собора, бывшего перед тем в Александрии. Отцы Собора согласились с учением святого мужа, признав его православным и богомудрым, и одобрили определение поместного Александрийского собора.
Тогда еретики попытались возвести на святого Кирилла ложное обвинение, но правда в конце концов восторжествовала. На Соборе установлен был догмат веры, что воплотившийся от Пречистой Девы Марии Господь наш Иисус Христос есть истинный Бог, а родившая Его Пречистая Дева Мария есть истинная Богородица. Несторий был осужден как еретик и богохульник и не только был лишен своего сана, но и отлучен от Церкви Христовой, предан вечному проклятию и сослан в Оасим (великий Ливийский оазис). Здесь, оставаясь нераскаянным, нечестивый Несторий окончил жизнь свою в тяжких мучениях.
Не следует также умолчать и о том, как святитель Христов Кирилл без причины гневался на Иоанна Златоустого, - святой на святого. Причем даже после его кончины. Это не должно нас удивлять, потому что совершенство свойственно лишь одному Богу. Такой гнев Кирилла происходил не от злобы, но от неведения. Он, с одной стороны, от своего дяди, патриарха Феофила, с другой, от других, питавших вражду к Златоусту, слышал много несправедливых клевет против сего вселенского светильника и, по своему незлобию, придавал веру лжи, как истине, хотя его увещевал святой Исидор Пелусиот, родственник Кирилла. Но в конце концов писания святого Исидора возымели благое действие. В особенности же святитель Кирилл был вразумлен явлением ему Пресвятой Богородицы, окруженной сонмом ангелов, ветхозаветными и новозаветными святыми, среди которых Кирилл узрел и святителя Иоанна Златоуста в сиянии славы. Множество дивных мужей окружало его, подобно слугам. Когда святой Кирилл хотел припасть к стопам Богородицы, чтобы поклониться Ей, Иоанн Златоуст с находившимися при нем оруженосцами не дали этого сделать, пока Сама Божия Матерь не сказала святителю Иоанну: “Прости его для Меня, ибо он много потрудился для Моей чести: прославил Меня среди людей и наименовал Богородицею”. После этого видения святой Кирилл часто каялся и осуждал себя за то, что напрасно держал гнев против такого угодника Божия. Потом, собрав всех египетских епископов, он совершил торжественное празднование в честь святого Иоанна Златоуста и записал последнего в церковных книгах в сонме великих святых.
Остальное время своей жизни святой Кирилл прожил среди великих подвигов, заботясь не только о своем спасении, но и о спасении других, и наставляя многих на путь праведный. До нас дошло много сочинений святителя Кирилла Александрийского. Из изъяснительных его сочинений самое лучшее - толкование на Евангелие от Луки. Замечательны также объяснения его на послания к Евреям и Коринфянам, толкования на Песнь Песней, на пророка Исаию и меньших пророков. Превосходно сочинение святителя Кирилла против Юлиана, который с помощью языческих философов писал в защиту язычества и против христианства. Большая часть догматических сочинений Кирилла написаны по делу о нечестивом Нестории. Его обширное сочинение о Святой Троице, известное под именем Сокровище, превосходит все другие ясностью. Два, не очень пространных, догматических сочинения о Святой Троице и сочинение о воплощении и сейчас важны по точности изложения православного учения. Сочинение против антропоморфизма писано святителем Кириллом для некоторых египетских иноков, которые, по неведению, представляли себе Бога в человеческом образе. Святой сочинил и много бесед. Замечательно его слово об исходе души, - как по глубине чувств сокрушенного сердца, так и по мыслям о состоянии душ, разлученных с телом. Оно помещено в славянской Следованной Псалтири и греческом Часослове как весьма назидательное для христиан.
Пробыв на Александрийском патриаршем престоле 32 года (с 412 по 444) и очистив Церковь Христову от всех бывших тогда ересей, написав много душеполезных сочинений, святой Кирилл в мире почил о Господе.
При исходе его предстояла Сама Пречистая Матерь Божия, так как он верно потрудился для Нее и доблестно подвизался за честь Ее. Он по достоинству сопричислен к святому Златоусту, и вместе с ним, пламенея никогда не отпадающей любовью, предстоит как Христу Богу, так и Пречистой Богоматери, пребывая в славе Ее и восхваляя Преблагословенную Деву с рожденным Ею истинным Богом в бесконечные веки.
Кирилл , архиепископ александрийский, святой отец и учитель Восточной церкви первой половины V столетия († 444). Его имя и вся церковно-общественная и литературная деятельность тесно связаны с известным в истории христианской церкви противонесторианским движением, жизненным нервом которого были долгие споры о лице Христа, как Искупителя и Спасителя мира, о способе соединения в единой личности Христа божеской и человеческой природ. Значение и положение святого Кирилла Александрийского вполне справедливо приравнивается к положению святого Афанасия Великого. Как этот последний был главным действующим лицом в великую эпоху противоарианских споров, так и святой Кирилл Александрийский был главным вдохновителем церковного самосознания во времена несторианских движений, сменивших собою арианскую смуту. Замечательно, что и на этот раз доминирующее значение принадлежало александрийской церкви в лице ее видного представителя, каким действительно и был святой Кирилл Александрийский и по своей административной, и, главным образом, по литературной деятельности. Святой Кирилл Александрийский – безусловно, великий отец Восточной церкви. О его жизни; до времен выступления в 412 году в звании архиепископа александрийской церкви нам известно очень мало. Сохранились только краткие сведения, что он приходился племянником знаменитого Феофила, архиепископа александрийского, и еще в молодости прекрасно изучал Священное Писание и творения лучших представителей христианкой учености – Дионисия Александрийского , – Афанасия Великого, Василия Великого, Амфилохия Иконийского, Аммона Адрианопольского, Иоанна Златоуста (о чем свидетельствуют многочисленные выдержки из творений указанных отцов в его сочинениях). Некоторое время он был строгим подвижником нитрийских монастырей (письмо 25 к Кириллу Исидора Пелусиота). По желанию Феофила, Кирилл вступил в клир Александрийской церкви, среди которой пользовался большою популярностью, как назидательный проповедник. Когда в 412 году скончался Феофил, александрийские христиане предпочли Кирилла всем прочим кандидатам и выразили желание видеть его архиепископом Александрийской церкви. Таким образом, в 412 году началась его церковно-общественная деятельность в звании епископа. По своему характеру она разделяется на два периода: а) донесторианский , до 428 года, обнимающий первые семнадцать лет его епископского служения, и б) несторианский до 444 года, – года его смерти, – посвященный, главным образом, на борьбу с Несторием и его ересью.
Еще до борьбы с несторианством, святой Кирилл Александрийский проявил энергичную административно-научную деятельность. Глазным образом, он боролся с новацианством (Сократ, Ц. И. VII, 7), иудейством и язычеством. Особенно упорна была его борьба с язычеством, которое в данное время пользовалось покровительством александрийского префекта язычника Ореста и вдохновлялось философскою деятельностью известной Ипатии, женщины-философа. Ипатия, находившая административную поддержку в Оресте, считалась оплотом язычества и вызывала чувство недовольства в христианском населении. Это чувство негодования не редко отливалось в форму открытых столкновений между язычниками и христианами. Во время одной демонстрации Ипатия была убита. Некоторые историки (Шрекк, Толанд, Арнольд и другие), на основании свидетельств древнего языческого писателя Дамасция, считают самого Кирилла Александрийский непосредственным вдохновителем убийства Ипатии, но другие более беспристрастные ученые (Коппалик; смотреть подробнее в его сочинении: Cyrillus von Alexandrien: eine Biographie nach den Quellen gearbeitet, 1881) совершенно оправдывают Кирилла Александрийского в непосредственном и даже косвенном участии в убиении Ипатии, считая эго злодеяние делом так называемых параволанов , – этих членов погребальной общины, которые на ряду с выполнением погребальной профессии отличалась крайнею разнузданностью своих нравов и являлись постоянными участниками всевозможных возмущений. Замечательно, что историк Сократ (в Церковной Истории), при своем враждебном отношении к Кириллу Александрийскому, оправдывает его в убийстве Ипатии. Ни разу не возводили на него вину в этом злодеяния и все его многочисленные несторианские оппоненты, старавшиеся отыскать темные стороны в его жизни и деятельности. Кирилл Александрийский действовал в борьбе с язычеством, а равно – с иудейством и новацианством исключительно мирными средствами нравственного воздействия путем слова и убеждений. Уже в донесторианский (до 428 год) период Кирилл Александрийский написал целый ряд сочинений, которые обнаруживают в нем недюжинные литературные таланты и глубокую богословскую эрудицию. Главное внимание Кирилла Александрийский за этот период было обращено на изучение Священного Писания. Кассиодор (Eib. de inst. div. lit. t. II, p. 508 год) и Никифор Каллист (Hist, eccles. кн. XIV, гл. 14) свидетельствуют, что Кирилл Александрийский объяснял в своих трудах все Священное Писание. Если объединить всю экзегетическую литературную производительность святого отца, то она сводится к следующим результатам: 1) «О поклонении Богу духом и истиною» – трактат в 17 книгах (Migne gr. t. LXVIII), в котором раскрывается главная мысль, что Христос отменил закон Моисея только в букве, а не по духу; характеризуя в последовательном изложении таинственный духовный смысл всех постановлений Моисеева обрядового закона, святой отец представляет связную историю божественного домостроительства нашего спасения. 2) «Изящные изречения» (Γλαφυρὰ у Migae gr. t. LXIX, col. 1–678) – сочинение (в 13 книгах), составляющее продолжение предыдущего трактата; в нем, на основании Пятикнижия Моисея, делается попытка представить связную историю ветхозаветной церкви от Адама до Иисуса Навина, с оттенением выдающихся фактов ветхозаветной истории, характеризующих христианскую идею божественного домостроительства о спасении людей. Эту же идею проводит он и в дальнейших истолковательных трудах. 3) «Толкованиях на книги пророка Исаии» (Migne gr. t. LХХ), 4) «Толкованиях на 12 малых пророков» (на Захарию и Малахию у Migne gr. t. EХХII, col. 9–364, а на остальных 10-ти в EХХI томе) и 5) «Толкованиях на Псалмы»» (Migne gr. t. LXIX, col. 699–1247), по 19-й Псалом включительно. Все эти толкования сохранились в полном виде. Известны также отрывки его толкований и на другие ветхозаветные книги – на пророка Иезекииля, книги Царств, Песнь Песней, пророка Иеремии, Варуха и Даниила (Migne gr. t. LXIX, col. 679–1294; t. LXX, col. 1451–1462). Из новозаветных книг сохранились толкования на Евангелия Луки и Иоанна (из 12-ти книг последнего имеются ныне только 7я и 8я Migne gr. t. LXXIII-LXXIV, col. 9–756), а в незначительных отрывках также толкования на Евангелие Матфея, на Деяния Апостольские, на послания Апостола Павла к Коринфеям (первое и второе), к Евреям и Римлянам, на соборные послания Ап. Иакова, Петра (первое и второе), Иоанна (первое) и Иуды (Migne gr. t. LXXIV, col. 758–1024). Во всех своих толкованиях Кирилл Александрийский придерживается александрийского метода: усматривает не только исторический, но и духовно-таинственный смысл. В новозаветных толкованиях особое внимание обращает на уяснение учения о лице Сына Божия, что вызывалось, конечно, потребностями противоарианской борьбы.
Этими же потребностями было вызвано написание им и специальных догматико-полемических трактатов, из которых теперь известны следующие три: 1) «Сокровище учения о Святой и Единосущной Троице» (Migne gr. t.LXXV, col. 9–656), 2) «Семь собеседований о Святой и Животворящей. Троице» (Migne gr. t. LXXV, col. 657–1124) и 3) «Книга о святой и Животворящей Троице» (Migne gr. t. LXXV, col. 1124–1146). В этих произведениях главною темою служит раскрытие учения о Божестве Сына Божия и Святого Духа против лжеучения Евномия и духоборцев. Особенно ценны его рассуждения по вопросу о Святом Духе. К ним обращаются очень часто католики для доказательства своего учения о Filioque, хотя самое обоснование филиоквистических тенденций не выдерживает строго научной критики (смотреть об этом в сочинении † профессора А. Ф. Гусева, Старокатолический ответ на наши тезисы по вопросу о Filioque, и пресуществлении, Казань 1903 стр. 77 сл., где можно найти и католическое, а также старокатолическое, толкование мест из сочинений святого Кирилла Александрийского , по вопросу о Filioque). Первое и третье из указанных сочинений по преимуществу положительного характера: они посвящены выяснению основ положительного христианского учения о Сыне и Святом Духе. Третье же сочинение – полемического содержания и посвящено критике евномианских положений. Между прочим, «Сокровище учения...» замечательно еще в том отношении, что в нем проглядывают первые проблески позднейшего схоластицизма: здесь целый ряд подразделений – вопросов и ответов, мельчайших доказательств и обоснований.
С момента распространения в обществе несторианских заблуждений (с 428 года) начинается второй и последний период жизни и деятельности святого Кирилла Александрийского. Борьба с несторианством и его заблуждениями с этих пор поглощает все внимание святого отца до самого конца его жизни. Святой Кирилл начал борьбу с Несторием – лишь только прошла первая молва об его заблуждении, лишь только его злополучные речи, произнесенные в Константинополе в порицание термина «Богородицы» (Θεοτόκος), проникли в Египет, в различные египетские монастыри и произвели здесь среди монахов сильную смуту. Александрийский пастырь, блиставший своим богословским образованием, умом и начитанностью и в то же время отличавшийся неусыпною пастырскою деятельностью и энергией, сразу заметил своим тонким умом, что в основе нападок Нестория на термин «Богородица» лежит вовсе не простое недомыслие, а целая доктрина, посылки которой заключают в себе положения, противные общему духу христианского миросозерцания. И вот, желая предостеречь от лжеучения Нестория весь христианский мир и, в частности, монахов подчиненных ему египетских монастырей, он посылает одно за другим свои первые противонесторианские сочинения во все концы римской империи. Прежде всего, он предостерегает от ереси особым окружным посланием, которое прямо предназначалось монахам нитрийских монастырей. Далее так называемое пасхальное послание, которое ежегодно рассылалось александрийским епископом в силу постановления никейского собора (325 год), с извещением о дне празднования Пасхи, точно также содержало в себе подобное предостережение. А после того как святой Кириллу Александрийскому сделалось известно, что Несторий не только не прекращал своей пропаганды, а, напротив, сделал даже поручение пресвитеру Фотию написать особое опровержение на указанные выше послания, получившие в это время широкое распространение, – тогда святой Кирилл Александрийский нашел нужным сделать предостережение уже самому Несторию и с этою целью написал ему дружественное письмо с указанием на его неправомыслие.
Конечно, во всех этих случаях, – как показывает самый тон указанных посланий, – александрийский пастырь руководился благими целями: он желал предостеречь от вновь нарождающегося заблуждения, в смысл которого, может быть, – особенно на первых порах – проникали очень немногие. Нельзя думать, что оппозиция Кирилла в данном случае носила личный характер. До выступления Нестория со своим заблуждением Кирилл Александрийский находился с ним в дружеских отношениях, и когда получил известие об избрании (в 428 году) Нестория на кафедру Константинополя, то выразил письменно свое чувство восторга по поводу такого избрания. Словом, ясно, что Кирилл Александрийский действовал бескорыстно. Но в Константинополе при дворе на дело взглянули иначе. Там на внутренние мотивы деятельности Кирилла Александрийского обратили менее всего внимания и выказали недовольство по поводу того, что Кирилл своими посланиями производит в церкви новые смуты. Были недовольны главным образом тем, что только что установившееся в церкви спокойствие – после упорных арианских споров – снова нарушается. Конечно, подобное недовольство двора было произведено не без участия Нестория, который в виду надвигающейся на него бури прежде всего должен был и, конечно, счел нужным заручиться симпатиями двора по отношению к себе и антипатиями – по отношению к Кириллу Александрийскому. Пущены были в дело и обычные в данном случае наговоры. Нашлись и какие-то обвинители святого Кирилла Александрийский из числа лиц, проживавших в Константинополе и недовольных его распоряжениями, как патриарха, в сфере компетенции александрийской церкви. Кратко сказать, началась все та же интрига, невинною жертвой которой был одно время и Афанасий Великий .
Когда святой Кирилл Александрийский получил известие из Константинополя о подобном положении дела, то счел необходимым снова заявить себя защитником истины и противником заблуждения. В данном случае он снова написал Несторию второе письмо; в очень сдержанном широколюбивом тоне, автор убеждал здесь своего противника оставить соблазн и отказаться от своих заблуждений. При этом Кирилл Александрийский в очень подробных чертах излагает и свои положительные воззрения по затронутому Несторием вопросу и подтверждает их ссылками на Священное Писание и на произведения христианской письменности. Несторий со своей стороны обвинял святого Кирилла Александрийского главным образом в том, что он сам де является еретиком и проводит по затронутому вопросу взгляды Аполлинария. По мнению Нестория, Кирилл Александрийский говоря об ἕνωσις καϑ̛ ὑπόστασιν яко бы утверждает теснейшее – до безразличия – соединение и слияние двух природ во Христе. В виду этого Кирилл Александрийский в данном письме и старается, между прочим, показать несправедливость такого обвинения со стороны Нестория. Кирилл Александрийский ясно показал своему противнику, что он говорит об ἕνωσις не в смысле κρᾶσις, не в смысле поглощения в единой личности Христа особенностей как божеской, так и человеческой природы, а лишь в том смысле, что эти природы нельзя представлять себе разделенными до полного разобщения, при котором только и можно говорить о чисто внешнем механически-нравственном сочетании природ, как это выходит с точки зрения учения Нестория.
Святому Кириллу Александрийскому в то же время необходимо было так или иначе оправдаться и перед двором и рассеять все предубеждения его, навеянные по поводу несторианского движения; посему он счел за лучшее обратиться и к представителям державной власти с особыми посланиями. И вот, одновременно с вышеуказанным письмом (вторым) к Несторию, он написал свои три книги о вере (Migne gr. t. LXXVI, col. 1133–1420), – это свое первое более или менее обширное произведение по поводу несторианского лжеучения. Данное сочинение, представляющее подробное изложение собственно вероучительной стороны несторианских споров, с приведением доводов «за» и «против», и было отослано (в 430 году) в Константинополь императору Феодосию II, при чем первая книга предназначалась специально для самого императора, а две последние – его супруге Евдокии и трем сестрам – царевнам: Пульхерии, Аркадии и Марине. Однако Кнрилл Александрийский не только не достиг цели этим своим сочинением, но даже возбудил в императоре еще новое неудовольствие, между тем женская половина двора была более отзывчивою на призыв истины и приняла явно сторону святого Кирилла Александрийского. Тою порою Несторий продолжал сеять свои семена и приобрел себе довольно многочисленную партию приверженцев, которые, если и не вполне разделяли его собственные воззрения, то, по крайней мере, были рьяными противниками положений святого Кирилла Александрийского. Особенно Дорофей, митрополит Мизийский, дошел в своем противоборстве Кириллу Александрийскому до крайних пределов и даже предал анафеме всех, дерзающих исповедовать святой Деву Богородицею. Такой дерзкий поступок последователя Нестория произвел удручающее впечатление на православную партию, и многие епископы константинопольского диоцеза прямо и решительно отложились от Нестория, покровительствовавшего Дорофею. Таким образом, обстоятельства борьбы Кирилла Александрийского и Нестория еще более осложнились. К этому времени, можно думать, и относится еще новое произведение Кирилла, под заглавием: «Пять книг против Нестория» (Migne gr. t. LXXVI, col. 9–248), в котором он поставляет своею целью еще раз опровергнуть все те заблуждения, которые были высказаны Несторием в его собственных речах. В этом сочинении святой Кирилл Александрийский особенно подробно касается как опровержения положений несторианских доктрин, так – равным образом – и изложения и выяснения своих собственных воззрений, которые он по-прежнему обстоятельно обосновывает на свидетельствах Священного Писания и святоотеческой литературы.
Благодаря всем этим произведениям святого Кирилла Александрийского – с одной стороны – и речам Нестория – с другой стороны – уже и Восток и Запад познакомились, наконец, и с характером споров и с сущностью затронутых вопросов. Словом, теперь каждый уже мог разобраться в истине и сообразно со своими убеждениями примкнуть к той или другой партии. И, действительно, в данный момент весь христианский мир, как и во времена арианских споров, явно был разделен на два противоположных лагеря. Во главе православных действовал святой Кирилл Александрийский, а во главе противной партии – Несторий с целым сонмом иерархов, все больше представителей антиохийского школьного богословия; среди последних особенно выдавался блаженный Феодорит , епископ Киррский, знаменитый богослов той эпохи, бывший некоторое время для несторианцев ученым оплотом.
Когда, таким образом, для самого Кирилла Александрийского и для всех его оппонентов стало ясно, что соглашение между враждебными партиями не может быть достигнуто путем одной только переписки и литературной полемики, – вся эта борьба переносится уже на почву административных мероприятий, к которым литературная полемика между сторонами является лишь простой иллюстрацией и добавлением.
Прежде всего, святой Кирилл Александрийский завел сношения по спорным вопросам с римским папой Целестином , которому он вместе со своим письмом, подробно излагающим суть дела, представил строго обоснованные положения своих собственных взглядов по затронутому вопросу. Обратился к Целестину и Несторий. Но римская церковь, по рассмотрении дела, решительно встала на сторону взглядов Кирилла Александрийского и осудила Нестория, пославши ему увещание оставить свои заблуждения в десятидневный срок. Вслед за римским собором составился поместный собор в александрийской церкви, на котором дело было решено точно также не в пользу Нестория. По представлению Кирилла Александрийского, а равно и Целестина Римского, такие же соборы должны были составится в Антиохии и Иерусалиме. Состоявшийся антиохийский собор под председательством Иоанна антиохийского, хотя и не высказался «за» Кирилла Александрийского, но все-таки нашел нужным сделать предостережение Несторию относительно крайностей его учения.
Однако Несторий, не смотря на все эти заявления со стороны соборов римского, александрийского и антиохийского, продолжал упорствовать и своими речами разжигал страсти константинопольского населения. При таких обстоятельствах святой Кирилл Александрийский, вслед за решением александрийского собора, и послал своему упорному противнику третье письмо , уже не от своего лица, а от лица александрийского собора, и со своей стороны присоединил к письму двенадцать анафематизмов , то есть двенадцать положений, к которым сводились все заблуждения Нестория, с опровержением самых положений. Эти анафематизмы так же, как и все предшествующие сочинения святого Кирилла Александрийского только еще более разожгли страсти и самого Нестория и его последователей. По поручению Нестория явились даже опровержения на эти анафематизмы, написанные Андреем Самосатским и Феодоритом Кирским; из них особенно последний выступил рьяным противником положений святого Кирилла Александрийского. Сам Несторий, между прочим, выступил пред лицом константинопольского населения с обличительною речью, направленной точно также против Кирилла Александрийского. И замечательно, что все эти противники александрийского богослова одинаково ставили ему в упрек сродство его учения с воззрениями Аполлинария. Вот почему святой Кирилл Александрийский со своей стороны нашел уместным снова выступить против своих оппонентов со словом обличения и защиты, и на этот раз написал в защиту своих анафематизмов и в опровержение упрека в аполлинаризме одно за другим три сочинения, из которых одно было направлено против Андрея Самосатского (Ἀπολογητικὸς τῶν δώδεκα κεφαλαίων), другое предназначалось в опровержение доводов Феодорита Киррского (Ἐπιστολὴ πρὸς Εὐόπτιον πρὸς τὴν παπὰ θεοδωρίτου κατὸς τῶν δώδεκα κεφαλαίων ἀντίῤῥησιν), а третье было послано уже впоследствии к отцам ефесского Вселенского Собора (Ἐπίλυσις τῶν δώδεκα κεφαλαίων Migne. gr. t. LXXVI col. 293–312; 315–386; 386–452), в качестве разъяснения к вышеуказанным анафематизмам.
Таким образом представители двух противоположных богословских направлений не достигли соглашения ни путем литературно-полемических сношений, ни путем поместно-соборных административных решений. В виду этого та и другая партия одинаково обратились к мысли о созвании Вселенского Собора, который и был составлен 431 года в Ефесе. С 431 года, именно с момента собрания третьего Вселенского Собора, противонесторианский спор вступает в новый фазис своего развития. Теперь решение спорных вопросов отдается уже на компетенцию вселенского голоса церкви. Казалось бы, что такая, по-видимому, решительная, исключительная мера должна была бы разом закончить дело и подавить несторианское волнение. Но в действительности оказалось совсем иначе. История деяний ефесского Вселенского Собора и затем история последующих богословских споров представляют из себя позорище самой ожесточенной борьбы между двумя враждебными богословскими партиями. Только уже к концу тридцатых годов церковный мир был, наконец, восстановлен. Мы не будем следить за всеми перипетиями противонесторианской борьбы, за всеми фазисами ее развития, а скажем только, что святой Кирилл Александрийский во всей этой борьбе был строгим охранителем начал православного учения и, подобно святому Афанасию Великому , для торжества истины не останавливается на полумерах ни перед какою личною опасностью. Ему, как и святому Афанасию Великому, пришлось выдержать сильную оппозицию со стороны самого императора, перетерпеть даже заключение под стражу вместе с другими представителями православия (Мемноном Ефесским), но все же в конце концов выйти победителем из продолжительной и частью неравной распри. И эта победа была в значительной степени результатом его литературных произведений, которые он по-прежнему продолжал писать для разъяснения истины. Когда Кирилл Александрийский ехал еще в Ефес в сопровождении пятидесяти иерархов подчиненного ему Египта, то он из города Родоса писал к своему александрийскому клиру два письма, в которых он просил у него молитв, могущих подкрепить его силы в предстоящей борьбе с врагами истины. Подобные, сильно действующие, послания святой Кирилл Александрийский писал и в последующее время и при том не только в Александрию, но и в Константинополь. А в Ефесе он уже сам лично – с живым словом – выступал пред лицом ефесских граждан и пред лицом целого сонма иерархов, собравшихся на Вселенский Собор, с целью рассеять те спорные вопросы, которые были предметами занятий ефесского собора и которые, вообще, составляли предмет спора в данный момент. Таких ефесских речей в настоящее время известно семь. Все они частью догматического содержания и стремятся, с одной стороны, к опровержению несторианских положений, а с другой – к защите православного учения. Так как его противники по-прежнему продолжают обвинять его в прикосновенности к заблуждению Аполлинария, то он не раз направляется в этих речах и против указанных обвинений, высказывая опровержение и осуждение аполлинарианской ереси. Таким образом всеми этими речами святой Кирилл Александрийский ясно давал понять, что его собственные воззрения по затронутому вопросу не имеют ничего общего как со взглядами Нестория, так и со взглядами Аполлинария. Несомненно, что результатом этой богословской борьбы святого Кирилла Александрийского было то, что на его сторону склонилось большинство представителей ефесского собора (числом около 200), его взгляды были признаны православными, а воззрения Нестория объявлены еретическими и достойными осуждения. Но замечательно, что представители несторианской партии, не смотря на все эти довольно ясные осуждения святым Кириллом Александрийским аполлинарианства, еще долгое время продолжали разглашать об его еретичестве. Главным предметом нападок с их стороны в данном отношении по-прежнему продолжали служить его пресловутые «анафематизмы», в которых он, по их мнению, явно допускал неясность мыслей, граничащую, по их убеждению, с мнениями ереси Аполлинария. Вот почему и святой Кирилл Александрийский не умолкал и уже после окончания заседаний ефесского собора, в отповедь своим литературным противникам, написал в развое время еще целый ряд полемических произведений; из них в настоящее время известны следующие: «О воплощении Бога Слова» (Migne gr. t. LXXV, col. 1413–1420), – очень коротенькое, но в то же время очень выразительное сочинение, в котором в форме вопросов и ответов он решает вопрос о тайне воплощения; далее, сочинение под заглавием: «О единстве Христа» (Migne gr. t. LXXV, col. 1253–1362), в котором святой Кирилл Александрийский, – на том основании, что Христос есть Сын Божий и Сын Давидов, – признает общение свойств человеческого и божественного естества в единой божественно-человеческой личности Христа; потом – сочинение под заглавием: «Рассуждение с Несторием» (Migne gr. t. LXXVI, col. 249–256), – это маленькое произведение, специально посвященное решению того вопроса, что Мария есть не человекородица, а Богородица. К этому последнему сочинению прямо примыкает еще трактат, под заглавием: «Против тех, которые не желают признавать святую Деву Богородицею» (Migne gr. t. LXXVI, col. 256–292). А в своем специальном труде под заглавием «О воплощении Единородного» (Migne gr. t. LXXV, col. 1369–1412), святой Кирилл Александрийский обращает свое внимание на раскрытие общих библейских названий, которые прилагаются к личности Христа и так или иначе освещают вопрос об Его воплощении.
Не смотря на то, что святой отец во всех этих произведениях высказался с достаточного ясностью, – для предубежденного против него Феодосия виновность Кирилла Александрийского в произведенных смутах и даже приверженность к ереси Аполлинария продолжал казаться фактом несомненным. Вот почему святой отец в то время, когда император освободил его из заключения и дал ему возможность отправиться к своей пастве, нашел благовременным еще раз попытаться раскрыть истину пред очами самого императора и оправдать свои собственные убеждения, а также оттенить заблуждения Нестория. С этою целью он написал лично к самому императору свое второе апологетико-полемическое сочинение под заглавием: «Апологетическая речь к благочестивейшему царю Феодосию» (Migne gr. t. LXXVI, col. 453–488). Каков был в частности результат данного сочинения, – неизвестно; но, тем не менее, несомненно, что к концу 30-х годов отношения императора к святому Кириллу Александрийскому явно изменились, и сам «Александриец» предстал пред его очами в своем истинном виде. Феодосий теперь уже заметно склоняется на сторону Кирилла Александрийского и предпринимает целый ряд административно-дипломатических мер, направленных к тому, чтобы привлечь к его воззрениям всех враждующих с ним представителей антиохийской партии. Да и сами антиохийцы (Феодорит Киррский, Иоанн Антиохийский), утомленные в долгой борьбе с призраками не православия святого Кирилла Александрийского, к концу 30-х годов, видимо, переменяют свои взгляды на своего противника. Итак, всеисцеляющее время произвело, наконец, свое благодетельное воздействие и обе противные партии подали друг другу руку примирения. И замечательно, что святой Кирилл Александрийский в момент этого примирения представлял из себя торжествующего победителя. Он, со своей стороны, согласился на признание антиохийского символа, составленного отцами антиохийской партии, но только потому, что он был вполне православным исповеданием веры в божественно-человеческое лицо Искупителя мира, но в то же время Кирилл Александрийский не отказался от своих сочинений и в частности от своих «анафематизмов», а также и от осуждения Нестория, как еретика. Отцы же антиохийской партии (Иоанн, Феодорит, Павел Емесский и другие) должны были признать не только самое исповедание веры святого Кирилла Александрийского, особо составленное им и посланное в Антиохию, как образец истинно-православной веры, но еще подписаться под осуждением и самой личности Нестория. Последний, – как известно, – в 435 году, был единогласно и уже окончательно осужден всею христианскою церковью и должен был в полной безызвестности закончить свою жизнь († в 440 году). После всех упорных трудов святой Кирилл Александрийский должен был, наконец, насладиться, результатами достигнутого им торжества истины и в мире и спокойствии дожить остаток дней своих. И в этот предсмертный период своей жизни он успел написать новое замечательное произведение, которое на этот раз было посвящено общему опровержению взглядов знаменитого императора Юлиана-богоотступника. Юлиан умер еще в 363 году и плодом своей богоотступнической, направленной против христианства, литературной деятельности, оставил обширное произведение под заглавием: «Речи против христиан». Теперь это сочинение почти все утрачено (за исключением, незначительных отрывков, изданных Neumann), но тогда – во времена самого Юлиана – имело большое распространение среди общества и заключало в себе очень обстоятельное и резкое опровержение христианства, при том главным образом на основании источников самого же христианского вероучения. Несомненно, оно производило очень много соблазнов не только среди язычников, но и среди самих христиан, однако до времен святого Кирилла Александрийского оно не было опровергнуто представителями христианской веры. Только святой Кирилл Александрийский, – спустя целое полустолетие со времен его выхода в свет, – написал на него (вероятно, в 433 году, а, по мнению Барония – в 439 году) обширное, обстоятельное и сильное опровержение в двадцати книгах, под заглавием: «Об истинной религии христиан против Юлиана» (Migne gr. t. LXXVI, col. 557–1064). Из числа двадцати книг этого сочинения до нашего времени сохранились в полном виде только первые десять книг, посвященные опровержению первой части (из 3) указанного сочинения Юлиана. Этот противник христианства, главным образом упрекал христиан в том, что они не следуют ни закону Моисееву, ни учению философов, при этом старается доказать превосходство философского языческого учения как пред ветхозаветным, так и пред новозаветным учением. По его мнению, несостоятельность христианства явствует еще и из того, что между основами его учения – именно между Ветхим и Новым заветом – существует полное противоречие. Для доказательства этого положения Юлиан приводит целый ряд выдержек из текста Священного Писания Нового и Ветхого заветов, при чем выказывает чисто внешнее буквальное понимание этого текста, которым он пользуется большею частью в форме отрывочных бессистемных положений. В виду этого и святой Кирилл Александрийский значительную долю своего сочинения отводит выяснению подлинного смысла приводимых Юлианом мест Священного Писания, и на основании внутреннего значения их доказывает возвышенность христианского вероучения и превосходство его пред языческою философией. – Сочинение это было посвящено самому императору Феодосию и за свои внутренние и внешние качества заслужило похвалу современников. Даже блаженный Феодорит – его антагонист – превозносил это сочинение своими похвалами, и, между прочим, частью на нем основал свое примирение со знаменитым александрийцем. – Кроме означенного апологетического сочинения, святой Кирилл Александрийский в последние годы своей жизни написал еще полемическое произведение, направленное против заблуждения антропоморфитов, этих лжеучителей, которые имели ложное представление о существе Божием, не лишенном, будто бы, некоторой телесности, и не верили в то же время в освящающую силу божественных даров, оставляемых до следующего дня. Против этих лжеучителей, распространявших свое учение главным образом среди монахов горы Каломонской, святой Кирилл Александрийский и написал свое произведение под заглавием: «Против антропоморфитов» (Migne gr. t. LXXVI, col. 1065–1132). Фесслер (Instit. part. II, 563 sq.) считает сочинение неподлинным, но без достаточных оснований. – Значительная доля литературной производительности отлилась у Кирилла также в форму обычных церковных бесед и писем. Из множества речей, о которых упоминают его современники, до нашего времени сохранилось 46. Из них 29 так называемых пасхальных посланий или пасхальных речей (Migne gr. t. LXXVII, col. 391–396) были написаны им в качестве обычных пастырских посланий, обычно рассылавшихся александрийскими пастырями пред праздником Пасхи. Большинство других речей посвящено решению различных догматических вопросов и, между прочим, вопросу об отношении естеств в личности Христа и о названии Марии Девы Богородицею. Таким образом, многие из речей святого Кирилла Александрийского (особенно семь вышеупомянутых ефесских бесед) прямо и непосредственно примыкают к его противонесторианской полемико-догматической деятельности. Что касается писем святого Кирилла, то их всего сохранилось до нашего времени 68. Из них некоторые только в отрывках; большая часть на греческом языке, а незначительная часть в переводе на латинском языке (Migne gr. t. LXXVII, col. 9–390). Все письма главным образом составляют отзвук полемической противонесторианской деятельности Кирилла Александрийского и имеют весьма важное значение, как исторические документы, могущие пролить значительную долю света на противонесторианскую эпоху христианской жизни. Многие из них не лишены значения и в догматическом отношении, в особенности те три письма, которые были написаны святым Кириллом Александрийским к Несторию, а также и те, которые составляют результат его переписки с Иоанном Антиохийским, Феодоритом и другими антиохийскими отцами. Среди такой многотрудной деятельности и протекла жизнь святого Кирилла Александрийского, этого главного деятеля бурной противонесторианской эпохи. Святой александрийский пастырь, один из достойных преемников святого Афанасия Великого , умер по одним данным в 444 году (вероятно, 9 июня), а по другим – в 445 году (28 января). Латинская церковь чтит его память 28 января, а православная 8 июня и 18 января (Acta sanct. Bolland. in 28 Jan).
Святой Кирилл Александрийский при всем обилии своей литературной производительности, имеет главное и выдающееся значение, как литературный противник еретика Нестория. Его противонесторианские сочинения, посвященные детальному выяснению догматического вопроса об образе соединения двух естеств в единой личности Богочеловека Христа, составляют целую эпоху в истории христианской мысли при чем в решении данного вопроса святой Кирилл Александрийский имеет для христианского самосознания особый авторитет. Высокое уважение к нему древней церкви, как учителю веры по данному вопросу, засвидетельствовали сами Вселенские Соборы. 3-й – ефесский и 4-й – халкидонский – Вселенские Соборы два послания святого отца к Несторию и одно (4-е) к Иоанну Антиохийскому признали правилом веры для всех времен.
Спрашивается: если богословская деятельность святого Кирилла по суду последующего общего христианского самосознания была признана православною, то почему же она встретила такую сильную оппозицию в самый момент разгара несторианской борьбы, притом со стороны таких представителей христианской мысли, каким был особенно ученейший ? Почему потребовалась столь упорная борьба двух довольно многочисленных партий – партий александрийцев и партии антиохийцев, – прежде чем восторжествовала истина Кирилловых воззрений? Да ужели и самые враги Кирилла были безусловно ослеплены и выказали полную несправедливость по отношению к этому святому отцу, когда обвиняли его в аполлинарианских заблуждениях?
Разгадка несторианской распри двух враждующих лагерей – александрийцев и антиохийцев, – а вместе с тем и ответ на все выше поставленные вопросы скрывается, прежде всего, в самом характере и направлении этих двух богословских школ. Школа александрийская, – к составу которой принадлежали Кирилл Александрийский и целый ряд его последователей, развивала свои воззрения, главным образом, на почве платоновского идеализма, а школа антиохийская, – к составу которой принадлежали Иоанн Антиохийский, сам Несторий и прочие, – наоборот, особенно питалась реализмом Аристотеля. Отсюда вполне естественно, что главным определяющим началом богословствования александрийцев была абсолютная идея божества, антиохийцы же, наоборот, на первый план выдвигали отношения божества к миру, так сказать, реально-внешнюю сторону божественной жизни. В частности, в решении вопроса об отношении естеств в личности Христа Спасителя, александрийская школа всегда особенно рельефно оттеняла божественную сторону и при этом выдвигала мысль о строгом единстве двух объединенных природ Христа, ἕνωσις καϑ ὑπόστασιν, как выражается святой Кирилл Александрийский, а антиохийская школа, наоборот, всегда преимущественное внимание сосредоточивала на человеческой природе Христа и выдвигала на первый план идею строгого различия (διαίρεσις) между Его природами. При одностороннем развитии указанного принципа, александрийская школа естественно предрасполагала, а, в случае перехода в крайность, и действительно приводила своих последователей к таким мистическим воззрениям на взаимное отношение и соединение двух естеств во Христе, при которых человеческое естество понималось далеко не во всей полноте и истине атрибутов действительной Его человечности: – человеческое естество Христа при крайнем развитии основного принципа александрийского богословия, действительно, представлялось им умаленным в существенных своих свойствах и униженным в своей субстанциальности, или же и существенно измененным и преображенным в какой-то иной высший вид бытия. Как бы то ни было, но еретические воззрения Аполлинария, а затем Евтихия были именно такими крайностями, которые развились на почве александрийского богословия. В понятии и учении Кирилла Александрийского о взаимном отношении и соединении во Христе двух естеств, конечно, не было подобных крайностей. Но при неустановившейся еще точной богословской терминологии и в пылу полемики против несторианства, стремившегося возвести человеческое естество Христа на степень самостоятельной и отдельной от Его божества личности, и у Кирилла Александрийского не раз срывались с языка такие фразы, в которых критика слов и рассудочная диалектика, присущая богословам антиохийской школы, могла усмотреть своего рода крайности, приближающие богословие Кирилла Александрийского к заблуждению Аполлинария. Так, например, святой Кирилл Александрийский не редко употреблял такие выражения, как: «два естества в Иисусе Христе составляют одно», или: «божеское и человеческое существо само по себе, до соединения своего в Иисусе Христе, существенно различны, но в соединении и по соединении своем составляют одно существо». Конечно, для подозрительных антиохийцев, всегда ревниво и подозрительно относившихся к превыспренным созерцаниям александрийской школы, все эти и подобные выражения святого Кирилла Александрийского легко могли показаться выражением учения о сорастворении и слиянии естеств до уничтожения их особенностей. И мы знаем, что такие не совсем точные фразы Кирилла Александрийского, в последствии времени, действительно, послужили для монофизита Евтихия исходным пунктом и опорою монофизитских его мечтаний. Да и в «анафематизмах» святого Кирилла Александрийского, которые были направлены им прямо и непосредственно против крайних мнений и выражений Нестория, и которые, вследствие этого, были составлены, большею частью, в форме противоположения двух, одно другому противных предложений, – вполне естественно (уже в силу одностороннего направления их, особенно при крайней сжатости мысли) встречались и такие положения (например, во 2 и 3 анафематизмах), где богословами Востока, принадлежащими к антиохийской школе, предчувствовался страшный и ненавистный призрак монофизитства. Отсюда и возникли те бурные споры, которые составляют душу несторианских движений. И святому Кириллу Александрийскому нужно было много и долго объясняться, чтобы успокоить встревоженное воображение ученых богословов Востока и довести их до сознания, что его воззрения не заключают в себе ереси, а что ересью является учение Нестория. Впрочем, нужно заметить, что и самое учение Нестория, а, следовательно, и мировоззрение Феодора Мопсуетийского, послужившее для него основою, не были лишены некоторой доли истины. Хорошую и здравую сторону несторианства составляла именно идея неслиянности естеств во Христе, – та идея, которая и была так дорога антиохийским богословам и из-за которой они вели столь упорную борьбу с призраками монофизитства у Кирилла Александрийского. Антиохийцы были настолько наэлектризованы идеею неслиянного отношения двух природ в личности Христа, что за нею не видели – и не видели очень долго – того крайнего развития, какое получила эта идея в доктрине Нестория. Словом, обе враждующие партии долго боролись взаимно с призраками: с одной стороны – с призраками несторианства, а с другой стороны – с призраками аполлинаризма и монофизитства. Но как святой Кирилл Александрийский был менее всего аполлинарианином, так и антиохийцы – особенно Феодорит, Андрей Самосатский, Иоанн Антиохийский, – не были несторианами в собственном смысле этого слова, а боролись только за идею неслиянности естеств, – за ту именно идею, носителем и защитником которой в ее чистом и нетронутом виде – представлялась им и самая личность Нестория. Что, действительно, антиохийцы (Феодорит, Иоанн Антиохийцы) были чужды крайних взглядов Нестория, за исключением одной только его идеи о неслиянности естеств, – показывает уже самый символ этих антиохийских отцов, составленный в 435 году, – тот символ, с которым согласился и святой Кирилл Александрийский, и который, таким образом, послужил соединительным мостом к примирению александрийцев и антиохийцев.
Впрочем, немаловажное влияние на поддержание споров оказала также и самая личность святого Кирилла Александрийского. Кирилл был племянником Феофила Александрийского, – этого честолюбивого, гордого иерарха, стяжавшего себе печальную память осуждением святого Иоанна Златоуста. Сам Кирилл, вместе со своим дядей, тоже принимал очень деятельное участие в деле осуждения этой уважаемой антиохийцами личности. Естественно, что антиохийцы, к которым принадлежали Иоанн Антиохийский, Андрей Самосатский и Феодорит, – не могли не относиться к личности святого Кирилла Александрийского со значительною долей предубеждения и не видеть в нем деятельного продолжателя ненавистного им Феофила. Конечно, подобное предубеждение по отношению к личности Кирилла Александрийского, – честного, гуманного, самоотверженного, стойкого защитника истины ради самой же истины, – было неосновательно. Но, как бы то ни было, нужно было время, чтобы изгладить те неприятные впечатления, которые соединялись для антиохийцев с мнением об Иоанне Златоусте этого знаменитого борца истины.
Наконец, нельзя не отметить и того факта, что святой Кирилл Александрийский уж слишком энергично и рьяно взялся за дело искоренения ереси Нестория. А эта энергичность его деятельности – особенно при существовании двух вышеуказанных главных причин – точно также не могла не возбуждать значительной доли неудовольствия в подозрительных антиохийцах.
Значение Кирилла Александрийского в догматическом отношении главным образом сосредоточивается в учении о боговоплощении, – в учении об отношении и способе соединения в единой личности Христа божеской и человеческой природ. Раскрытие данного учения обусловливалось в его творениях противоположною точкой зрения Нестория.
Несторий объективную и реальную сторону в личности Христа усматривает в раздельном существовании самых природ Его; причем единство их он допускал, только в мысли и представлении. Святой Кирилл Александрийский, наоборот, считал реальным самое единство природ, а различие их представлял чем-то идеальным, мыслимым. Отсюда стремление выставить как можно рельефнее и отчетливее единство личности Христа при различии природ в ее объективной реальности – и составляет центр тяжести всех его богословских изысканий по данному вопросу. В этом отношении его значение в истории христианского вероучения можно приравнять к значению Аполлинария, только с тем различием, что у последнего стремление выяснить истину единства личности Христа, при существовании двух природ, разрешилось ересью: Аполлинарий в конце концов – в погоне за идеей единства лишил человеческую природу Христа целости и полноты, и признал в ней только тело человеческое и душу, а дух, или разум заменил в ней Божественным Словом. Святой Кирилл Александрийский избег этой крайности Аполлинария и установил такую точку зрения на вопрос, при которой истина единства личности Христа не идет в разрез с признанием целости и полноты как божественной, так и человеческой природ. Следовательно, он установил такую точку зрения, которая исключала также и крайность учения Нестория. Последний, увлекаясь идеею различия природ во Христе, настолько разобщил их что в конце концов превратил их в два самостоятельные лица, – и Христос, таким образом, оказался у него двухприродным и в тоже время двухличным существом. Кирилл же Александрийский, – повторяем, – наоборот, мыслил две природы во Христе в таком тесном, нераздельном, строго гармоническом сочетании и единстве, что имел полное право говорить только о единой личности Христа Искупителя. По его собственным словам, чрез непостижимое соединение и объединение двух разносущных и неподобных природ образовалась единая личность. Мы знаем, – говорит он, – только единого Христа и Господа Иисуса, Сына Божия, который в одно и тоже время есть и Бог и человек . Единство Бога и человека в личности Христа настолько совершенно и неразрывно, что в Нем Единородный и Перворожденный является одним и тем же; Единородный так же, как и Логос, рожденный из существа Бога Отца, соединились настолько тесно, что мы должны исповедовать Христа не только «Богом по существу, но и человеком по плоти». При этом нельзя мыслить ни о каком разобщении этих природ; так что Еммануила (– это любимое наименование святой Кирилл Александрийский употребляет для обозначения единой богочеловеческой личности Христа –) нельзя уже более представлять себе в отдельности ни Богом, ни человеком, а только Богочеловеком. Правда, для обыкновенного сознания человека и после своего соединения природы Христа кажутся еще двумя различными сущностями, но уже настолько тесно связанными одна с другой, что должны представляться в то же время единым целым, сохраняющим только особенности той и другой. Следовательно, это единство природ должно понимать не в том смысле, что между ними произошло полное смешение, полное слияние и поглощение одной природы другою, – как это допускал в приложении к теории Кирилла Александрийского его противник Несторий. Подобного слияния и смешения природ в единой личности Христа святой Кирилл Александрийский совершенно не допускал. Что это действительно так, – доказывает в значительной степени его учение о неизменяемости божественного существа. неизменяем по природе, следовательно, и Сын Божий, Божественное Слово, соединившись с человеком, – Христом, не мог слиться с человеческою природой последнего до степени полного смешения, полного поглощения божеской природы человеческою природой. Что Бог, даже в том случае, когда снизошел до человеческой природы и сделался таким образом плотью, не перестал быть Богом; что он, сделавшись человеком, все равно остается сам по себе Богом, при том Богом абсолютным, вечно и неизменно тожественным, – это положение составляет, можно сказать, главный и существенный пункт во всей теории святого Кирилла Александрийского, – такой пункт, к которому он возвращается и который защищает всякий раз, когда его противники упрекают его в допущении мысли о слиянии и смешении природ.
Если же, таким образом, святой Кирилл Александрийский был чужд идеи сорастворения божества с человечеством, то есть идеи поглощения божества человечеством Христа, то он был чужд и как раз обратной крайности, именно идеи поглощения человечества Христа божеством Божественного Слова, – как это выходило с точки зрения умозрений Аполлинария. По учению святого Кирилла Александрийского, человек Христос, сделавшись Богом, не перестал быть в то же время и человеком в полном смысле этого слова, в полном составе его природы. Если мы допустим и признаем справедливым противоположное мнение, граничащее с заблуждением Аполлинария, то тогда, – по мнению святого Кирилла Александрийского, – нужно будет признать призрачным и самое воплощение Бога Слова, тогда потеряет истинный смысл и самое дело искупления; следовательно, тогда нужно встать на докетическую точку зрения. Таким образом, святой Кирилл Александрийский одинаково твердо держался как того положения, что Христос есть истинный и совершенный Бог , так и того положения, что он есть столь же истинный и совершенный человек .
Правда, аполлинаристы, при таком понимании общего состава единой личности Христа, могли поставить святому Кириллу Александрийскому в упрек то, что в данном случае признание целостности двух природ во Христе должно повести к мысли о двухличности, о двухипостасности Христа; словом, они могли изобличить его в крайности несторианства. Но святой Кирилл Александрийский, постоянно имея в виду подобное возражение и с целью опровергнуть и отвергнуть крайность несторианского представления о двухличности Христа, открыто и ясно заявлял в своих сочинениях, что двойственность полных и совершенных природ должно представлять себе тесно объединенною в единой личности Христа. Такое объединение, – по его мнению, – нужно представлять не только в мысли, в идее, – как этого хотел Несторий и как это выходило с точки зрения его общих посылок, – но именно объединением и единением реальным , при котором с личностью Христа нельзя соединять представления о двух, но только об одном Христе. Христос составляет единое лицо и именно единое лицо Богочеловека; при чем и двойственность природ и единство лица во Христе, – по мнению святого Кирилла Александрийского, – нужно мыслить совершенно реально.
Признавши, таким образом, положение о реальном объединении в личности Христа двух реально существующих природ – божеской и человеческой, святой Кирилл Александрийский, вполне естественно, должен был провести также мысль о реальном общении свойств этих двух присущих Христу природ.
Но, однако, в данном случае мы встречаемся уже с таким пунктом учения святого Кирилла Александрийского, при котором он чувствовал большое затруднение и, видимо, сам опасался, как бы ему при своем учении о единстве личности Христа, не впасть в противоречие с самим собою. Если родился, как человек, то не может ли показаться в то же время, что, в виду тесного общения человека с Богом, и родился-то точно также сам Бог, то есть Бог по Своему божеству? Ведь, если единство, как такое, может быть истинно реальным и существенным только тогда, когда все, прилагаемое к Богу, мы должны относить в то же время и к человеку, – то не следует ли отсюда прямо и естественно заключение, что все, чем обладает человек и что свойственно ему по природе, должно с таким же правом быть отнесено и к Богу? Но святой Кирилл Александрийский, насколько решительно допускает выражение «Богородица» в его полном догматическом значении в приложении к личности святой Девы Марии, насколько решительно полагает это выражение в основу всех своих догматических построений – настолько же осторожно он умалчивает о том, чтобы признать рождение Бога по существу при посредстве святой Девы. Во многих местах своих сочинений он прямо и решительно восстает против той мысли, что Сын Божий, будто бы, только при посредстве Марии в первый раз родился. Рождение Бога Слова по божественному естеству нельзя мыслить в акте рождения Христа Девою Марией уже по одному тому, что признание такого рождения прямо противоречило бы вечности и неизменяемости божественного существа. Таким образом, как в приложении к Сыну Божию нельзя говорить, что Бог родился по божественному существу, точно так же нельзя говорить в приложении к нему и того, что Бог страдал, умер, возрастал, был обрезан и прочее. Во всех этих случаях святой Кирилл Александрийский выражается, что Бог страдал, как человек; Бог умер, возрастал, был обрезан и так далее, как человек.
Но, – спрашивается, – если Богу нельзя приписывать того, что свойственно Христу, как человеку, то не значит ли это уничтожать единство и общение свойств двух присущих Христу природ? Не значит ли это уничтожить жизненность основного принципа всей христологии святого Кирилла Александрийского? Святой отец устраняет силу этого возражения указанием самого момента, когда Сын Божий соединился с человеком Иисусом. По его общему положению, таинство воплощения имеет две стороны: идеальную и реальную. До момента зачатия Девою Сына Христа Божественный Логос еще только в идее, в представлении Божественного разума имел совершить воплощение; тогда, – стало быть, – и самое соединение Логоса со Христом было еще только идеальным, умопредставляемым, промыслительным в тесном смысле этого слова, οἰκονομικός, как он выражается. После же зачатия святой Девою человека-Христа совершилось уже реальное соединение Логоса со Христом; только с этого момента Сын Божий вступил в тесное существенное общение с рожденным сыном Марии и составил с ним единую личность Богочеловека. Следовательно, только с этого момента существенно-реального объединения двух природ – божественной и человеческой в единой личности Христа – наступило и самое общение свойств той и другой природы.
Утверждая положение о богочеловечестве Христа, святой Кирилл Александрийский должен был решить также и специальный вопрос о способе ипостасного соединения божества и человечества. Разрешить вполне эту непостижимую тайну, – по его мнению, – невозможно, но приблизить, хотя несколько, к человеческому сознанию можно. Поэтому святой Кирилл Александрийский обращается к некоторым аналогиям и при помощи их старается, насколько возможно, выяснить, каким именно образом Бог и человек соединились между собою в одну ипостась Сына Божия, не разделяя и не сливая при этом своих разных природ. Между прочим, он сравнивает ипостасное единение с отношением огня к горючим материалам. Огонь неразрывно соединяется с горючим веществом, так что отделить его совершенно невозможно; но, при этом единении огня и вещества, оба элемента все-таки остаются совершенно различными, так что, ни огонь не ест вещество, ни вещество не ест огонь. Подобно этому неразрывному и неслиянному единению огня и вещества, святой Кирилл Александрийский и думал представить себе единение и сближение божества и человечества во Христе. Само собою понятно, что грубый пример не мог точно выяснить подлинной мысли церковного учения. Огонь уничтожает горючее вещество, между тем как божество Спасителя не уничтожает Его человечества, а только соединилось с ним в такое же неразрывное единение, в каком находятся между собою огонь и вещество горящего светильника. Чтобы точнее выразить свою мысль о возможности неизменного существования соединенных воедино природ Спасителя, святой Кирилл Александрийский обращается еще к другой аналогии, – к сравнению этой истины с истиною соединения тела и души в единстве личности человека. Душа и тело человека составляют в нем две сущности, совершено различные, которые, сохраняя все свои особенности и свойства, в то же время тесно соединены между собою, но при том так, что взаимно не поглощают друг друга. Точно так же нужно мыслить и способ сочетания и единения природ в лице Спасителя. Они составляют едино в личности Христа, они – ἕνωσις καϑ ὑπόστασιν, но в то же время они нераздельно-неслиянны между собою и, таким образом, не претворяясь одна в другую и не поглощаясь взаимно одна другою, составляют собственно две природы, а не одно общее претворенное существо. Спаситель жил совершенно человеческою жизнью; следовательно, Его человеческая природа от соединения с божеством не потерпела никакого изменения, не сделалась какою-либо другою в сравнении с общею человеческою природой, так что все необходимые человеческие отправления нашей природы были в той же мере присущи человечеству Сына Божия, в какой они присущи и нам. В Нем не слились и не отожествились божество и человечество, а остались разными природами, каждая со своими естественными свойствами, так что как свойство тела нельзя представить в Слове, Которое было в начале, так, наоборот, – и свойств Божества нельзя мыслить в природе плоти. Соединенные во едино природы Христа существовали, хотя и неразрывно (ἀδιαιρετῶς) в силу ипостасного единства божества и человечества (ἕνωσιν καϑ ὑπόστασιν), однако и неслиянно (ἀσυγχίτως) в силу их совершенного различия по сущности и свойствам.
Таким образом, в противоположность учению своего противники Нестория, святой Кирилл Александрийский настаивал на той мысли что есть истинный и совершенный Бог, а в противоположность аполлинарианской точке зрения, в которой его самого обвиняли антиохийцы, – он утверждал, что в лице Иисуса Христа истинный и совершенный Бог вступил в единение с истинным и совершенным человеком.
Но противники святого отца усматривали в такой постановке и формулировке учения неразрешимые противоречия; самый факт воплощения – в смысле учения святого Кирилла Александрийского – им представлялся невозможным. Основания этой невозможности сводились собственно к следующим трем положениям: а) воплощение унижает собою божество; б) оно подвергает страданию Бесстрастного и в) оно ограничивает вещественными формами плоти Беспредельного. – Святой Кирилл Александрийский разрешает все эти возражения. Касаясь первого из них, он совершенно законно ставит следующий вопрос: в чем же собственно нужно усматривать это унижение? Если бы мы предложили этот вопрос древним гностикам, то они, конечно, уверили бы, что божество унижается от соприкосновения с принципом зла – материей, и потому вполне согласились бы дать Спасителю не материальное, а какое-нибудь другое, особенное тело. Святой Кирилл Александрийский эту гностическую точку зрения, отчасти присущую аполлинарианам, а отчасти и Несторию; опроверг указанием полной бесцельности такого рода воплощения. По его мнению, чтобы действительно исцелить больного, нужно, конечно, давать лекарство не здоровому, а самому больному; больным же был человек; следовательно, и в воплощении нужно было воспринять Богу для уврачевания обыкновенную человеческую природу. В противном случае и самое дело искупления потеряло бы свое реальное значение и само по себе было бы делом призрачным и не достигающим цели. И, наоборот, если бы дело искупления было совершено не самим воплотившимся Богом, а только человеком – носителем божества, – то тогда и самое искупление было бы невозможно, потому что оно представлялось бы только делом человеческим, и имеющим лишь нравственную силу и принудительность.
Впрочем, противникам святого Кирилла Александрийского казалось унизительным не столько то, что Бог воплотился, сколько то, что Он повиновался повелениям, подчинялся человеческим законам и нес крест. В этом они видели крайнее унижение божества и вместе с тем препятствие к Его воплощению. Но святой Кирилл Александрийский замечает, что в факте истинного и ипостасного соединения Бога с человеком проявилось вовсе не унижение, а, напротив, необычайное действие божественной силы, которое вполне справедливо составляет предмет вечного удивления для всех разумных веществ. Вот почему все проповедники христианства указывают преимущественное чудо таинства воплощения в том, что Бог явился во плоти, что Слово стало плотью, и явило, таким образом, преизбыток Своей божественной силы. Итак, воплощение не унижает божества, потому что под кажущимся покровом унижения с невыразимою силой сияет Его вечная слава.
Но если самый факт воплощения не унижает божества, то не унижается ли божество тем, что оно в данном случае, принявши истинную плоть человека, должно жить изменчивою жизнью этой плотни и потому само должно как бы страдать и измениться? В таком виде противники святого Кирилла Александрийского выставляли второе возражение против его учения о воплощении Слова.
Разбирая это второе возражение, святой Кирилл Александрийский, прежде всего, попытался установить точное понятие страсти, страдания. По его мнению, страстью нужно называть далеко не все то, что обыкновенно называется этим именем. Обыкновенно мы называем страстными все изменения, какие происходят в нашей жизни и природе: рождение, голод, жажду, печаль, гнев, сон, и так далее, между тем как все эти действия природы не могут быть страстными. С этой точки зрения святой отец и рассматривает самые факты человеческой жизни Спасителя, на которые указывали, как на унижающие божество факты страсти. По мнению святого Кирилла Александрийского, в рождении Бога Слова, а равным образом и во всех действиях, и проявлениях усвоенной им человеческой природы, как «действиях природных», нет ничего унижающего достоинство божественной сущности. Постыден только порок, а не природа; следовательно, только общение с пороком было бы недостойно Божества. Вот почему, отвергая причастие Слова Божия пороку, святой Кирилл Александрийский в то же время не усматривал ничего невозможного и унижающего для божественного Слова в самом факте Его воплощения и в самом обитании Его в человеческом теле. Тем более что и самое рождение, по его мнению, совершилось абсолютно бесстрастно и непорочно. Следовательно, высота божества вполне сохранилась и в человеческом рождении Спасителя.
Опровергнувши два указанных возражения, святой Кирилл Александрийский касается далее и третьего возражения, по которому воплощение Бога Слова, будто бы, должно вести к ограничению беспредельного Бога. Впрочем, святой Кирилл Александрийский опровержением этого возражения занимается очень мало в виду его крайней нелепости в самой его основе; да это возражение и вообще было неприложимо к учению святого отца. Последний, проводя мысль об ипостасном единении в личности Христа двух естеств, и не думал даже говорить об ограничении божественного естества. По нему, Бог Слово как до воплощения, так и по воплощении одинаково есть беспредельный и неограниченный Бог. А чтобы прояснить возможность пребывания в конечном человеке беспредельного Бога, святой отец снова обращается к сравнению этого пребывания с отношением души к телу. Тело, противоположное духу по своей природе, строго ограничено своими материальными очертаниями и постоянно находится в известных пределах; между тем дух, свободный от всяких материальных очертаний, хотя и связан неразрывно со своим материальным телом, однако, имеет полную возможность своею мыслию выступать за пределы своего ограниченного бытия, возноситься до небес, погружаться в бездны, проходить всю шпроту вселенной. Действительно, на основании этого примера можно сделать вполне верное предположение, что если ограниченная по своей природе душа, несмотря на свою связь с определенными очертаниями тела, все-таки до некоторой степени представляется безразличною по своей мысли, то тем более безграничное в собственном смысле божество, не смотря на свое соединение с человечеством, должно быть безграничным не только в мысли, но и по природе.
В тесной логической связи с христологиею святого Кирилла Александрийского находится его учение о таинстве евхаристии, которое служит теперь предметом оживленного спора между старокатолическими и православными богословами (смотреть у профессора П.П. Пономарева Учение святого Кирилла об евхаристии в «Православном Собеседнике» 1903 г., стр. 659–736). Как и в христологии, святой Кирилл Александрийский оттеняет по преимуществу духовную сторону таинства, но в то же время ясно и очень определенно учит о реальном присутствии истинного тела и крови Христовых в евхаристических дарах. Особенно важное место, где изображаются учение святого Кирилла Александрийского во всей полноте и ясности, находится в Толковании на Евангелие Матфея (Migne gr. t. LXXII, col. 452). «Господь ясно сказал: сие есть тело Мое и сия есть кровь Моя , чтобы ты не счел того, что видишь, просто за образ, но чтобы ты знал, что предлагаемое тебе, несомненно, превращается (μεταποιεῖσϑαι) неким таинственным образом в тело и кровь Христа. Приобщаясь их, мы воспринимаем в себя животворящую и освящающую силу Христа. Ибо должно, чтобы Он чрез Святого Духа, как прилично Богу, сорастворялся в нас действительно с нашими телами чрез святую Его плоть и драгоценную кровь, что мы подлинно и получаем в животворящем благословении как бы в хлебе и вине с тою целью, чтобы мы не смущались, видя предлагаемые плоть и кровь на святых церковных жертвенниках». Таким образом ясно, что мысль о простой только консубстанциации (в духе старокатолического учения) совершенно неприложима к учению об евхаристии святого Кирилла Александрийского.
Проф. Л. Писарев