В тему о врачах, убивающих долго, дорого и мучительно, по всем правилам медицинской науки. Старая, но правильная статья The Wall Street Journal.
Доктор медицины из Южной Калифорнии рассказал, почему многие врачи носят кулоны с надписью «Не откачивать», чтобы им не делали непрямой массаж сердца в случае клинической смерти. А также - почему они предпочитают умирать от рака дома.
Много лет назад, Чарли, уважаемый врач-ортопед и мой наставник, обнаружил у себя в животе какой-то комок. Ему сделали диагностическую операцию. Диагноз - рак поджелудочной железы. Операцию делал один из лучших хирургов страны. Он даже разработал операцию, которая утраивала вероятность прожить пять лет после постановки диагноза именно этого вида рака с 5 до 15 %, хотя качество жизни при этом было бы очень низким. Чарли был совершенно не заинтересован в операции. Он выписался из больницы на следующий день, закрыл свою врачебную практику и больше ни разу не ступил ногой в больницу. Вместо этого он посвятил все свое оставшееся время семье. Его самочувствие было хорошим, насколько это возможно при диагнозе рак. Спустя несколько месяцев он умер дома. Чарли не лечился химиотерапией, не облучался радиацией и не делал операций. Государственная страховка для пенсионеров Медикер почти что ничего не потратила на его содержание и лечение.
Эту тему редко обсуждают, но врачи тоже умирают. И они умирают не так, как другие люди. Поразительно не то, как много врачи лечатся перед смертью по сравнению с другими американцами, а то, насколько редко они обращаются к врачам, когда дело близится к концу. Врачи борются со смертью, когда дело идет об их пациентах, при этом у них самих очень спокойное отношение к собственной смерти. Они точно знают что произойдет. Они знают какие варианты у них есть. Они могут себе позволить любой вид лечения. Но они уходят тихо.
Естественно, врачи не хотят умирать. Они хотят жить. В то же время, они знают достаточно о современной медицине, чтобы понимать границы возможностей науки. Они так же знают достаточно о смерти, чтобы понимать чего больше всего боятся все люди - смерть в мучениях и смерть в одиночестве. Они говорят об этом со своими семьями. Врачи хотят быть уверены, что когда придет их час, никто не будет героически спасать их от смерти, ломая ребра в попытки оживить их непрямым массажем серца (а это именно то, что происходит, когда это делают правильно).
Практически все медработники хотя бы раз были свидетелями “тщетного лечения”, когда не было никакой вероятности, что смертельно больному пациенту станет лучше от лечения самыми последними достижениями медицины. Пациенту вспорют живот, навтыкают в него трубок, подключат к аппаратам и отравят лекарствами. Именно то происходит в реанимации и стоит десятки тысяч долларов в сутки. За эти деньги люди покупают страдания, которые мы не причиним даже террористам. Я сбился со счета сколько раз мои коллеги говорили мне примерно следующее: “Пообещай мне, что если ты увидишь меня в таком состоянии, ты меня убьешь”. Они говорят это на полном серьезе. Некоторые медики носят кулоны с надписью “Не откачивать”, чтобы врачи не делали им непрямой массаж сердца. Я даже видел одного человека, который сделал себе такую татуировку.
Лечить людей, причиняя им страдания, мучительно. Врачей обучают собирать информацию не показывая свои чувства, но между собой они говорят то, что переживают. “Как люди могут так истязать своих родных?”, - вопрос, который преследует многих врачей. Я подозреваю, что вынужденное причинение страданий пациентам по желанию семей - одна из причин выского процента алкоголизма и депрессии среди медработников по сравнению с другими профессиями. Для меня лично это была одна из причин, по которой последние десять лет я не практикую в стационаре.
Что случилось? Почему врачи прописывают лечение, которое они бы никогда не прописали сами себе? Ответ, простой или не очень - пациенты, врачи и система медицины в целом.
Чтобы лучше представить какую роль играют сами пациенты, представьте себе следующую ситуацию. Человек потерял сознание, и его привезли по скорой в больницу. Никто не предвидел такого сценария, поэтому заранее не было оговорено что делать в таком случае. Это очень распостраненная ситуацию. Родственники напуганы, потрясены и путаются в бесчисленном числе разнообразных вариантов лечения. Голова идет кругом. Когда врачи спрашивают “Хотите ли вы, чтобы мы “сделали все”?”, - родные говорят “да”. И начинается ад. Иногда семья на самом деле хочет “сделать все!, но чаще всего они просто хотят, чтобы было сделано все в разумных пределах. Проблема заключается в том, что обыватели часто не знают что разумно, а что нет. Запутавшиеся и скорбящие они могут и не спросить или не услышать, что говорит врач. А врачи, которым было велено “сделать все”, будут делать все, разумно это или нет.
Такие ситуации случаются спошь и рядом. Ситуация еще больше усугубляется тем, что у людей есть нереалистичные ожидания о том, что могут сделать врачи. Многие думают, что искусственный массаж сердца - надежный способ реанимации, хотя большинство людей все равно умирают или же выживают глубокими инвалидами. Я принял сотни пациентов, которых привозили ко мне в больницу после реанимации искусственным массажем сердца. Лишь один из них, здоровый мужчина со здоровым сердцем, вышел из больницы своими ногами. Если пациент серьезно болен, стар, у него смертельная болезнь, вероятности хорошего исхода реанимации почти что не существует, при этом вероятность страданий почти что 100%. Нехватка знаний и нереалистичные ожидания приводят к плохим решениям о лечении.
Конечно же, не только пациенты виноваты в сложившейся ситуации. Врачи делают бесполезное лечение возможным. Проблема заключается в том, что даже врачи, которые ненавидят тщетное лечение, вынуждены удовлетворять желания пациентов и их родстввенников. Представьте снова травмапункт в больнце. Родственники рыдают и бьются в истерике. Они впервые видят врача. Для них он полный незнакомец. В таких условиях крайне сложно наладить доверительные отношения между врачом и родными пациента. Люди склонны заподозрить врача в нежелании возиться со сложным случаем, экономии денег или своего времени, особенно, если врач не советует продолжать реанимацию.
Не все врачи умеют разговаривать с пациентами на доступном и понятном языке. У кого-то это получаетя лучше, у кого-то хуже. Некоторые врачи более категоричны. Но все врачи сталкиваются с похожими проблемами. Когда мне нужно было объяснять родственникам больного о различных вариантах лечения перед смертью, я как можно раньше рассказывал им только о тех возможностях, которые были разумны в данных обстоятельствах. Если родные предлагали нереалистичные варианты, я простым языком доносил до них все отрицательные последствия такого лечения. Если семья все же настаивала на лечении, которое я считал бессмысленным и вредным, я предлагал перевести их в ведение другого врача или больницы.
Нужно ли мне было быть более настойчивым, убеждая родстенников не лечить смертельного больных пациентов? Некоторые из случаев, когда я отказался лечить пациента и передал их другим врачам, до сих пор преследуют меня. Одна из моих любимых пациенток была юристом из знаменитого политического клана. У нее была тяжелая форма диабета и ужасное кровообращение. У нее на ноге появилась болезненная рана. Я пытался сделать все, чтобы избежать госпитализации и операции, понимая насколько опасны больницы и хирургическое вмешательство для такой пациентки. Она все же пошла к другому врачу, которого я не знал. Тот врач почти что не знал историю болезни этой женщины, поэтому он решил прооперировать ее - шунтировать тробмозные сосуды на обеих ногах. Операция не помогла восстановить кровоток, а послеоперационные раны не заживали. На ступнях пошла гангрена, и женщине ампутировали обе ноги. Две неделе спустя она умерла в знаменитой больнице, где ее полечили.
Было бы слишком лишко указать пальцем на пациентов и врачей, когда часто и врачи, и пациенты становятся жертвами системы, которая поощраяет чрезмерное лечение. В некоторых печальных случаях врачи просто получают плату за каждую процедуру, которую они делают, поэтому они делают все, что можно, невзирая на то поможет это пациенту или навредит, просто с целью заработать побольше. Намного чаще все же, врачи боятся, что семья пациента будет их судить, поэтому они делают все, что просит семья, не выражая своего мнения родным пациента, чтобы не было никаких проблем.
Даже если человек заранее подготовился и подписал нужные бумаги, где высказал свои предпочтения о лечении перед смертью, система все равно может сожрать пациента. Одного из моих пациентов звали Джек. Джеку было 78 лет, он болел в течение многих лет и пережил 15 серьезных операций. После всех перепетий Джек совершенно уверенно предупредил меня, что никогда ни при каких обстоятельствах он не хочет оказаться на аппаратах искусственного дыхания. И вот, однажды в субботу, у Джека случился инсульт. Его доставили в больницу в бессознательном состоянии. Жены Джека не было с ним. Врачи сделали все возможное, чтобы его откачать, и перевели в реанимацию, где подключили к аппарату искусственного дыхания. Джек боялся этого больше всего в жизни! Когда я добрался до больницы, я обсудил пожелания Джека с персоналом и его женой. На основании моих документов, составленных с участием Джека, я смог отключить его от аппаратуры, поддерживающей жизнь. Потом я просто сел и сидел с ним. Через два часа он умер.
Несмотря на то, что Джек составил все нужные документы, он все равно умер не так, как хотел. Система вмешалась. Более того, как я узнал позже, одна из медсестер накляузничала на меня за то, что я отключил Джека от аппаратов, а значит совершил убийство. Т.к. Джек заранее прописал все свои пожелания, мне ничего не было. Но все же угроза полицейского расследования вселяет ужас в любого врача. Мне было бы легче оставить Джека в больнице на аппаратуре, что было явно против его желания, продлевая его жизнь и страдания еще на несколько недель. Я бы даже заработал побольше деньжат, а страховая компания Медикер получила бы счет на дополнительные $500,000. Неудивительно, что врачи склонны перелечивать.
Но себя врачи все же не перелечивают. Они ежедневно видят последствия чрезмерного лечения. Почти что каждый человек может найти способ мирно умереть дома. У нас есть множество возможностей облегчить боль. Хосписный уход помогает смертельно больным любям провести последние дни жизни комфортно и достойно, вместо того, чтобы страдать от напрасного лечения. Поразительно, что люди, за которыми ухаживает хоспис, живут дольше, чем люди с такими же болезнями, которых лечат в больнице. Я был приятяно поражен, когда услышал по радио, что известный журналист Том Викер “умер мирно дом в окружении семьи”. Такие случаи, слава богу, встречаются все чаще.
Нескольько лет назад у моего старшего двоюродного брата Торча (torch - фонарь, горелка; Торч родился дома при свете горелки) случилась судорога. Как оказалось впоследствие, у него был рак легких с метастазами в мозг. Я договорился с разными врачами, и мы узнали, что при агрессивном лечении его состояния, что означает три-пять визитов в больницу для химиотерапии, он проживет около четырех месяцев. Торч решил не лечиться, переехал жить ко мне и только принимал таблетки от набухания мозга.
Следующие восемь месяцев мы жили в свое удовольствие, прямо как в детстве. Впервые в жизни съездили в Диснейленд. Сидели дома, смотрели спортивные передачи и ели то, что я готовил. Торч даже поправился на домашних харчах, а не больничной еде. Его не мучали боли, а расположение духа было боевым. Однажды он не проснулся. Три дня он спал как в коме, а потом умер. Стоимость медицинского ухода в течение восьми месяцев - около 20 долларов. Стоимость таблеток, которые он принимал.
Торч не был врачом, но он знал, что хотел жить, а не существовать. Не все ли мы хотим этого же? Если и существует супер-пупер уход за умирающими, то это достойная смерть. Что касается меня лично, то мой врач оповещен о моих пожеланиях. Никакого героизма. Я тихо уйду в ночь. Как мой наставник Чарли. Как мой двоюродный брат Торч. Как мои коллеги врачи.
Источник
Каждый день врачи борются за здоровье, а то и за жизнь своих пациентов. Такова их работа. Часть этой работы – реанимационные мероприятия, когда больного приходится буквально вырывать из лап смерти, когда счет идет уже не на минуты, а на секунды. При этом среди самих докторов пользуется спросом татуировка “не реанимировать”. Да, нашему салону не раз приходилось сталкиваться с выполнением рисунка именно по такому эскизу. Почему же так происходит? Почему сами медики просят, чтобы в критической ситуации коллеги не спасали им жизнь? Попробуем разобраться.
Медицинские татуировки
Нательные узоры, так или иначе связанные с информацией медицинского характера, представлены довольно широким списком. Например, солдаты, отправляющиеся в горячую точку, набивают на своем теле резус-фактор и группу крови. Аналогичная информация, согласно требованиям, должна быть указана на жетонах и шевронах, но размещение ее на теле – вариант куда более надежный. В данном случае делается это для того, чтобы упростить задачу врачей при проведении реанимационных мероприятий, терапии, нередко предполагающей переливание крови. Такие эскизы распространены и у представителей других профессий, которые связаны с непосредственной угрозой для жизни.
Врачи, однако, придерживаются совершенно иной точки зрения и просят “не откачивать”. Соответствующий рисунок наносится на область сердца, так как все реанимационные мероприятия предполагают воздействие именно на этот орган, будь то непрямой массаж, электроток или адреналиновая инъекция. Графически узор весьма вариативен, он может представлять собой и простую надпись (сделанную, как правило, на нескольких языках), и нечто более оригинальное, например, стилизованное изображение кардиограммы или перечеркнутое изображение дефибриллятора, сопровождаемое надписью. Некоторые делают такие картинки на руках, в районе запястья, там, где обычно принято прощупывать пульс.
Почему так происходит?
Почему же доктора решаются на такие тату? Многие делают их из-за того, что прекрасно понимают, какой может быть жизнь после реанимации. Каждый день доктора спасают пациентов, перенесших инфаркты и инсульты, сопряженные с остановкой сердца. Вообще сама остановка сердца – это уже критическая, крайняя реакция организма, говорящая о серьезных повреждениях, восстановление после которых возможно лишь в единичных случаях. Регулярно можно наблюдать, что человек, перенесший остановку, уже не может вернуться к обычной жизни, становится ограниченным в физических возможностях, доставляет массу неудобств родным и близким. Нередки и случаи вегетативного состояния. Таким образом татуировка предстает осознанным выражением воли человека относительно своего тела.
Кто-то предпочитает делать такую татуировку, столкнувшись с серьезным заболеванием. Для кого-то данный выбор осознан еще с молодых и здоровых лет. Кто-то наносит на тело соответствующую надпись с приближением старости. В любом случае, мотив один – это желание уйти из этого мира спокойно и достойно, без страданий, боли и постоянного наблюдения рядом близких людей, которые также находятся в подавленном состоянии из-за невозможности помочь родному человеку.
Законодательный аспект
Начнем с России. Имеет ли право скорая помощь не проводить реанимационные мероприятия, если на теле пострадавшего значится соответствующая надпись? Согласно действующим законодательным нормам, реанимация не проводится исключительно в следующих случаях:
- Клиническая смерть, выражающаяся в остановке дыхания и кровообращения, сопряженная с достоверной информацией о том, что у пострадавшего имеются заболевания и травмы, несовместимые с жизнью.
- Биологическая смерть.
Татуировка в данном случае не может рассматриваться в качестве подтверждения того, что у человека имеются какие-либо несовместимые с жизнью патологии. Получается, что в России особого практического смысла в таком узоре нет, так как врачебная бригада обязана предпринимать соответствующие действия. Ответ на вопрос “можно ли не реанимировать такого пациента” окажется отрицательным, как противоречащий требованиям законодательства.
В западных государствах ситуация несколько иная. Эти страны считаются больше ориентированными на пациентов, на их желания, а не на закон, а потому там татуировка вполне может рассматриваться в качестве письменного подтверждения пострадавшего о том, что он не желает подвергаться реанимации в ситуациях, угрожающих его жизни. В практике есть подобные случаи, комиссия по этике полностью поддерживала в них докторов, решивших выполнить пожелания пациента.
Впрочем, некоторые носят такие татуировки не по своей воле. Имела место ситуация, когда мужчина проиграл спор и вынужден был сделать на груди такую татуировку. Спасло его то, что при ухудшении здоровья он поступил в больницу в сознании и успел оповестить врачей о том, что татуировка не отражает его реального пожелания, что было отражено в соответствующих документах.
Салон Syndicate Tattoo категорически не рекомендует делать татуировки подобного плана на спор или в состоянии опьянения. Пускай даже в России они не имеют законной силы, в Европе или США они могут рассматриваться совершенно серьезно и последствия могут быть опасными.
Доктора и татуировки
Довольно часто нам приходится сталкиваться с вопросом о том, можно ли вообще медикам иметь татуировки. Спешим ответить: законодательство никаких ограничений в этом плане не накладывает. Впрочем, реальное положение дел таково, что иногда могут возникнуть проблемы с трудоустройством, если нательный узор расположен на видном месте. Негативный момент и в том, что многие пациенты негативно относятся к докторам с татуировками, не доверяют им, боятся. В особенности, это относится к людям старшего поколения. С этим пока бесполезно бороться, такова уж наша реальность. Так что мы советуем представителям благородных медицинских специальностей располагать свою нательную живопись там, где она не будет заметной. Благо, халаты очень хорошо скрывают почти все участки кожи.
Доктор медицины из Южной Калифорнии рассказал, почему многие врачи носят кулоны с надписью «Не откачивать», чтобы им не делали непрямой массаж сердца в случае клинической смерти. А также - почему они предпочитают умирать от рака дома.
Много лет назад, Чарли, уважаемый врач-ортопед и мой наставник, обнаружил у себя в животе какой-то комок. Ему сделали диагностическую операцию. Диагноз - рак поджелудочной железы. Операцию делал один из лучших хирургов страны. Он даже разработал операцию, которая утраивала вероятность прожить пять лет после постановки диагноза именно этого вида рака с 5 до 15 %, хотя качество жизни при этом было бы очень низким. Чарли был совершенно не заинтересован в операции. Он выписался из больницы на следующий день, закрыл свою врачебную практику и больше ни разу не ступил ногой в больницу. Вместо этого он посвятил все свое оставшееся время семье. Его самочувствие было хорошим, насколько это возможно при диагнозе рак. Спустя несколько месяцев он умер дома. Чарли не лечился химиотерапией, не облучался радиацией и не делал операций. Государственная страховка для пенсионеров Медикер почти что ничего не потратила на его содержание и лечение.
Эту тему редко обсуждают, но врачи тоже умирают. И они умирают не так, как другие люди. Поразительно не то, как много врачи лечатся перед смертью по сравнению с другими американцами, а то, насколько редко они обращаются к врачам, когда дело близится к концу. Врачи борются со смертью, когда дело идет об их пациентах, при этом у них самих очень спокойное отношение к собственной смерти. Они точно знают что произойдет. Они знают какие варианты у них есть. Они могут себе позволить любой вид лечения. Но они уходят тихо.
Естественно, врачи не хотят умирать. Они хотят жить. В то же время, они знают достаточно о современной медицине, чтобы понимать границы возможностей науки. Они так же знают достаточно о смерти, чтобы понимать чего больше всего боятся все люди - смерть в мучениях и смерть в одиночестве. Они говорят об этом со своими семьями. Врачи хотят быть уверены, что когда придет их час, никто не будет героически спасать их от смерти, ломая ребра в попытки оживить их непрямым массажем серца (а это именно то, что происходит, когда это делают правильно).
Практически все медработники хотя бы раз были свидетелями “тщетного лечения”, когда не было никакой вероятности, что смертельно больному пациенту станет лучше от лечения самыми последними достижениями медицины. Пациенту вспорют живот, навтыкают в него трубок, подключат к аппаратам и отравят лекарствами. Именно то происходит в реанимации и стоит десятки тысяч долларов в сутки. За эти деньги люди покупают страдания, которые мы не причиним даже террористам. Я сбился со счета сколько раз мои коллеги говорили мне примерно следующее: “Пообещай мне, что если ты увидишь меня в таком состоянии, ты меня убьешь”. Они говорят это на полном серьезе. Некоторые медики носят кулоны с надписью “Не откачивать”, чтобы врачи не делали им непрямой массаж сердца. Я даже видел одного человека, который сделал себе такую татуировку.
Лечить людей, причиняя им страдания, мучительно. Врачей обучают собирать информацию не показывая свои чувства, но между собой они говорят то, что переживают. “Как люди могут так истязать своих родных?”, - вопрос, который преследует многих врачей. Я подозреваю, что вынужденное причинение страданий пациентам по желанию семей - одна из причин выского процента алкоголизма и депрессии среди медработников по сравнению с другими профессиями. Для меня лично это была одна из причин, по которой последние десять лет я не практикую в стационаре.
Что случилось? Почему врачи прописывают лечение, которое они бы никогда не прописали сами себе? Ответ, простой или не очень - пациенты, врачи и система медицины в целом.
Чтобы лучше представить какую роль играют сами пациенты, представьте себе следующую ситуацию. Человек потерял сознание, и его привезли по скорой в больницу. Никто не предвидел такого сценария, поэтому заранее не было оговорено что делать в таком случае. Это очень распостраненная ситуацию. Родственники напуганы, потрясены и путаются в бесчисленном числе разнообразных вариантов лечения. Голова идет кругом. Когда врачи спрашивают “Хотите ли вы, чтобы мы “сделали все”?”, - родные говорят “да”. И начинается ад. Иногда семья на самом деле хочет “сделать все!, но чаще всего они просто хотят, чтобы было сделано все в разумных пределах. Проблема заключается в том, что обыватели часто не знают что разумно, а что нет. Запутавшиеся и скорбящие они могут и не спросить или не услышать, что говорит врач. А врачи, которым было велено “сделать все”, будут делать все, разумно это или нет.
Такие ситуации случаются спошь и рядом. Ситуация еще больше усугубляется тем, что у людей есть нереалистичные ожидания о том, что могут сделать врачи. Многие думают, что искусственный массаж сердца - надежный способ реанимации, хотя большинство людей все равно умирают или же выживают глубокими инвалидами. Я принял сотни пациентов, которых привозили ко мне в больницу после реанимации искусственным массажем сердца. Лишь один из них, здоровый мужчина со здоровым сердцем, вышел из больницы своими ногами. Если пациент серьезно болен, стар, у него смертельная болезнь, вероятности хорошего исхода реанимации почти что не существует, при этом вероятность страданий почти что 100%. Нехватка знаний и нереалистичные ожидания приводят к плохим решениям о лечении.
Конечно же, не только пациенты виноваты в сложившейся ситуации. Врачи делают бесполезное лечение возможным. Проблема заключается в том, что даже врачи, которые ненавидят тщетное лечение, вынуждены удовлетворять желания пациентов и их родстввенников. Представьте снова травмапункт в больнце. Родственники рыдают и бьются в истерике. Они впервые видят врача. Для них он полный незнакомец. В таких условиях крайне сложно наладить доверительные отношения между врачом и родными пациента. Люди склонны заподозрить врача в нежелании возиться со сложным случаем, экономии денег или своего времени, особенно, если врач не советует продолжать реанимацию.
Не все врачи умеют разговаривать с пациентами на доступном и понятном языке. У кого-то это получаетя лучше, у кого-то хуже. Некоторые врачи более категоричны. Но все врачи сталкиваются с похожими проблемами. Когда мне нужно было объяснять родственникам больного о различных вариантах лечения перед смертью, я как можно раньше рассказывал им только о тех возможностях, которые были разумны в данных обстоятельствах. Если родные предлагали нереалистичные варианты, я простым языком доносил до них все отрицательные последствия такого лечения. Если семья все же настаивала на лечении, которое я считал бессмысленным и вредным, я предлагал перевести их в ведение другого врача или больницы.
Нужно ли мне было быть более настойчивым, убеждая родстенников не лечить смертельного больных пациентов? Некоторые из случаев, когда я отказался лечить пациента и передал их другим врачам, до сих пор преследуют меня. Одна из моих любимых пациенток была юристом из знаменитого политического клана. У нее была тяжелая форма диабета и ужасное кровообращение. У нее на ноге появилась болезненная рана. Я пытался сделать все, чтобы избежать госпитализации и операции, понимая насколько опасны больницы и хирургическое вмешательство для такой пациентки. Она все же пошла к другому врачу, которого я не знал. Тот врач почти что не знал историю болезни этой женщины, поэтому он решил прооперировать ее - шунтировать тробмозные сосуды на обеих ногах. Операция не помогла восстановить кровоток, а послеоперационные раны не заживали. На ступнях пошла гангрена, и женщине ампутировали обе ноги. Две неделе спустя она умерла в знаменитой больнице, где ее полечили.
Было бы слишком лишко указать пальцем на пациентов и врачей, когда часто и врачи, и пациенты становятся жертвами системы, которая поощраяет чрезмерное лечение. В некоторых печальных случаях врачи просто получают плату за каждую процедуру, которую они делают, поэтому они делают все, что можно, невзирая на то поможет это пациенту или навредит, просто с целью заработать побольше. Намного чаще все же, врачи боятся, что семья пациента будет их судить, поэтому они делают все, что просит семья, не выражая своего мнения родным пациента, чтобы не было никаких проблем.
Даже если человек заранее подготовился и подписал нужные бумаги, где высказал свои предпочтения о лечении перед смертью, система все равно может сожрать пациента. Одного из моих пациентов звали Джек. Джеку было 78 лет, он болел в течение многих лет и пережил 15 серьезных операций. После всех перепетий Джек совершенно уверенно предупредил меня, что никогда ни при каких обстоятельствах он не хочет оказаться на аппаратах искусственного дыхания. И вот, однажды в субботу, у Джека случился инсульт. Его доставили в больницу в бессознательном состоянии. Жены Джека не было с ним. Врачи сделали все возможное, чтобы его откачать, и перевели в реанимацию, где подключили к аппарату искусственного дыхания. Джек боялся этого больше всего в жизни! Когда я добрался до больницы, я обсудил пожелания Джека с персоналом и его женой. На основании моих документов, составленных с участием Джека, я смог отключить его от аппаратуры, поддерживающей жизнь. Потом я просто сел и сидел с ним. Через два часа он умер.
Несмотря на то, что Джек составил все нужные документы, он все равно умер не так, как хотел. Система вмешалась. Более того, как я узнал позже, одна из медсестер накляузничала на меня за то, что я отключил Джека от аппаратов, а значит совершил убийство. Т.к. Джек заранее прописал все свои пожелания, мне ничего не было. Но все же угроза полицейского расследования вселяет ужас в любого врача. Мне было бы легче оставить Джека в больнице на аппаратуре, что было явно против его желания, продлевая его жизнь и страдания еще на несколько недель. Я бы даже заработал побольше деньжат, а страховая компания Медикер получила бы счет на дополнительные $500,000. Неудивительно, что врачи склонны перелечивать.
Но себя врачи все же не перелечивают. Они ежедневно видят последствия чрезмерного лечения. Почти что каждый человек может найти способ мирно умереть дома. У нас есть множество возможностей облегчить боль. Хосписный уход помогает смертельно больным любям провести последние дни жизни комфортно и достойно, вместо того, чтобы страдать от напрасного лечения. Поразительно, что люди, за которыми ухаживает хоспис, живут дольше, чем люди с такими же болезнями, которых лечат в больнице. Я был приятяно поражен, когда услышал по радио, что известный журналист Том Викер “умер мирно дом в окружении семьи”. Такие случаи, слава богу, встречаются все чаще.
Нескольько лет назад у моего старшего двоюродного брата Торча (torch - фонарь, горелка; Торч родился дома при свете горелки) случилась судорога. Как оказалось впоследствие, у него был рак легких с метастазами в мозг. Я договорился с разными врачами, и мы узнали, что при агрессивном лечении его состояния, что означает три-пять визитов в больницу для химиотерапии, он проживет около четырех месяцев. Торч решил не лечиться, переехал жить ко мне и только принимал таблетки от набухания мозга.
Следующие восемь месяцев мы жили в свое удовольствие, прямо как в детстве. Впервые в жизни съездили в Диснейленд. Сидели дома, смотрели спортивные передачи и ели то, что я готовил. Торч даже поправился на домашних харчах, а не больничной еде. Его не мучали боли, а расположение духа было боевым. Однажды он не проснулся. Три дня он спал как в коме, а потом умер. Стоимость медицинского ухода в течение восьми месяцев - около 20 долларов. Стоимость таблеток, которые он принимал.
Торч не был врачом, но он знал, что хотел жить, а не существовать. Не все ли мы хотим этого же? Если и существует супер-пупер уход за умирающими, то это достойная смерть. Что касается меня лично, то мой врач оповещен о моих пожеланиях. Никакого героизма. Я тихо уйду в ночь. Как мой наставник Чарли. Как мой двоюродный брат Торч. Как мои коллеги врачи.
Ken Murray , MD, is Clinical Assistant Professor of Family Medicine at USC.
Ежедневно доктора Земного шара борются за жизнь сотен, тысяч пациентов. Они делают все возможное и невозможное, чтобы победит смерть, вытащить больного буквально с того света. Не случайно в одной советской песне о людях в белых халатах есть такие слова: «Вечный подвиг, он вам по плечу!». Но сами врачи, оказавшись смертельно больными, не готовы пройти путь своих подопечных. В Соединенных Штатах Америки все чаще можно увидеть на груди медика необычную наколку (медальон, кулон). Так почему врачи носят татуировки «Не реанимировать»?
Коллеги, молю вас!
Это предупреждение коллегам: в момент, когда носитель надписи окажется в не нужно, сломя голову, бросаться на помощь. Никаких систем, уколов, дефибрилляторов, массажа сердца. Как говорится, позвольте умереть спокойно. Это относится не только к моменту «Ч», а является общим принципом мировосприятия. Медики считают: лучше провести свои последние дни, недели, месяцы в семье, среди родных и близких, чем в реанимации. Это их главное желание.
Они слишком хорошо осознают происходящее, чтобы разрешить всеми доступными современной медицине методами поддерживать жизнь, когда фактически ничего поделать невозможно. Кто-то не согласиться с таким подходом, скажет: нужно бороться до конца. Но это осознанный выбор, не нуждающихся в «вариациях» на тему: «Почему врачи носят татуировки с посланием "Не реанимировать"»?
Искусственный запуск
Его делают, когда наступает клиническая смерть. «Мотор» пытаются запустить ритмичными надавливаниями на грудную клетку, в том месте, где она относительно подвижна. При манипуляции он оказывается прижатым к позвоночнику, а затем отпущенным. Движения повторяют ровно столько раз, сколько требуется, чтобы искусственно поддерживать движение крови в сосудах, в надежде, что орган начнет выполнять свою функцию самостоятельно.
Один из американских докторов медицины прокомментировал прецедент примерно так: «Медики категорически не хотят быть подвергнутыми непрямому массажу сердца в случае клинического исхода. Так же, как и курсам химиотерапии. Более того, они относятся к своему лечению без какой-либо инициативы. Никаких активных действий. Вот почему врачи носят татуировки «Не реанимировать».
Не надо волнений. Это лишнее
Казалось бы: люди, давшие в свое время клятву Гиппократа («Не навреди!»), в первую очередь должны понимать, что таким подходом вредят самим себе. Ведь процедурные кабинеты находятся к ним ближе, чем к кому бы то ни было. Они знают схемы лечения, могут их грамотно применить. Но предпочитают уйти без суеты. Все это потому, что четко осознают: любое серьезное лечение не обходится без тяжелых потерь.
В итоге продолжают противостоять смерти, если речь идет о больных, но совершенно не противятся ей сами. «Многие знания - многие печали»? Они так не считают. Компетентность позволяет отнестись к ситуации спокойно. Зачем впадать в панику, излишне волноваться, объяснять удивленным зевакам, почему некоторые врачи носят татуировки «Не реанимировать». Это не их удел.
Старушку с косой можно отогнать
Рак занимает ведущие позиции в десятке болезней, приводящих к смерти. В последние годы он уверенно шагает по планете, поражая пожилых, молодых и даже детей. Есть сведения, что в странах, где уровень дохода населения неизменно высок, по частоте печальных исходов он следует разу за сердечно-сосудистыми заболеваниями, такими как ишемическая болезнь сердца и инсульт. Беда может случится с каждым. Вот почему врачи носят татуировки «Не реанимировать» (не откачивать).
Никто не спорит: на время отогнать «старушку с косой» иногда возможно. Курсы химотерапии направлены именно на это. Но доктора знают о побочных эффектах «массированной лекарственной атаки» на болезнь: выпадают волосы, пациенты испытывают непередаваемую усталость и т.д. Существует страх перед сеансом, который подавляют медикаментозно. Но большинство больных и не думают отказываться от лечения.
И лишь они... Почему врачи носят татуировки «Не реанимировать»? Доктор из Южной Калифорнии, рассуждения которого мы приводили выше, поведал и судьбе своего коллеги-ортопеда по имени Чарли. Он лично обнаружил у себя в животе уплотнение. Диагностические манипуляции подтвердили рак поджелудочной железы. Больному давали шанс от пяти до 15 процентов, что на фоне интенсивного, в том числе хирургического, лечения, он может протянуть лет пять.
Но Чарли поступил по-другому. Он отошел от медицинской практики, отказался от лечения и весь оставшийся период своего земного бытия посвятил супруге, детям, и умер, находясь в своем родном доме.
Больше раковой опухоли доктора бояться процедуры непрямого массажа сердца. Когда она производится интенсивно, (речь идет о жизни и смерти), то ребра пациента не выдерживают, ломаются, что приводит к инвалидности.
На войне, как на войне
Возможно, это хорошо, что родные тех, чья жизнь висит на волоске, и ее нужно срочно спасать, не понимают до конца, что война за возобновление биения сердца не знает жалости: ее или выигрывают, или… Те, кто подвергся процедуре искусственного массажа сердца, зачастую все равно погибают (или остаются инвалидами 1-2 групп). Врач из Калифорнии вспомнил лишь одного пациента, который ушел из больницы «на своих двоих». Этот мужчина до пережитой клинической смерти был абсолютно здоровым.
Но родственники, хватаясь за соломинку, просят сделать все, только спасти любимого человека. Их можно понять. И врачи будут принимать меры. Они не отойдут от больного ни на шаг, пока не совершать своеобразный «полет в космос» во имя спасения ускользающей жизни. Но сами попросят коллег: «Лучше убейте меня, но не доводите до этого».
Границы разумного
Есть сведения, что так считают не только американские врачи. Подобные умозрительные заключения характерны для большинства медицинских работников, кто хотя бы однажды сам оказался на грани жизни и смерти и разбирается в тонкостях реанимации. Российский хирург Поварихина пояснила, почему врачи носят татуировки «Не реанимировать»? Существует не боязнь лечения, а страх того, что в пылу битвы за жизнь «перелечат».
Она называет подход отказа от попыток возврата в некоторой степени разумным. Но только в случае неизлечимых заболеваний и глубокого старческого возраста. При этом интенсивный подход не продлевает жизнь, но сильно снижает ее качество. Она, как и американский коллега, считает: реанимировать пациента, у которого в диагнозе 4 стадия онкологии, - значит полностью отступить от границ разумного. Подобное запрещено из щадящих соображений.
Доктор уверяет: если есть хоть один шанс из тысячи, ни один больной не откажется от жизни. Но врачи - особые люди. Они тоже не жаждут своей смерти, однако четко осознают ее неизбежность. И предпочитают тихий уход. Думаем, теперь читателю понятно, почему многие врачи носят татуировки «Не реанимировать».
В одном из классов учились дети из местного детского дома. Четыре мальчика и одна девочка. Они не держались вместе, не ругались. Они были совершенно обычными маленькими детьми.
Одна из девочек - совсем крошка с огромными голубыми глазами мне очень приглянулась. Как то раз, придя ко мне на урок, она попросила: «Я очень хочу есть. Не могли бы Вы купить мне булочку?»
Конечно же мы пошли в буфет, и я с удовольствием купила ей большую булочку.
Теперь она просила у меня купить ей булочку ежедневно.
Я ее жалела всей душой. «Если бы у Наташи были родители, они бы не дали несчастному ребенку ходить таким голодным», -думала я. Хотя я понимала, что дети не голодают. Детский дом предоставляет им нормальное полноценное питание.
Но она просила кушать. А я не могла отказать голодной сироте! Я хотела подарить ей недостающую любовь.
В момент, когда Наташа ела свою булочку, ко мне подошла коллега:
Ты тоже попалась на крючок? -спросила она.
О чем ты говоришь? -изумилась я, предчувствуя, что коллега хочет сказать что-то не очень приятное.
Наташа твоя ходит ко всем учителям, и выпрашивает еду. А потом хвастается перед остальными детьми, как ловко провела учителя. А еще она рылась в сумочке, я лично видела это.
Но мне было все равно. Каждый день я продолжала также покупать Наташе булочки, водя ее в столовую ещё очень долго.
А потом настала развязка.
В конце четверти у меня было колоссальное количество работы. Настали итоговые контрольные, зачеты, написание планов, были родительские собрания. Коллеги болели, и мне приходилось очень часто их подменять. У меня есть образование учителя начальных классов, и в тот день я заменяла заболевшую преподавательницу в первом классе.
Я торопилась закрыть свой класс, чтобы успеть провести урок. В этот момент ко мне весело подбежала Наташа. Ее уроки к тому моменту кончились.
Куда ты уходишь? Пойдем быстрее кушать. -она настойчиво тянула меня за руку.
Наташа, я сейчас не могу. У меня урок. Мне нужно заменить учителя. Отправляйся в группу продленного дня.
А как же моя булочка? -разочарованно протянула она. -Раз так, то дай мне денег, и я сама ее куплю.
Я посмотрела в кошелек и обнаружила, что денег там не осталось. К банкомату я забежать не успела, поэтому в кошельке осталась только банковская карточка.
Денег нет, как видишь. Сегодня булочки не будет. Давай я куплю тебе завтра. -пояснила я.
Ты просто зараза! -со злостью крикнула Наташа, и, затопав ногами, смачно плюнула на мой ботинок.
В полном шоке, я смотрела, как плевок медленно стекает на пол с ботинка.
«По-хорошему тебя прошу!» -отозвались в моей голове слова коллеги.
Наташа развернулась и убежала, а я осталась вытирать плевок с собственного ботинка.
Было такое впечатление, как-будто она протекала в мою душу.
Через два месяца Наташа попалась за кражу кошелька в учительской. Она вытащила довольно крупную сумму. Запечатлела ее камера, надежно прикрепленная к потолку кабинета.
Наташу перевели в другую школу.
Но это был ценный урок для меня. Теперь я не помогаю детдомовцам деньгами. Если вы не знали, то государство обеспечивает их абсолютно всем. Да и волонтеры не сидят сложа руки: подарков детям вполне хватает. Только никто не знает, что творится в душах детей, брошенных родными.
Если вам захочется принести новогодние подарки в детский дом, то подумайте, зачем вам это нужно. Ради чего вы этим занимаетесь. Хотите прослыть благодетелем? Получить индульгенцию за грехи? Вы жалеете бедных сиротинушек? Поверьте: дети не нуждаются в словах. У них куча подарков. Им требуется совершенно не кило конфет и не очередная игрушка. Они хотят любви и тепла. Они хотят семью!
Все дети, к моменту выпуска из детского дома, часто просто не могут привыкнуть к реальности. Ведь больше никто не дарит подарков, не выдает одежду, не придумывает развлечения. Жизнь окунает из с головой в бочку. И бочка эта отнюдь не медом наполнена.
Они не готовы к реалиям жизни, их никто к жизни не готовит.
Станьте другом и наставником ребенка без родителей. Для них это куда полезнее, чем упаковка шоколадных конфет. Он не запомнить этого подарка.
Во многих городах страны запущена программа «Стань наставником ребенку из детского дома». Для этого нужно совсем немного: просто заполните анкету, честно указав причины, побудившие вас на этот прекрасный поступок. Для этого нужно, чтобы вы были совершеннолетним. Вы пойдете соответствующую школу с психологами. Если вы будете соответствовать заявленным требованиям, вы сможете стать другом и наставником ребенку.
И обязательно по-настоящему осчастливите одинокого брошенного малыша.